Семь возрастов смерти. Путешествие судмедэксперта по жизни - Шеперд Ричард

Встать в палатке в полный рост было невозможно, поэтому я осмотрелся вокруг, продолжая стоять на коленях рядом с телом. Примерно в метре от нее лежал второй спальный мешок, сбитый в кучу. Рюкзак. Кое-какая одежда и разбросанные кроссовки. Их не надевали с тех пор, как погода испортилась — я понял это по отсутствию грязи. В углу стоял лоток из плотной фольги, заполненный потемневшим пеплом: все, что осталось от одноразового мангала. Я вышел из палатки.

Инспектор с коллегами ожидали меня на некотором расстоянии, ближе к воротам кемпинга, с подветренной стороны фургона криминалистов.

Я снял перчатки и маску.

— В пятницу вечером, может, и было сухо, но ведь уже похолодало? — спросил я.

В тот вечер мы вернулись домой из нашего солнечного отпуска, и казалось, что приземлились прямиком в Арктике. Детективы дружно закивали.

— Я повел детей в открытый бассейн, но они так и не зашли в воду, — сказал один из них.

— Есть соображения, как он это сделал? — спросил меня инспектор.

Я было открыл рот, как вдруг заметил, что мой взгляд пытается поймать одна из младших детективов. Было очевидно, что ей не терпится что-то сказать.

— Док… а это никак не связано с мангалом?

Я кивнул.

Она обернулась по сторонам, посмотрев на коллег. Она не сказала «Я же говорила!», но это было и так понятно по ее лицу.

— Думаю, скорее всего, вы правы, — сказал я. Одному богу известно, как эта парочка притащила сюда на велосипедах этот лоток с углем. Может, они купили его у какого-нибудь фермера или же в деревенском магазине — я проезжал его в миле отсюда. — Разумеется, окончательный ответ я смогу дать только после вскрытия, но пока могу сказать, что они, вероятно, занесли мангал в палатку, чтобы согреться и…

— Отравились угарным газом! — младший детектив просто не могла сдержаться. Я снова кивнул.

Одни начальники радуются, когда кому-то из подчиненных удается проявить себя, других же выскочки попросту возмущают. Начальник этой женщины явно был из последних.

— Тогда как вы объясните тот факт, — сказал он ледяным тоном, даже не посмотрев на нее, — что она умерла, а он выжил?

То же самое делают и с современным природным газом. Столь ядовитым угарный газ делает его любовь к гемоглобину. Он присоединяется к этому важнейшему химическому веществу в наших эритроцитах примерно в 250 раз активнее, чем кислород, ведь именно его эти клетки и должны переносить. Весь содержащийся в воздухе угарный газ замещает собой кислород, и, накапливаясь в крови, может достичь критической концентрации, когда ткани начинают испытывать кислородное голодание. Даже всего одной десятой процента угарного газа в атмосфере может оказаться достаточно, чтобы его содержание в крови за два часа достигло смертельного уровня. Причем при более высокой концентрации — скажем, если оставить заведенным автомобиль в тесном гараже с закрытыми воротами — смерть может наступить менее чем за десять минут.

Индивидуальная восприимчивость угарного газа сильно разнится от человека к человеку. Пятидесятипроцентная концентрация будет смертельной для большинства здоровых взрослых людей, но не для всех. Причем люди в возрасте либо с сосудистыми или респираторными заболеваниями, вне всякого сомнения, погибнут быстрее, чем молодые и здоровые. Во времена, когда за угольными и газовыми приборами толком не следили (что, к сожалению, до сих пор имеет место на дачах в некоторых странах), людей то и дело находили мертвыми от отравления угарным газом, причем уровень насыщения им был совершенно разным.

Симптомы отравления едва уловимы. Некоторых лишь слегка подташнивает, и у них болит голова — больше отравление никак не проявляется, пока они не впадут в кому и не умрут. При сорокапроцентном насыщении тошнота может усилиться, к ней могут добавиться рвота и слабость с постепенным погружением человека в кому. В то же время при тридцатипроцентном насыщении они могут просто казаться пьяными.

