Юрий Андреев - Исцеление человека
Еще и еще раз - следует применять все без исключения доступные нам диагностические способы: от выхода на кармическую ячейку до определения биогеопатогенности его жилища или работы (где он, возможно, теряет больше сил, чем получает). Если есть возможность, непременно привлекать данные технических и электронных видов диагностики. Если можно перепроверить себя данными, открывающимися вашему уважаемому коллеге, отлично! Главное результат, главное - возвращение здоровья доверившемуся вам больному: если мы верно установим отклонения от нормы на всех сущих уровнях, мы постараемся эту норму достичь!
ЭТИКА ДИАГНОСТА
Никогда, наверное, не забуду мрачного эпизода из своей диагностической практики. Это было тогда, когда я только обнаружил в себе способность определять болезненные изменения в органах людей посредством рамочки и буквально упивался этой совершенно новой для себя возможностью, диагностируя вдоль и поперек всех встречных и поперечных. Однажды, когда я пришел с каким-то спортивным повреждением в кабинет физиотерапии, врач воспользовалась мною в качестве прибора быстрого тестирования, и, как я понял, мои указания помогли ее назначениям, что лишь подогрело мою совершенно оголтелую тогда страсть к диагностике аномалий. В ту пору я должен был, по законам диспансеризации, периодически представать перед отвечающим за меня врачом поликлиники Академии наук и вот, явившись по обязанности, дерзко сказал своей милой "начальнице": "Я-то здоров, а вот разрешите вас посмотреть". Разумеется, такие-то заявления врачу приходится выслушивать не каждый день, и она, с известной долей любопытства, согласилась. И вот тогда-то я разошелся! И отсюда-то сигналит, а отсюда еще больше, а тут - от щитовидки - глядите-ка, как рамку зашкаливает!.. И в этот момент она резко прервала меня: "Да, я знаю, что здесь у меня опасные узелки. Но можете ли вы их убрать?" - "Нет", - растерянно, сразу осекшись, ответил я. "Так вот: если вы не можете сказать "Б", тогда незачем произносить "А"!.." Я стоял, как оплеванный, - и поделом мне было! Урок этот я запомнил навсегда, и с тех пор, даже когда уже научился, образно говоря, "убирать узелки", никогда не торопился прикнопливать напряженное внимание пациента своими безжалостно острыми заключениями.
Вспоминается и Айджан Курманбеков: "Нет, баба, у меня для тебя нужной травки", - ведь это совсем иначе звучит, чем "неизлечимая опухоль у тебя". Не правда ли? Так говорил необразованный, но мудрый врачеватель в сложных случаях, и вспоминается по аналогии некий питерский "сене", возомнивший себя величайшим из великих целителей. Вызвал на сцену для демонстрации своего таланта молодого парня и стал вещать: "На сердце у тебя четыре пробоя. Как же ты еще живешь?.. Слушай дальше: левая почка еле дышит, правое легкое висит, как мешок, ну, а про позвоночник и говорить нечего. Энергия вообще на нуле. Ладно, сейчас будем тебя лечить. У меня, знаешь, какие методы? Десять профессоров пытались оспорить, всех положил на лопатки, всех опроверг! Ну держись!.." Что тут скажешь? Диагноз - точнее, самодиагноз, был поставлен однозначно: полная профнепригодность, безумно раздутое "эго", рядом с которым полностью должна потеряться ничтожная, с его точки зрения, личность пациента. А ведь не зря сказано: "Словом можно убить"...
В качестве филолога по изначальной своей профессии хочу именно в этом месте показать, как одно и то же понятие можно выразить по-разному применительно к конкретному обстоятельству. Можно сказать о человеке обидно: "Глупец". Можно мягче: "Звезд с неба не хватает". А можно и вовсе витиевато: "Над его домом звезды будут сиять всегда" (он их не схватит). Но ведь точно так же по-разному требуется подчас и оберечь, и похвалить, и поддержать...
Да, во многих случаях больной должен знать о себе всю правду, но тогда, когда вы можете сказать и "А" и "Б", когда вам без его напряженных, совместных с вами усилий, с болезнью не справиться. И кроме того, что значит - "всю правду"? На чем должен быть сделан акцент? Все зависит от конкретной психологии конкретного человека: одному следует сказать в общем: "Отлично, будем шлифовать-налаживать твой разбаланс", - а другому требуется уточнить до деталей, до построения системного графика порядок работы - моей и его, исходя из такого-то и такого-то состояния его здоровья. Одному нужен контекст мироздания, другому достаточно четкого ЦУ и опоры лишь на ваш авторитет, третьего надо выругать, чтобы мобилизовать его волю, четвертого надо похвалить - с той же целью, и т.д. и т.п. И во всех случаях пациент должен чувствовать, что за твоими действиями стоит любовь к нему: хоть строгая, хоть сентиментальная, хоть попустительская, хоть родственная, но -любовь, забота и сочувствие!
