Марк Цывкин - Ничего кроме правды - о медицине, здравоохранении, врачах и пр
Так кто же он - врач - на самом деле и каким хотелось бы, чтобы он был? Мой лич-ный опыт, результаты наблюдения всего пути - от поступления в медицинскую школу (если употребить американскую терминологию) до становления врачом, а потом специа-листом - может, думается, послужить некоей моделью, отражающей не все, разумеется, но главные закономерности этого процесса. Вместе с тем, очевидно, что многие частности и статистические показатели не могут иметь универсального значения, тем более, что в данном случае речь пойдет о весьма специфическом учебном заведении.
Я был зачислен слушателем первого курса Военно-морского факультета Первого ле-нинградского медицинского института в 1939 году. Всего на этот курс было принято око-ло 250 человек. Это были люди разного возраста, разных национальностей, приехавшие из самых различных регионов огромной страны, имея за плечами разнообразный жизнен-ный опыт. Большинство составляли юноши 17-18 лет, только-только окончившие сред-нюю школу. Но было человек 30 - 40 вдвое или даже более старших. Это были офицеры, гл. образом военные фельдшеры, но также военные техники, интенданты и окончившие институт физкультуры, которым по окончании этого учебного заведения были присвоены офицерские звания. Наконец, было несколько рядовых и младших командиров (так они тогда назывались) срочной и сверх-срочной службы. Первый год обучения мы были все на правах слушателей, могли по собственному выбору жить в общежитии или - кто имел возможность - на частных квартирах. Тогда наиболее тесное общение между слушате-лями было практически возможно только в пределах взвода (учебной группы). В 1940 г. этот факультет был преобразован в Военно-морскую медицинскую академию, и нас пере-вели на положение курсантов, приравняв во многих отношениях к рядовым срочной служ-бы. Это означает, в частности, что все мы, за исключением офицеров и сверсрочников, жили уже на казарменном положении. Т.е. подавляющее большинство курсантов обща-лись друг с другом не только во время учебных занятий, но и все остальное время, круг-лосуточно. В таких условиях скрывать что-либо от окружающих было практически невоз-можно, и вскоре проявилось разнообразие курсантов, во-первых, по их личностным харак-терам. В частности, более честолюбивые "выбились" в младшие командиры. Были более и менее предприимчивые, да и во всем другом, кроме, разве, формы одежды, они были в чем-то разными. Да и форма одежды различалась, и не только ростом и размером, но и степенью "надраенности" пуговиц, "блях" (т.е. пряжек ремней), ботинок, да и другими частностями.
Здесь считаю нужным сделать некоторое отступление и отметить, что у меня не было и нет неприязненных отношений с кем-либо из моих сокурсников. Большинства из них, к сожалению, уже нет в живых, а остальные достигли или приближаются к 80-летнему ру-бежу. Пишу об этом, чтобы заранее отмести даже малейшее подозрение в моем желании опорочить кого-либо из людей, с которыми меня связывают воспоминания о нашей общей, во многих отношениях весьма трудной молодости, и к которым у меня нет ника-ких причин питать не-дружественные чувства. Поэтому все последующее привожу не в осуждение кого-либо, а излагаю только факты, имеющие значение для дальнейшего иссле-дования рассматриваемой проблемы.
Большинство на курсе составляли молодые люди, в том же году окончившие среднюю школу. Они, и все принятые на первый курс, сдали приемные экзамены, т.е. формально показали достаточный уровень знаний. Но очень скоро выяснилось, что истинный уро-вень их у разных курсантов был далеко не одинаковым, а у отдельных весьма, даже пора-зительно низким. Уже в течение первого года ряд курсантов были отчислены за неуспе-ваемость или по другим причинам. Некоторым учение давалось с большим трудом, они только после повторной, даже повторных попыток сдавали экзамены по отдельным дис-циплинам. Наконец, были такие, особенно среди офицеров и сверхсрочников, котрые по собственной воле, сочтя, видимо, непосильными для себя предъявляемые требования, предпочли отказаться от намерения получить врачебное образование. В итоге, однако, подавляющее большинство поступивших получили врачебные дипломы. Правда, один на Государственных экзаменах наговорил такое, что Председатель Государственной Экзаме-национной Комиссии - академик-хирург и он же Главный хирург Военно-морского флота, генерал-лейтенант медицинской службы И.И.Джанелидзе сказал ему, что будет особо следить за его службой, и если узнает, что этот врач посмеет заниматься какой-либо вра-чебной деятельностью, кроме физиотерапии, он его отдаст под суд. Выделялась среди нас также другая группа курсантов, добившихся в дальнейшем наибольших успехов: один стал действительным членом Академии медицинских наук СССР, более 10 человек стали профессорами и докторами, а еще больше - кандидатами медицинских наук. Эти в годы учения отличались, главным образом, целеустрмленностью, рано осознанным желанием добиться успеха в определенной области медицины. Располагающаяся между этими край-ними группами основная масса сокурсников, за редкими исключениями, добросовестно отработала врачами самых разных специальностей, в меру своих способностей и возмож-ностей честно выполнили свой профессиональный долг, и многие стали весьма квалифи-цированными специалистами. Известных мне "редчайших исключений" было два: один сокурсник за криминальный аборт был понижен в воинском звании, а другой (тот самый, которому запретили любую другую деятельность, кроме физиотерапии), был, по дошед-шим до меня слухам, лишен врачебного диплома. Думается, такой "расклад" не случаен, а, как уже упоминалось, закономерен, хотя количественное распределение по группам мо-жет быть иным в зависимости от реальных условий приема в медицинские ВУЗ'ы, учебы и дальнейшей работы.
