Джеймс Гривc - Возвращение к людям
Оказавшись дома, я совсем было раздумал возвращаться, но жена, здраво рассудив, убедила меня выкинуть эту дурацкую мысль из головы. Она всегда соображала лучше меня и не раз удерживала от глупых поступков. И я вернулся в Италию к началу сезона. Со мной приехал Джимми Хилл, только что с триумфом закончивший борьбу за новое трудовое соглашение для футболистов лиги. Он хотел попытаться как-то наладить мои взаимоотношения с «Миланом».
Его усилия лишь оттянули неизбежный разрыв. Играя за «Милан» (этот короткий срок показался мне вечностью), я был ведущим бомбардиром, забил 9 голов в 14 матчах. Но все-таки каждую секунду, проведенную на футбольном поле, я тогда ненавидел. Стиль игры у них строился на удушающей системе глухой защиты: атаковали всегда только два форварда. Я никогда не был скандалистом на поле, но все это настолько меня раздражало, что временами возникало желание стукнуть не только по мячу. Первый раз я рассвирепел, когда игрок в Генуе плюнул мне в лицо, поставив перед этим подножку. Я ему ответил ударом по голени, за что судья назначил штрафной удар. Они забили гол, и Рокко пришел в неистовство. Он наказал меня единственным доступным ему способом – штрафом.
Однажды мой шурин Том и его жена Нэнси приехали ко мне с Иреной, и будто солнце проглянуло, но вскоре я снова почувствовал себя в тюрьме. Дело было вот как. Через несколько дней после их приезда мы поехали посмотреть Венецию, за это я был оштрафован на 500 фунтов, так как игрокам «Милана» было запрещено покидать пределы города.
Том лучше, чем кто-либо, знает, что за муки я тогда испытывал. Как-то в предыдущий его приезд мы с ним сидели поздно вечером на балконе отеля, где жила наша команда, и пили пиво, наслаждаясь минутами отдыха. Один из доносчиков Рокко сообщил об этом «крестному отцу», и на следующий день ко мне в номер пришли двое рабочих и забили планками дверь на балкон. Я вышел из себя и сорвал их.
Рокко овладела идея подчинить меня во что бы то ни стало и превратить в еще одного барана в своем стаде высокооплачиваемых, но несчастных футболистов. Он не раз нарочно садился в холле нашего отеля, чтобы мне не удалось незаметно выскользнуть на свободу. Однажды мы с Томом, рискуя жизнью, все же попытались обхитрить его. Вылезши из окна четвертого этажа, мы пошли по узкому карнизу вдоль стены, думая спуститься по пожарной лестнице. А Рокко в это время охранял главный вход.
Мы с Томом хихикали, как мальчишки, радуясь, что обманули Рокко, и тут перед нами возникла каменная стена. Карниз привел в тупик. Однако нам все-таки удалось выбраться из отеля, направив нашего стража по ложному следу. Том специально заказал столько выпивки в номер, как будто мы собирались с ним пить весь вечер, и пока Рокко был занят аннулированием этого заказа, мы прокрались к заднему входу. Наш побег обошелся мне в 300 фунтов штрафа, но дело этого стоило.
Теперь, когда уже все позади, я могу согласиться с критикой, которой меня тогда подвергали. Английские газеты приклеили мне ярлык «балованного чада футбольной фортуны».
Многое из того, что обо мне писали, было правдой, но газетчики создавали неверное представление, будто я богат. Большая же часть 4 тысяч фунтов, полученных мною при подписании контракта, ушла на выплату гонораров адвокатам и на полеты в Англию и обратно, а «Милан», вполне понятно, даже и не помышлял о том, чтобы выплатить мне знаменитые 11 тысяч фунтов. Меня так часто штрафовали, что заработок бывал иногда ниже, чем в то время, когда я играл за «Челси». Возможно, я и был «чадом», но никто меня никогда не баловал.
Лучше расправиться со мной итальянская пресса не могла, даже если бы по заданию мафии убила меня. Типичный пример грязи, которой поливали меня, – история про дикую оргию в квартире, снятой для меня «Миланом». Газетная утка появилась после того, как некий репортер, наблюдая через бинокль за нашей гостиной, увидел Ирену и Нэнси, разгуливающих по квартире в шортах.
Через несколько дней Рокко опять вызвал меня на ковер за то, что я накануне матча поехал встречать Ирену в аэропорт. Мы сцепились с ним не на шутку, осыпая друг друга через переводчика всяческими оскорблениями. Итальянские клубы запрещали своим игрокам накануне или после матча даже близко подходить к своим женам, подружкам, любой особе в юбке. Они запирали своих игроков в отелях, чтобы оградить их от женщин. Я уже имел трехлетний стаж семейной жизни и не видел никакого вреда в том, чтобы встретить свою супругу, прилетающую в чужую страну. Рокко же, вероятно, был насторожен тем образом «сексуального маньяка», который создали в своих выступлениях обо мне итальянские газеты. Ему, должно быть, чудились картины, как Ирена и я бегаем голышом по взлетной полосе миланского аэропорта.