Вот и вся этика диагноста: помочь человеку убедиться в мысли, что вас с ним двое против одной болезни. Как помним, эта модель была сформулирована задолго до нашей эры. Она оказалась главенствующей во все тысячелетия нашей эры и, без сомнения, останется таковой и в следующей эре развития человечества.
Глава V ЛЕЧЕНИЕ
ПОСТУЛАТЫ МЕДИЦИНЫ БУДУЩЕГО
Приступая к изложению этой, возможно основной главы данной книги, считаю необходимым предпослать ей короткую, но четко обозначенную преамбулу. Каждый постулат ее - парадоксален, но именно пока, ибо главный судья - это практика, а она полностью подтверждает то, о чем я буду говорить. Следовательно, дело лишь за временем, которое претворит эти тезисы в общепринятые правила.
Первое. Эффективность лечения человека в значительной степени зависит от того, насколько глубоко вошли в измененное состояние сознания и врач, и пациент. Что такое это измененное состояние сознания, и для чего оно необходимо? Начну с конкретного эпизода, который в моей биографии сыграл важную роль. Биоэнергетическими способами мне довелось убирать опухоль из мозга двенадцатилетней девочки Анастасии Н. Врачи сообщили ее родителям: "Опухоль расположена очень глубоко. Если делать операцию, то ребенок погибнет. Если не делать, тоже погибнет. Ищите свои пути." Какими- то способами они вышли на меня, убедили, гуманности ради, девочкой заняться. Так совпало, что в этот же период врачи с кафедры нейрохирургии Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова присутствовали на опытах, осуществляемых в лаборатории теплофизики доктора технических наук Г.Н. Дульнева с целью проверки воздействия на реципиента, отделенного от меня металлическим экраном. От моей головы и от головы Ирины С. на общий дисплей были выведены датчики, и графики на экране однозначно показывали, что мозг девушки начинал работать синхронно с моим во время подачи мной тех или других мысленных сигналов, разумеется, неизвестных ей. Медиков, докт. мед. наук А.Н. Хлуновского и канд. мед. наук В.П. Кобрина этот опыт впечатлял, они предложили поработать для науки на их оборудовании в более сложном режиме. Я в ответ попросил проконтролировать мою работу с Настей (и двумя другими больными с аналогичными недугами). Таких подконтрольных сеансов летом 1993 года состоялось четыре, и я вижу их как реальное воплощение того лучезарного идеала, при котором работа целителя осуществляется солидарно и под наблюдением специалистов, а точные приборы регистрируют все нюансы его воздействия.
Колонки цифр, зигзаги графиков, цветные картинки на экране непрерывно отражали видоизменения в мозгу, передаваемые с 19 датчиков, прикрепленных к голове Насти. Для меня было поучительно узнать, что функциональные улучшения в процессе работы с ее мозгом начались задолго до того, как томограф зафиксировал уменьшение, а затем и исчезновение материального субстрата самой опухоли. Это означает, что накопление новой, положительной информации естественно предшествует ее конкретной реализации, что между первоначальным энергоинформационным толчком и воплощением, конкретизацией заданной программы располагается достаточно заметный (месяцы) временной отрезок. Однако об этом длительном процессе (Настю летом я поселил у себя на даче и работал с нею ежедневно) я рассказываю в данном случае исключительно ради удивительных трех минут: я предложил оператору зафиксировать на дисплее изменения в структуре функциональных данных после введения Насти в состояние транса. Виктор Пантелеймонович согласился, сознание девочки мною было особой командой отключено, и дальше я работал в обычном режиме посыла энергоинформационного сигнала с расстояния приблизительно три метра, после чего Настя была пробуждена. Расшифровка полученных графиков показала, что восстановление, улучшение нарушенных функций в течение тех трех минут, что была отключена "бетономешалка" сознания, совершалось с десятикратной, по крайней мере, интенсивностью по сравнению с периодом бодрствования!.. Таковы благодатные возможности работы напрямую с подсознанием, то есть с восстановлением автоматики, осуществляемым без искажающих и сдерживающих усилий бодрствующей мысли.