В течение последовавших 45 лет работы в ряде лечебных учреждений разного уровня, в том числе в одном ВУЗ'е (20 лет) приходилось встречать врачей, которых по праву мож-но было отнести к каждой (кроме первой, естественно) из перечисленных групп, что под-тверждает закономерность их выделения. Более подробно представлять это вряд-ли есть необходимость. Но опыт работы в ВУЗ'е поучителен в особом отношении. В США слово "нейрохирург" иногда применяется в значении, если не "Бог", то, по меньшей мере "бог" или "сверхчеловек". Я работал в клинике и на кафедре, где именно врачей этой специ-альности готовили. На моей памяти такое обучение прошли, я думаю, несколько сот обычных, рядовых военных врачей. Многие из них служили до этого врачами воинских частей, т.е. значительного опыта лечебной работы не имели. Большинство из них овла-девали этой сложной специальностью в требуемых пределах. Т.е. они не выходили гото-выми к выполнению любых, включая самые сложные, операций. В соответствующих слу-чаях они направляли пациентов в свою альма матер. Но по мере накопления опыта, боль-шинство из них становилось достаточно подготовленными и квалифицированными специ-алистами. Разумеется, личные способности, желание как можно лучше овладеть специаль-ностью сказывались на конечных результатах, на уровне приобретенной квалификации. Но важно то, что самые обычные люди, при желании были способны освоить даже эту - одну из самых сложных - врачебную специальность.
Эпиграфом к книге одного из наиболее широко образованных профессоров, с кото-рыми доводилось встречаться в СССР, были вынесены слова Джордано Бруно: "Не может быть хорошего врача без хорошего знания философии". Об этом - об отношениях медици-ны и философии - уже доводилось писать подробно. Ограничимся здесь выводом, что давно уже и философия не та, и медицина не та. Не зря одной из непреходящих заслуг Гиппократа признается то, что он отделил медицину от философии. Но, думается, впол-не обоснованно можно перефразировать эту максиму так: "не может быть хорошего врача, не обладающего стремлением и качествами исследователя". Имеется в виду не обязатель-ное писание диссертаций или научных статей, не обязательное включение в официальном порядке такого рода деятельность в его обязанности. Речь может идти только о стрем-лении "докопаться до истины" не только в стандартных, предусмотренных усвоенными схемами, случаях, но и у людей, не укладывающихся в эти схемы. А таких в реальных ус-ловиях работы немало. Разумеется, не следует преувеличивать возможности каждого практического врача в этом отношении, точнее, их следует признать минимальными: ведь и крупнейшим научным центрам, обладающим всеми известными ныне оснащением и методами распознавания и лечения, это не всегда удается. Но в пределах возможного - чтения литературы из смежных дисциплин, проверки возможных вариантов с помощью консультантов - такое стремление всесторонне исследовать не поддающиеся обычному анализу наблюдения вполне возможно и порой весьма эффективно. Повторно обращусь к однажды уже использованному наблюдению. После операции по поводу вероятного спа-ечного процесса, приведшего к сдавлению спинного мозга, у больной развилось лихора-дочное состояние, не поддававшееся лечению всеми имевшимися в то время антибиоти-ками. Ревизия раны тоже ничего не разъяснила. Эта девочка буквально погибала. Все приглашенные консультанты не смогли помочь в установлении причины такого осложне-ния, пока еще раз не обратились к инфекционисту, хотя основные инфекционные заболе-вания до этого были, как казалось, надежно исключены. Известно было, что эта девочка за несколько месяцев до поступления в клинику была ранена ножом. Этот консультант-инфекционист поинтересовался, кроме всего прочего, тем, что это был за нож, для каких целей он использовался? Оказалось, им забивали свиней. Ну и что? - могли бы подумать многие врачи, незнакомые с тем не очень широко известным фактом, что таким орудием могла быть внесена специфическая инфекция, ставшая "дремлющей", как говорят врачи, но после операции "пробудившаяся" и вызвавшая тяжелейшее лихорадочное состояние. Эта инфекция поддается лечению не антибиотиками, а почти отставленными к тому вре-мени сульфаниламидами. Действительно, лечение препаратом этой группы оказалось вполне эффективным, и больную удалось спасти. Без настойчивого желания доискаться до причины такого необычного течения послеоперационного периода, если бы врачи дейст-вовали "по схеме", эта пациентка вряд-ли смогла бы выжить.