Томми Стил, великолепный актер и фанатик футбола, как-то навестил меня во время своей поездки по Италии. Он много слышал и читал о моих проблемах и захотел увидеть своими глазами, что тут со мной происходит. После матча я взял с собой Томми в столовую, и он был просто поражен, до какой степени нами командовали. Его неприятно удивил жесточайший порядок, превращавший самостоятельных людей в роботов. Нам говорили, что мы можем и чего мы не можем есть, что нам следует пить и когда нам надо идти в постель… естественно, только чтобы спать.
– Я тебя вызволю отсюда, Джимми, – сказал Том с горящим воодушевленным взором. – Я найму частный самолет, тайно проведу тебя на борт как одного из своих друзей, и не успеешь глазом моргнуть, как уже будешь дома.
Теперь Томми – один из лучших актеров-комиков мира, но в тот момент он был настроен чрезвычайно серьезно. Том начал разрабатывать план, как вызволить меня из Италии, и был уже готов пустить его в ход, как до меня дошел слух, что своим неповиновением я довел руководителей «Милана» до того, что они уже сами хотят со мной расстаться.
«Милан» перекупил одного бразильца мне на замену, отобрал у меня квартиру, нам с Иреной пришлось перебраться в маленькую захудалую гостиницу. Я не мог с этим смириться и за свои деньги снял номер в первоклассном отеле, где жили ребята из британских газет.
Там я чувствовал себя более свободным и много времени проводил в компании журналистов – отличных парней, которые помогли сделать мое пребывание в Милане менее мучительным.
Мы прекрасно ладили друг с другом и столько провели незабываемых вечеров вне досягаемости Рокко и его приспешников, что даже образовали клуб Джимми Гривса, и все репортеры, что виделись со мной в Милане, становились его членами и приобретали памятный галстук с изображением карты Италии, футбольного мяча и моими инициалами.
Для эмблемы, правда, больше подошла бы бутылка вина с вылетающей оттуда пробкой. Чаще всего я пил в кругу английских журналистов, а они снабжали свои газеты всякими историями о моих проделках. Я считал правильным почти все, что они писали, и был только рад поставлять им рассказы о своих скандалах с Рокко, так как знал, что «Милану» в конце концов все это надоест и они только будут рады распрощаться со мной.
Среди членов нашего клуба были Клайв Той, Дес Хаккет и Спиди Куик («Дейли экспресс»), Бил Хоулден и Кен Джонс («Дейли миррор»), Питер Лоренцо («Дейли геральд»), Морис Смит («Пипл»), Лори Пигнон и Тони Страттон-Смит («Дейли скетч»), Ян Вулдридж («Ньюс кроникл»), Питер Мосс, Рой Пескетт и Брайан Джеймс («Дейли мейл»), Дональд Сондерс («Дейли телеграф») и Брайан Глэнвил («Санди таймс»). Только эта компания и помогла мне не сойти в Милане с ума.
Обычным местом наших сборищ был либо ресторан «Ла Тампа», либо ночной клуб «Порто Дора», что находились в самом центре Милана. Там мы провели немало вечеров.
Однажды мы с Клайвом Тоем здорово подшутили над одним англичанином-журналистом, обосновавшимся в Италии.
Эта история должна представлять особый интерес для моего старого приятеля Джорджа Истхема, которого я знаю по сборной Англии. Как-то Клайв Той, ставший теперь влиятельным деятелем американского футбола, сказал мне, что кто-то поставляет в Лондон информацию за спиной у других ребят из прессы.
Ирена, которая всегда была более проницательной, чем я, вычислила, что этим «поставщиком» должен быть не кто иной, как некий английский журналист, постоянно проживающий в Италии. И вот мы с Клайвом подстроили дело так, чтобы этот человек смог услышать наш якобы конфиденциальный разговор о Джордже Истхеме: будто бы он переходит в клуб «Милан» за 100 тысяч фунтов.
Рыбка клюнула, но розыгрыш рикошетом ударил и по самому Клайву. На следующий день рано утром его разбудил телефонный звонок: редакция «Дейли экспресс» потребовала объяснений, почему не она, а «Дейли скетч» получила информацию о переходе Джорджа Истхема в «Милан» за 100 тысяч фунтов.
Теперь Джордж знает правду об этой истории с его мнимым переходом в клуб «Милан».
Теперь, восемнадцать лет спустя, когда я вспоминаю свою жизнь в Милане, мне кажется, что от нее меня отделяет целая пропасть времени. Издалека многое может показаться довольно забавным, но в действительности я находился тогда в очень угнетенном состоянии. Я подрывал свое здоровье постоянной нервотрепкой, терял в весе, и состояние мое все ухудшалось.