Я объяснил все это полицейским, и вскоре один из них открыл свой блокнот.

— Одна пара прошла мимо них на обратной дороге из пещеры, тогда как раз начало темнеть. И один из них сказал… — Зашуршали страницы. Полицейский монотонным голосом прочитал слова свидетеля: — «Я подумал, что они сглупили, дав углям потухнуть, оба явно замерзли. Правда, они ссорились и будто бы ничего не заметили».

— Тогда с какой стати им заносить мангал внутрь, если согреть он их не мог? — спросил кто-то.

— Чтобы не промок в случае дождя? — предположила все тот же младший детектив. — Может, они хотели его повторно использовать.

— Но если угли потухли, умереть из-за них они не могли, — заметил другой полицейский.

— С углями все не так просто. Они могут казаться потухшими, но при этом продолжать тлеть и выделять угарный газ, — объяснил я.

Младший детектив снова не сдержалась.

— Мальчик наверняка об этом знал! — Она повернулась к одному из коллег. — Разве ты не говорил, что у него физика — профильный предмет? Он запросто мог знать, насколько это опасно и что дым ее убьет. Держу пари, он дождался, пока она уснет, а потом быстренько слинял.

Начальник снова даже не посмотрел на нее, лишь закатил глаза.

Я сказал:

— Или же он мог проснуться, ничего не соображая из-за газа, не смог ее разбудить и поплелся в ночь искать помощи. От угарного газа людям становится очень плохо, а еще они могут делать странные вещи.

Инспектор покачал головой:

— Свежий воздух должен был привести его в чувство. Так ведь, док?

Если у парня были лишь головная боль, легкая тошнота и дезориентация, его симптомы действительно могли пройти на холодном воздухе, но это заняло бы какое-то время. С другой стороны, его лишенный кислорода мозг мог запросто получить необратимые повреждения.

— Если он был в состоянии уйти, значит, был способен и позвонить в полицию! — настаивал инспектор. — Вместо чего просто свалил бог знает куда, бросив свой велик и одежду. Бросив ее.

Спорить с ним не было никакого смысла. Парня нужно было найти, и полицейский явно не собирался прекращать ни розыска, ни расследования убийства.

Криминалисты закончили свою работу и, не доставая тела девушки из спальника с цветочным узором, поместили его в безликий белый мешок для трупов, застегнув на нем молнию. Один из криминалистов написал фломастером: «Неопознанная женщина — французская ферма». Я попросил помощника коронера как можно скорее доставить тело в местный морг на вскрытие. Промокший инспектор стоял рядом со мной — мы наблюдали, как мешок с телом погружают в катафалк. Сомнений не было: он рассчитывал, что в морге мне удастся обнаружить следы удушения или чего-то подобного, что подтвердило бы его теорию. А я был весьма уверен, что ничего такого не найду.

Вскоре он со мной связался. Я как раз переоделся в морге и гадал, куда он подевался, как вдруг мой телефон зазвонил.

Он не поздоровался:

— Док, мы нашли парня!

— Отлично, и где он?

— В карьере, тут неподалеку.

— И что он говорит?

Последовала пауза.

— Он мертв.

Я пожалел, что уже переоделся для вскрытия.

— Вы же еще не начали работать над девушкой? — спросил он.

— Нет, я ждал вас.

— Не могли бы вы прямо сейчас приехать и взглянуть на него?

— А как далеко отсюда этот карьер?

— Он в лесу прямо за кемпингом. Похоже, он убил ее, а потом покончил с собой.

Снова переодевшись в свою одежду, я объяснил причину задержки работникам морга. Они работали сверхурочно, поэтому были рады расслабиться за чаем, шоколадным печеньем и романтической комедией по телевизору, пока я буду в кемпинге.

Я направился туда с чувством легкой тревоги. Полиции явно не терпелось превратить несчастный случай в преступление.