Анатолий Голубев - Живущие дважды
Для гонщиков же, прошедших сложный, долгий этап, нет ничего заманчивее кровати. Скорее в гостиницу, скорей в душ! Обед. Поздний английский обед. Массаж. Последняя консультация с механиком, готовящим машины. И — спать. Завтра снова в путь! Завтра снова покатится по дорогам многоцветный караван…
А теперь давайте заглянем в сам «поезд». Сейчас и не вспомнить, кто впервые назвал так колонну гонщиков. Однако нет слова, более точно и полно определяющего столь сложное понятие. Это действительно «поезд» — из ста с лишним живых вагонов, которые на первый взгляд хаотически дёргаются на дороге, но в то же время подчинены своим неписаным и писаным законам. Писаных больше. И они строже. Они изложены в уставе гонки. Они грозят штрафами по десять, двадцать, тридцать минут. А то и полной дисквалификацией. Но чтобы гонщики не забывали, что гонка — коммерческое предприятие, штрафы, как правило, дублируются ещё и в валютном исчислении.
Гонщик в «поезде»! Он и среди соперников, и среди друзей, и один… Всё зависит от мгновенно и постоянно меняющейся ситуации на трассе. Здесь особенно ценен спортсмен, умеющий видеть всё происходящее на дороге и молниеносно оценивать обстоятельства. Если бы кто-нибудь смог подсчитать, сколько «пробегает» мысль думающего гонщика за время прохождения одного этапа! Это невидимая трасса. И по ней идёт невидимая напряжённейшая гонка. И тайные результаты её выливаются в явные, протокольные результаты на финишных прямых.
Гонщик опытный всегда старается держаться подальше от мест возможного завала. И в то же время не спускает глаз с каждого, кто имеет хоть какие-то шансы уйти вперёд, в отрыв. Многие обстоятельства работы в «поезде» даже не зависят от самих гонщиков. Как обидно, если ушедшие с таким трудом в отрыв вынуждены остановиться минут на пять только потому, что перекрыт железнодорожный переезд! Они стоят у полосатого шлагбаума, за которым грохочет настоящий экспресс, и смотрят назад, как медленно, но неукротимо накатывается их собственный «поезд». Ещё минута, другая, и всё преимущество съедено, и надо всё начинать сначала…
Рассекая по мере возможности транспортный поток, движется перед «поездом» полицейская машина. Мощные громкоговорители извещают о приближении гонщиков. Щедро роздана благодарность остановившимся водителям: «Благодарю, водители, благодарю…»
В ста метрах за ней, полыхая огнём включённых, несмотря на яркий солнечный свет, прожекторов и мигалок на крыше, хлопая красными предупреждающими флагами, движется машина директора гонки. За его машиной, пригнувшись к рулям, то и дело опрокидывая в рот фляги с питательным раствором, не сбавляя ни на йоту скорости, движется «поезд». За гонщиками — комиссар, главный судья, хронометрист, карета медицинской помощи и длинный хвост служебных машин и «техничек».
Идёт «поезд»… То сбившись в кучу, то вытянувшись в струну, собираются и распадаются сложные молекулы групп и группок, работающих заодно. Отрыв следует за отрывом. В начале гонки вперёд дёргаются все. Чем больше этапов пройдено, тем осмысленнее становится стратегия борьбы. Если на первых этапах практически ещё никто не знает, на что способен соперник, и «поезд» состоит из равных по своему классу «вагонов», то с каждым пройденным километром идёт неумолимая сортировка.
Так, например, совершенно не значит, что победитель этапа — сильнейший. Не является сильнейшим и гонщик, обогнавший «поезд» даже на десять минут, — а это само по себе огромное преимущество! Просто чем «опытнее» коллеги по гонке, чем меньше непонятных карт остаётся в колоде возможных фаворитов, тем легче отпускают от себя вперёд слабых, случайных гонщиков. Подхваченные порывом честолюбия, способные даже выиграть этап, они затем навсегда откатываются в тесную толпу, которой суждено замыкать гонку. Ослабевшие вываливаются из «поезда», хотя знают, что это смерти подобно.
Ведь каждому знакомо выражение: «Поезд ушёл».
Многодневная гонка — это сплав самого яркого индивидуализма и самого тесного коллективизма. Только на себя может рассчитывать гонщик, на свои силы. И в то же время он бессилен бороться в одиночку с километрами, бросающими навстречу крутолобые подъёмы и головокружительные спуски, опасные повороты и мучительный, в лицо, ветер. Ветер, который пакует гонщиков по группам, сепарирует их по силам, степени твёрдости характера и способностям тактического мышления.
