Владимир Козлов - Фанаты. Прошлое и настоящее российского околофутбола
«Шляпа», «Зенит» (Санкт-Петербург):
У нас официальная дата [образования движения] восьмидесятый год. Но когда я начинаю разговаривать со своими институтскими друзьями, у них ощущение, что это отнюдь не восьмидесятый год, а, может, семьдесят седьмой. Почему я придерживаюсь версии восьмидесятого года – это первый официальный выезд. Не просто кто-то ездил на футбол, а когда в «грядке» на трибуне людям сказали – давайте вместе дружно соберемся и поедем. И это было двадцатого сентября – двадцать первого уезжали – восьмидесятого года. На матч перед «Спартаком» Вельвет притащил плакат, на котором было написано, что желающие собраться и вместе поехать на матч со «Спартаком» – встречаемся тогда-то и тогда-то, поезд такой-то. Откликнулось довольно много народу, но в одном вагоне нас тогда было двенадцать человек.
«Доган», «Зенит» (Санкт-Петербург):
Первые флаги, шарфы появились году, наверное, в восьмидесятом. Ну, может, в семьдесят девятом. А вообще фанатское движение в Питере образовалось в восьмидесятом году, официальной датой считается 25 сентября – тогда был первый массовый выезд в Москву, на «Спартак». В принципе, выезды были еще в семидесятые годы – ездили там на матчи по одному, два человека, а первый массовый состоялся именно тогда. Причем тогда просто стоял на стадионе человек с плакатом, и на одной стороне было что-то написано про Казаченка (Владимир Казаченок – легендарный форвард «Зенита» 1970–1980-х. – В.К.)– «пока такие люди в „Зените“ есть», – а с другой стороны: все, кто хочет на выезд, собираемся на такой-то поезд во столько-то.
В конце 1970-х фанаты начали организованно выезжать на матчи своей команды в другие города. Но поначалу фанатские группировки были крайне малочисленными – до нескольких десятков человек. Десять человек, выехавших на матч в другой город, – это уже был хороший результат. И все же постепенно движения разрастались, в них приходило все больше людей.
Сергей Андерсон, ЦСКА:
[В 1979 году] у нас маленькое было движение, совсем немного болельщиков. От силы человек двадцать-тридцать. По сравнению с «мясным» движением мы вообще не представляли никакой силы. [А они] любили ходить на наши матчи. И не просто ходили: был такой матч в семьдесят девятом году, когда вообще никого [из фанатов ЦСКА] не пустили на трибуны. Если приезжает толпа человек семьдесят-восемьдесят фанатов команды-соперника, то просто опасно на трибунах находиться.
Впереди всех и по численности, и по активности до сих пор остается самое «старое» движение – «спартаковское». Бум «спартаковского» фанатизма пришелся на 1977 год, который их команда провела в первой лиге. Вылет из высшей лиги – вместо ожидаемого падения популярности – только прибавил команде болельщиков, а на выездах в провинцию фанаты могли позволить себе гораздо больше, чем в столице: там милиция реагировала на них спокойнее, да и не хотела связываться с московскими фанатами: они как приехали, так и уедут. Зато местная молодежь, увидев столичных фанатов, тоже начинала создавать движения.
«Шляпа», «Зенит» (Санкт-Петербург):
Одним из побудительных мотивов был приезд [в 1979 году] большой «мясной», спартаковской «грядки». Тогда мы с ними дружили вроде как – в восьмидесятом наладили дружбу. На стадионе «Петровский» их было очень много, на них мужики бросались. А нам на тот момент [у них] понравилось наличие организованности, наличие атрибутики – тогда еще в Москве не гнобили.
Виктор «Батя», «Динамо» (Москва):
«Динамо» в семьдесят шестом в последний раз выиграло чемпионство, и, соответственно, в начале восьмидесятых это был подъем. Один из первых массовых выездов был в восемьдесят втором году в Минск. «Спартачи» и до этого уже много ездили – их первая лига объединила.
В 1980 году появилось движение московского «Торпедо», через год – столичного «Локомотива». За ними – у других команд высшей лиги и не только.
Информации о первом периоде советского фанатизма сохранилось немного. Воспоминания о тех временах часто отрывочны и противоречивы, и все же 1977–1981 годы в фанатской среде принято считать «золотым веком советского фанатизма». Вот как пишет об этом журнал «Русский фан-вестник» в своем «историческом» номере (№ 20, январь 2001 года):
В этот период советский фанатизм принял традиционные формы западных движений – атрибутика, пение, скандирование, выездная кампания, создание группировок или цельных банд. Сравнивая советское и западное фан-движение тех лет, понимаешь, что, несмотря на «железный занавес» и коммунистическую идеологию, наше движение отставало всего на несколько лет. Если мы взглянем на фото британских, итальянских, немецких фанов 1974–1978 годов, то найдем много общего, даже в моде. И это несмотря на то, что модной одежды с Запада в Союзе почти не было.
