Александр Белов - Здоровье и долголетие. Исцеляющие методы В. В. Караваева
Да, есть все-таки и у наших наркоманов правильная «сердцевина», которая выведет их в люди не в этой, так следующей жизни.
Грех не выпить за компанию?
Как в свое время уверял нас в университете маститый профессор, специалист по мозгу: страсти человеческие во многом запрограммированы и наследуются. Однако, как мы знаем, профессора во многом ошибаются. А во-вторых — что именно запрограммировано? Питье? Нейроморфолог приводил в доказательство своей правоты данные, что одна и та же извилина, ее характерный изгиб, может встречаться у деда, отца и внука. Мол, в науке есть такое понятие, как наследственный алкоголизм. Это как-то оправдывает алкоголиков и наркоманов. Мол, что с них возьмешь — их пристрастие и поведение запрограммировано генами.
Меж тем, если мы внимательно попытаемся разобраться с этим утверждением профессора, то поймем, что тот ведет речь о мозге, о его структурах, о генетическом аппарате — иными словами — о телесном. А душа? Такого термина в науке нет. Душу человеческую горе-ученые оставили за бортом и не рассматривают в качестве объективного показателя, влияющего на жизнь человека. А зря!
Караваев выступал категорически против такого подхода. Он говорил: «Наследственность существует, бесспорно; плохая или хорошая — это другой вопрос. Воспитание тоже существует, и это бесспорно; хорошее или плохое — другой вопрос. Но, помимо этого, существует и воля, и желание, и устремления индивида, которые мы можем обозначить как душевную потребность человека. Как же мы смеем сбрасывать со счетов это главное обстоятельство?»
Если человек решил бросить пить, и он тверд в своем решении, то удача на его стороне.
Большое значение здесь имеет и так называемое программирующее воздействие социальной среды. Если все вокруг пьют, то грех не попробовать. Вот недавно датчане провели исследование. Они якобы у 30 % людей обнаружили удивительный ген, который назвали «пить за компанию». Носители этого гена не могут отказать себе в выпивке, когда их собеседник, не побуждая их к тому сам, исполнился намерением выпить. Датские ученые провели серию экспериментов. Нанятый актер приглашал своего собеседника в бар и ненавязчиво спрашивал его, что он будет пить: сок или пиво. При этом он подчеркивал, что сам предпочитает пить пиво. Тех, кто не отставал от актера и тоже хотел выпить пива, объявляли носителями коварного гена «пить за компанию». Сцена снималась скрытой камерой. По сравнению с контрольной группой актеры раскрутили на пиво значительное количество народа.
Однако в Дании сильна питейная традиция. И это вряд ли учли экспериментаторы. Там и школьник простой не считает зазорным нажраться пару раз год, без боязни, что его кто-то осудит: друзья, родители, воспитатели. Молодые девушки шестнадцати лет пьют в Дании гораздо больше, чем их сверстницы из других стран. И ни у кого из них не возникает чувства вины. Свой эксперимент датчанам надо было проводить не у себя на родине, а, скажем, в России, где укоренилось чувство вины за питие. Какой процент носителей гена «пить за компанию» в России неизвестно, зато известно, что все поутру каются. Это появилось у россиян не сегодня. Об этом сообщают нам, в частности, писатели — представители дореволюционного критического реализма. То ли у Горького, то ли у Короленко есть рассказ о купце, который устраивал жуткие кутежи в «Яре», чуть ли насильно, созывая на них всех окрестных выпивох. Он кутил обычно дня три, а потом каялся: лежал целый день в церкви, распростершись перед иконами. Какой ген программирует такое поведение? Чем не подставной актер для провоцирования пьющей публики? Жалко только, во времена Короленко не было скрытых камер. Да и не нужны они, и так все ясно.
— Не желаете ли коки? — Спасибо, мы поколемся!
О программирующем значении социальной среды говорят и исторические факты: помнится, Петр, наш царь, велел батогами бить тех, кто не шел в кабак и отказывался от пития. Если так стоит вопрос, то в самом деле «грех не выпить».
А взять наркотики — «команды» их употреблять не было в советское время, а кололись и нюхали их кто? Правильно — диссиденты, которые желали показать, что они с этим строем не имеют ничего общего. Да и достать наркоту в советское-то время было проблематично. А теперь, когда налажен сбыт, то, естественно, предложение рождает спрос. А довершает дело пропаганда: ребята, вы ни в коем случае не ходите в ту черную комнату и не смотрите, что там; ни в коем случае… Из чувства противоречия молодежь и ломанулась.