Ветер! Его берут себе в друзья сильные, его проклинают слабые. Он заставляет людей сплачиваться воедино, включать в действие святое чувство взаимной выручки, когда, попеременно лидируя и прячась за спину товарища, работают в «поезде» все…
Как правило, «поезд» довольно прочен на ровной дороге: любой, даже посредственный гонщик может отсидеться за чужой спиной. В горах же каждый должен работать сам.
Всё выше и выше взбирается «поезд». Десятки разрозненных «вагонов». Десятки одиночек, упрямо идущих вперёд. Вот уже изумрудная ткань низинных полей сменилась седой пылью выгоревшей и подмёрзшей травы. Серые завесы тумана рваными клочьями цепляются за низкий седой кустарник. Серые, под стать туману и траве, овцы с чёрными демоническими головами то появляются, то пропадают вновь на окрестных склонах. Иногда овцы, как призрачные видения, вдруг перескакивают через каменную ограду на дорогу и пугают гонщика. Когда это случается на спуске, — беда…
Если идёт дождь, не менее демонически, чем горные шотландские овцы, выглядят и сами гонщики: намазанные салом и мылом, чтобы не переостывали мышцы; в топорщащихся пластиковых чехлах под майками, отчего тела кажутся вырезанными из кусков жести; неимоверно толстые, ибо на каждом надето по крайней мере четыре слоя всевозможных маек, чтобы сохранить тепло на сквозном встречном ветру, обдающем дождевым душем; с пластиковыми чехлами в виде шапок и козырьками от встречных, больно бьющих капель воды.
В плохую погоду любая выскочившая собачонка может легко завалить едва ли не весь «поезд» и устроить такую свалку, из которой не скоро выберется даже самый везучий гонщик. Вот почему в такой ситуации звёзды стараются покинуть «поезд» и, несмотря на повышенную нагрузку, работать впереди. Гонщик может легко реагировать на опасность, успеть что-то предпринять, увернуться, затормозить или проскочить в любую узкую щель. Другими словами, впереди у гонщика есть пространство для манёвра. Если ты один ушёл вперёд и упал, — это полбеды. Но когда в завале… Когда огромная масса мяса и металла наваливается на тебя и волочит по асфальту…
Вот как произошёл один из таких завалов в Шотландских горах.
На крутом вираже дороги из-за каменного барьера внезапно выскочил ягнёнок. Первый гонщик, дёрнувшись в сторону, потерял равновесие и упал. Он сейчас же вскочил и покатился дальше, но репортёрская машина, следовавшая по пятам за лидером, взвыла тормозами и уткнулась в обочину на самом повороте. Пытавшаяся обойти машину десятка гонщиков не вписалась в поворот на скорости семьдесят километров в час и, как колода лихо брошенных на стол карт, разметалась под откосом, сбив три оградительных столба.
Вой «скорой помощи»… Белые халаты… Толпа зевак… Кажется, никакая сила не способна вернуть на трассу упавших гонщиков. Но это только кажется. Все, кроме четверых, встают, поспешно меняют изуродованные колёса или машины, поднимаются на дорогу и бросаются вдогонку за временем, за счастливчиками, не попавшими в завал. Ну, а четверо остаются лежать на носилках, виновато улыбаясь врачам и менажерам своих команд…
Гонка закончилась.
Гонка продолжается…
Вечером судейская коллегия оповестит общественность: у того перелом, у того трещина, у того вывих плеча… Кого назовут самым несчастным гонщиком, получит специальный утешительный приз.
Олицетворением мощи, честной спортивной борьбы видится велосипедный «поезд». Но, увы, это часто впечатления стороннего наблюдателя. «Поезд» полон внутреннего коварства — в ход нередко идут недозволенные приёмы: толчки, удары, навалы, обман… Иногда отстающий просто хватает за трусы уходящего вперёд…
Судейская коллегия постоянно помнит о слабостях людских. Всё, что ей удаётся засечь во время этапа, обернётся в вечернем протоколе штрафными санкциями — в дорогих минутах или в не менее дорогих франках, кронах, фунтах стерлингов… Этап финишировал, а контроль не ослабевает. Сразу же после финиша специальной допинговой проверке подвергаются победители и пять человек на выбор. Ищут следы наркотических средств и запрещённых стимуляторов. В первые дни гонки такие анализы лишь смешат спортсменов и смущают самих врачей. Но потом как удар грома среди ясного неба: сначала двое, затем ещё трое дисквалифицируются и снимаются с гонки за употребление запрещённых стимулирующих медицинских препаратов.
Впрочем, когда речь идёт о компонентах многодневки, всё увязывается слишком прочно. Тактика многодневки — штука не менее сложная, чем её техника безопасности. Тактика требует удивительного сочетания усилий как для достижения командного результата, так и для того, чтобы «привести» к финишу каждого этапа и общему финишу своего лидера.
