Владимир Ларин - Тайны русских знахарей. Целебные составы, обряды и ритуалы
– Как это – внутрь?
– Когда говоришь, ты выдыхаешь воздух. А попробуй поговорить на вдохе.
Я попробовал. Сначала у меня ничего не выходило. Я никак не мог соразмерить дыхание. Потом получилась очень быстрая и тихая скороговорка, состоящая из странных шипящих звуков, в которых трудно было что-либо разобрать на слух.
– Такой метод оккультисты и мистики иногда называют языком змей, – сказала бабушка. – Он относится к самым древним и могущественным. Вот попробуй проговорить что-нибудь внутрь, потом задержи дыхание и выдохни с усилием через трубочку губ.
Я попробовал. Внутри сразу почувствовалось какое-то движение. Оно началось у корней волос, пробежало по телу и сконцентрировалось в икрах. Было такое ощущение, будто я отсидел обе ноги.
– Вот видишь, что получилось, хотя сделал ты все не правильно и слова не те говорил, все равно какая-то сила в тебе проснулась.
– Ба, а как нужно правильно? Научи, – начал просить я.
Бабушка погрозила пальцем:
– Опять торопишься! Быстро только блох ловят. Здесь спешить нельзя. Сила может против тебя обернуться.
– Почему?
– Потому что заговор всуе не читают. Только когда в этом есть четкая необходимость. И сила имеет какое-то конкретное приложение.
– Как это – приложение?
– Ну вот, к примеру, колешь ты дрова, топором замахнулся, а полено убрали. Топор уже не остановить, полено, на которое он был направлен, исчезло, и удар вернулся к тебе. Так ведь и ногу отрубить можно! А вот если топор с поленом встретится, то сила уже погашена и полено уже не то, что было, – оно раскололось. Ну а коли замахнешься топором по чему-то неподходящему, например, по резиновой чушке, то колун отскочит и тебя по лбу ударит, потому что не тот инструмент взял, не ту силу подобрал, не тот заговор. Понял?
– Понял. А ты напиши мне слова на бумажке – я выучу.
– Ничего ты не понял, – вздохнула бабушка. – Это ведь будет мой заговор, тебя он слушаться не будет.
– Почему? Слова ведь правильные…
– Слова для меня правильные, а не для тебя. Ведь каждый человек одну и ту же мысль в разные слова облекает. Вот что, миленький, заговорились мы что-то. Время уже позднее, спать пора. За один раз всего не расскажешь, а тем более – не поймешь. Ложись-ка давай, завтра рано разбужу.
Как использовать язык змей
Я долго не мог заснуть, пытаясь осмыслить то, что рассказывала бабушка. Утром я проснулся, когда солнце еще только поднималось над горизонтом. Бабушка уже хлопотала по дому. Вскочив с постели, я подбежал к ней.
– Ба, когда мы за камнем пойдем? – подергал я ее за рукав.
– Ишь ты, вскочил ни свет ни заря, лучше бы вовсе спать не ложился, – улыбнулась бабушка. – Да пойдем, пойдем, конечно, вот солнышко повыше поднимется, и пойдем. Ну а пока беги умываться, непоседа, по роске босиком побегай.
– Ба, а как языком змей пользоваться? – не унимался я.
– Язык змей, миленький, техника сложная и небезобидная. Ее долго осваивать надо. Сначала нужно научиться соизмерять дыхание с текстом заговора и правильно строить сам текст. Весь заговор должен быть прочитан на едином вдохе, а это непросто. Да и сам он рождается не в голове, а в сердце и лишь потом превращается в слова. Можно сказать, что текст заговора – это желание, высказанное без осмысления. Ведь если включится мысль – слова потеряют силу. Мысль тоже материальна, а потому материализация желания произойдет раньше, чем нужно. Текст заговора должен сочетаться с пассами и, если нужно, с соответствующей активной массой. Пассы используются как ответная реакция на силу объекта, с которым ты работаешь. Сила в свою очередь определяется через мудру. Помнишь, вчера я касалась твоего лба? Это я пыталась определить качество силового потока, порожденного камнем.
– Как это?
– Ты когда горячего касаешься, руку отдергиваешь? Это реакция нервов, переходящая в инстинктивное движение, и его можно с натяжкой назвать пассом. Настоящий же пасс – это реакция души на силовой поток объекта, повторение его формы с дальнейшим изменением направления его движения. В результате меняется качество этой силы… Ну, в общем, это для тебя пока сложно. Займемся чем попроще. И с этим понемногу разберемся, а сейчас собирайся, идти пора.