Дело тут не столько даже в России, поотставшей за годы советской власти от употребления наркотиков по западному образцу. Дело в другом: в мировой наркополитике. Вот, к примеру, недавно и вовсе всплыли неприглядные факты.
Исследовательницей Конни Браам были «раскопаны» в архивах и опубликованы сенсационные данные. Вот о чем вещала она недавно на радио «Свобода». Оказывается, во время первой мировой войны в Амстердаме процветала фабрика, изготовляющая из привозных боливийских листочков коки кокаин. Фабрика была основана Колониальным банком и поначалу производила чай, кофе из привозного сырья, потом почти полностью переключилась на производство кокаина. Им снабжали все воюющие армии Германии и Антанты. Возникает вопрос: как в центре Европы такое могло быть? А вот так! Конечно, не без директивы высоколобых европейских сановников. Браам намекает, что к этому делу были причастны представители монарших домов Европы. Нидерланды тогда соблюдали нейтралитет и были идеальным местом для производства и распространения кокаина. Дела шли настолько успешно, что фабрика не без помощи чиновников разбила на Яве огромные плантации привозной боливийской коки. И вскорости яванская кока затмила боливийскую, и спрос на последнюю упал.
Кокаин идеологически подавался как средство, снимающее усталость, сонливость, боль, перебивающее аппетит и посему незаменимое для идеального солдата. Такой солдат легко поддается внушению, теряет страх перед противником. Так как вдыхать порошок через нос было не очень удобно в условиях фронта, компания переключилась на выпуск таблеток из кокаина. На баночках писали: «Для идеального солдата» и какой-нибудь патриотический лозунг в зависимости от той страны, в какую направлялась партия. Дело дошло до того, что и в фешенебельных отелях Великобритании продавали таблетки из кокаина для господ, ведущих богемный образ жизни. Формально фабрика обслуживала окулистов и дантистов. Однако фабрика отгружала несколько тонн в год готового продукта.
После войны в Европе появилась масса кокаинозависимых людей — бывших солдат. В одной больнице в Берлине состояло на учете аж 10000 пациентов. Зигмунд Фрейд воспел кокаин в своем известном произведении «Ювет кока». Во время второй мировой войны фабрика переключилась на изготовление эфедрина, из растения эфедры; его синтетический аналог известен сегодня как амфетамин. Американцы хотели использовать продукцию фабрики для своих нужд, однако Голландию захватили немцы, и продукция фабрики пошла на обслуживание солдат Третьего Рейха…
Как ни крути, а наркотики кому-то выгодны. Только кому? Помнится, один российский чиновник сообщал гражданам по радио — уже по «Радио России», что в Сибири есть города, где чуть ли не половина мужского населения сидит на игле. «Даже расследовалось специально — уж не диверсия ли это, — доверительно сообщил чиновник гражданам России, — выяснили: нет, не диверсия, так получилось…»
Универсальная медицина Караваева
Вполне себе понятно, что человек — существо общественное (только, конечно, не животное). И без голландцев понятно, что у нас — у человеков в крови сидит подражательный инстинкт. Для этого не нужно проводить эксперименты. Мы не только пьем «за компанию», но и едим, совершаем разные поступки, мыслим, кстати, тоже «за компанию». Караваев, иллюстрируя это свойство человеческой психики, часто цитировал Пушкина: «Привычка свыше нам дана, замена счастия она». Красиво сказано. Однако Караваев хоть и цитировал, но был иного мнения — свои привычки мы можем перепрограммировать сами. Для этого, конечно, нам нужно вступить во внутренний конфликт с самим собой, с тем, что мы называем самим собой. И здесь окружение наше может нам помогать, а может, напротив, мешать.
Трудно удержаться от пития, когда все вокруг квасят. Или надо научиться жить вне социума, формально в этом социуме состоя.
Парадоксально, но сам Караваев и караваевцы «вывалились» из привычной среды обитания совков. Правда, в советском обществе был небольшой процент интеллигенции, который в основном интересовался всем необычным, новым, восточным. На него и опирался Караваев.
У Караваева была мощная идеологема коллективизма. Он как бы обращался к обществу, даже не к отдельному индивиду. Он словно бы говорил: «Давайте все вместе оздоравливаться, омолаживаться; давайте ставить перед собой масштабные цели: жить долго и даже стать бессмертными». Такой коллективистический подход резко отличает Караваева от всех других знахарей, целителей и пр., а также от врачей. Врач все время внушает пациенту, что его организм индивидуален, и что нужно подобрать индивидуальное лечение, которое стоит денег. Так сложилось исторически. Среди прочего здесь есть и корысть врача. Его желание сохранить за собой статус медицинского жреца, которому лишь одному ведомы тайны лечения от разнообразных недугов.