В эпоху всеобщего дефицита
Не было не только модной одежды, не было и никакой фанатской атрибутики, к которой за последние годы настолько привыкли, что она воспринимается как что-то само собой разумеющееся. Атрибутику либо делали полностью сами, либо использовали все, что попадалось под руку и хоть как-то могло пригодиться, – вплоть до пионерских галстуков.
Сергей Андерсон, ЦСКА:
Ну какая тогда атрибутика была? Брали пионерский галстук, разрезали его пополам. «Мясные» пришивали белую сторону, мы пришивали синюю. «Динамикам» не везло: нечего было резать, они доставали и белый, и голубой одновременно. Мы-то хоть пионерский галстук могли порезать.
У московских фанатов старшего поколение до сих пор особые воспоминания вызывает название подмосковного поселка Михнево, где вязали шарфы и свитера довольно приличного по тем временам качества. В середине 1980-х московские фанаты практически всех команд ездили туда заказывать полосатые шарфы и свитера. Связанный в Михнево свитер стоил около двадцати пяти рублей, шарф – около десяти рублей; деньги по тем временам немалые, но и выглядела такая атрибутика получше, чем «самовяз».
Виктор «Батя», «Динамо» (Москва):
В то время с атрибутикой было плохо, и была такая станция под Москвой – Михнево. Знаменитые михневские свитера в полоску, михневские «розы». <…> Но простая поездка в Михнево, чтобы заказать себе шарф сине-белый или свитер, могла обернуться тем, что тебя там накрывала местная молодежь. Соответственно по одному туда никто не ездил. Ездили человек семь-восемь, а то и больше.
«Динамовцам» было легче, потому что одно время вышли такие куртки пэтэушные – синие, красивые. Это, наверное, были первые «бомберы». И мы их носили. А так как из бедных семей большинство, то другой одежды вообще не было. Для нас это вообще находка была – с сине-белым шарфом такая куртка смотрелись убойно.
Сергей Андерсон, ЦСКА:
Первая моя «розетка» была куплена в магазине – в полосочку шарфик такой, красный и синяя полоска. Потом пошла мода «розетки» вязать из кубиков. Чем длиннее, тем она была круче. У меня «розетка» достигала четырех с половиной метров – семь раз вокруг шеи, и еще будет по ногам болтаться.
«Шляпа», «Зенит» (Санкт-Петербург):
Мы собрались в паузах между футболом на проспект Смирнова – это ныне Ланское шоссе – и пошли в спортивный магазин, купили синие береты с белыми помпонами. Вроде как похоже на бескозырку морскую, какая-то такая мысль была. Но это не прижилось, потому что выглядели мы в них совершенными клоунами. Это было не по-фанатски, а под дурачка. Когда дурачков много, есть ощущение, что это что-то такое организованное. А когда он идет один, сразу хочется засунуть берет в карман – не проходило чисто психологически.
«Неформалы»
Как только оформились и стали достаточно многочисленными движения основных клубов, фанаты оказались практически единственной серьезно организованной неформальной субкультурой в СССР. С одной стороны, идеи фанатизма были простыми и понятными, с другой – это было что-то новое, модное, интересное. И фанатские движения притягивали, объединяли молодых людей – не только тех, кто по-настоящему интересовался футболом и болел за какую-то команду.
Виктор «Батя», «Динамо» (Москва):
Людям уже было достаточно того, что они вместе – объединены какой-то целью. И эта цель объединяла всех – например, даже граффитчиков и электронщиков. Те, кто писал на заборах в те годы, – это прототип сегодняшних граффитчиков. Были люди, которые специально отвечали за роспись заборов. Я, допустим, расписывал всё синим в этом районе, а Софрон покупал на всю стипендию баллончиков с краской красного цвета. И у нас была договоренность: я ничего не пишу про «Спартак», он ничего не пишет про «Динамо». <…> Так же было смешно, когда в электричку с нами садилась куча электронщиков – они под всю эту шумиху снимали электронную начинку электрички – переговорные устройства там и так далее. Когда электричка доезжала до конечной станции, все думали, что это вандализм, кто-то просто так раскурочил вагон. А они не доезжали до стадиона, а ехали обратно – они своей цели добились. Так же и у нас на «Щелковской» стартовала куча людей, но до матча доезжала меньше половины. Многие из них – мы их называли «фанаты-стаканы» – выходили с портвейном на «Измайловской» и бухали.