Коридор между мирами
Мы пришли к роднику, я подвел бабушку к тому месту, где лежал камень, но его там не оказалось.
– Он же был здесь, у ручейка! Наверное, его кто-то взял, – затараторил я.
– Подожди, не егози, – одернула бабушка. – Не думаю, что святой камень кто-нибудь унести мог. Откуда ты его увидел?
– Вот оттуда, от родника. – Я показал пальцем. – Я воду набирал, смотрю, а он лежит в тени.
– Ну, тогда пойдем туда!
Мы подошли к тому месту, и я показал: «Вон там он и был!» И тут же запнулся, увидев камень. Он все так же лежал между других камешков, окутанный темной бархатной дымкой.
– Вот он! – замахал я руками. Жестом бабушка остановила мои восторги. Она уже и сама видела камень, смотрела на него и что-то проговаривала. Говорила она скорее для себя, похоже, цитировала какой-то текст:
– Камень, исходящий из темных недр, как свет из тьмы, – святой камень. Камень, в свете большого светила скрывающий себя в тени, – святой камень. Камень, несущий на себе тень миров, – святой камень. Камень, проявляющий себя в освященном, – святой камень. Камень, открывающий врата меж мирами, – святой камень. В холодном свете малого светила белой рекой омой камень, мертвой землей накорми камень, черным огнем обожги камень, рукой, полной горя, коснись камня. Сразу же камень священный руку очистит от горя, станет слугою могучим, дверь меж мирами откроет.
– Ба, что ты говоришь?
– Ничего, миленький. Это я так, вспоминаю. Пойдем-ка домой.
– А камень?
– За камнем я одна приду.
– Вдруг его кто-нибудь возьмет?
– Не возьмет. Не каждому святой камень себя увидеть позволит, а уж тем более в руки взять.
Дома бабушка рассказала мне кое-что о так называемых святых камнях. Оказалось, что существуют камни, попадающие в наш мир через время, пространство и еще бог знает какие измерения.
– Камни эти, – объяснила бабушка, – несут память и силу своего мира и в нашем сохраняют толику его времени и пространства, которая и видна как темная оболочка. Получается, что часть такого камня находится в нашем мире, часть – в другом, а еще часть – размазана в пространстве и времени между миром камня и нашим. Она-то и создает коридор между этими измерениями. Такие камни люди называют святыми. Они обладают удивительными свойствами.
С давних времен люди научились подчинять и использовать силу святых камней. Деревья, травы, вода и многое другое тоже обладают подобными свойствами, но только после определенной обработки. Однако память камня – самая длинная. Друиды, к примеру, сочетали силу камня с силами деревьев, для чего и строили свои менгирные круги[4]. В исламе есть свой святой камень – кыбла[5]. Святых камней в нашем мире много, но найти такой может лишь человек, обладающий способностями медиума. Ты сам сказал, что камень казался прозрачным. Это потому, что он в нашем мире не полностью материализован, и взять его в руки сейчас невозможно. Сначала нужно ограничить силовой поток вокруг, как бы сжать его, и привести в активность материю камня. «Черным огнем обожги камень», – процитировала бабушка. – Тогда воплощение завершится, и камень можно будет взять и применять как активную массу.
Камешек, что подарил тебе Федор Иванович, ведь тоже непростой. В нем как раз сочетается могущество камня и дерева. Двенадцать лет Федя с ним работал. Сила в нем огромная, и тебе еще предстоит эту силу принять, если Бог даст.
– Бабушка, а камень размазан между мирами, так же, как Серый?
– Да, миленький, почти как Серый. Только материя Серого живая, она человеку ближе, а материя камня мертвая – некро, с ней соединиться тяжелее.
– Ба, а черный огонь – это ведь не огонь?
– И огонь, и не огонь. Но, в общем, ты прав, – улыбнулась бабушка. – Кое-что до тебя уже доходит.
Ритуал изгнания духа
Вечером бабушка уложила меня в постель и ушла за камнем.
Весь день она была занята приготовлениями. Попросив меня не мешать, бабушка смешивала какие-то травы, что-то бормотала над кучкой соли, насыпанной на землю и обведенной странной геометрической фигурой, которая напоминала рогатый круг, окуривала какие-то маленькие мешочки из черной кожи и тому подобное. Я ничего не понимал, а потому ушел в дом и достал камешек деда Федора. С того времени, когда дед Федор подарил мне этот камень, я редко доставал его. Я попытался носить его на ремешке, но быстро отказался от этой затеи. Камень придавливал меня, угнетал, вызывал плохое самочувствие. Бабушка тогда сказала, что мне рано носить его.
