Никита Симонян - Футбол – только ли игра?
Собеседники стали так расхваливать Старостину свою команду и каждого игрока в отдельности («Та что там ваш Татушин?.. Та что там ваш Ильин!.. Вот у нас…»), что один из них не выдержал: «Слушай, чудак, выдерни штепсель! Ведь завтра, не дай бог, Николай Петрович половину наших пригласит в свой „Спартак“, и мы их не увидим, как собственных ушей».
Но, видно, из чувства противоречия кто-то уже повернул разговор совсем в другую сторону: «Что там наш Фурс! Он же вашему Татушину в подметки не годится! Он же одноногий! Татушин против него – Мэтьюз!»
Когда тренировал в Одессе «Черноморец», мне было очень интересно общаться с болельщиками. Сезон 1981 года начался для нас довольно удачно: сразу выиграли несколько кубковых игр, дошли до четвертьфинала. И вот прихожу утром на стадион, меня встречает незнакомый человек и торжественно говорит: «Поздравляю, Никита Павлович!» Я осторожно гашу его пафос: «Подождите, еще рано». – «Как рано, Никита Павлович? Уже время половина одиннадцатого, чтоб вы знали…»
Есть еще темпераментный грузинский болельщик. Он прекрасно разбирается в футболе и при всей своей горячности умеет ценить хорошую игру, с уважением относится к команде-сопернице, если она показывает высокий класс. Это мы, спартаковцы, ощущали на себе, если доводилось играть в Тбилиси.
В последние годы все больше наблюдаю болельщика в непосредственной близости – сижу с ним рядом на трибуне. Люблю, когда вокруг гомонят, спорят, кричат, бурно выражая радость или досаду. Футбол не может проходить в тишине. А в последнее время уж слишком устрожился на стадионах порядок. Так и болельщиков не останется на трибунах – устроятся дома у телевизоров, чтоб не «достали» их строгие административные порядки. Не удивлюсь, если услышу однажды: «Товарищи любители футбола, бурно болеть на нашем стадионе нельзя. Болея, соблюдайте тишину!»
Конечно, хулиганов, сквернословов надо воспитывать. Одно время не находили управы на болельщиков-фанатов, которые шли косяками, сметая все на своем пути, дико орали… Это страшно, и нужны были крутые меры. Но нельзя перегибать палку. Азарт, страсть трибун и хулиганство, оскорбление игроков и болельщиков из «вражеского» стана – вещи совершенно разные.
Когда начинал играть в «Спартаке», поражался, сколько верных поклонников у этой команды в самых разных городах страны. И очень трогала их преданность клубу. Где бы ни проходил матч, мы получали огромное количество телеграмм, открыток. От людей известных и неизвестных, от коллективов бригад, от моряков, находящихся в далеком рейсе, от полярников… Боялись читать их перед матчем – расчувствуешься, воспаришь, а надо собраться. Все в нас верят – не разочаровать бы верных друзей.
Когда «Спартак» приезжал в Киев, на вокзале нас непременно встречал Петр Попов. Немолодой уже человек с нелегкой судьбой – прошел войну, стал инвалидом. Мы относились к нему как к родственнику. Все дни в Киеве он проводил с нами. На стадион и со стадиона ездил вместе с командой.
И вот однажды едем на матч, и Петя – мы звали его Петей, так он сам хотел, – начал рассуждать о футболе. А я как тренер перед игрой требовал тишины. Уверен, посторонние разговоры, шутки, анекдоты расхолаживают команду.
– Петя, извини, но прошу тебя замолчать, – обратился я к Попову. – Команда едет на игру!
– Никита Палыч, – с достоинством ответствовал мне Петя, – команда – это я!
Все засмеялись. Пришлось сдаться:
– Ты прав. Продолжай. Куда мы без болельщика?
Каждый футболист может рассказать немало случаев, когда именно болельщик заряжал и его и всю команду, заставлял переломить игру.
Очередной матч очередного чемпионата. Игра у «Спартака» не идет. Закончился первый тайм, и вдруг дежурная в раздевалке мне говорит: «Вас к телефону». В принципе я мог бы и не подойти: надо было давать указания команде на вторую половину матча. Но почему-то подошел. И вдруг слышу: «Никита! Это генерал Родимцев с тобой говорит. Что же твои ребята так плохо сегодня играют? Передай им, что генерал болеет за них. Может, постараются, а?» – «Я обязательно им это передам, товарищ генерал! – отвечаю. – Я и сам игрой недоволен». Вернулся в раздевалку и говорю: «Вот что, друзья мои. Звонил генерал Родимцев, дважды Герой Советского Союза, герой Сталинградской битвы. Он смотрит игру по телевизору, волнуется и просит сыграть получше».
И выиграли мы этот матч.
Команда побеждает – и болельщик ликует вместе ней. Иногда даже больше, чем тренер и футболисты. Но вот ускользнет удача, и поддержки – в этот момент она, может, больше всего нужна, – как не бывало. Болельщик может вдохновить и лишить вдохновения.
Пришел на матч между московским «Спартаком» и «Днепром», объявляют составы команд. Как только диктор, перечисляя игроков «Днепра», назвал фамилию Гаврилова, раздался оглушительный свист. Мне стало не по себе.
Ясно, спартаковские болельщики выражали свое отношение к «измене» Юрия Гаврилова, бывшего спартаковца. А ведь он не сам, не по своей воле оставил команду, его фактически освободили. А сколько он дал «Спартаку» за многие годы! Не одной победой команда была обязана его самоотверженной, умной игре. Я, признаться, ждал, что Гаврилова встретят в Москве аплодисментами.
Смотрел игру и волновался за Юрия. Только бы не сник! Пусть лучше разозлится и ответит трибунам. Он ответил – забил великолепный гол! А я, спартаковец, болеющий за этот клуб, был рад.
Да, болельщик бывает разным. Испытал на себе. Он и добр, и благодушен, но он и жесток. Можешь провести десять блестящих матчей под восторженное сопровождение зрителей, но стоит сыграть неудачно, и все – опала. Освистывали и Всеволода Боброва, и Эдуарда Стрельцова. Трудно дались последние годы на поле замечательному футболисту, олимпийскому чемпиону Анатолию Исаеву. Сказывались последствия тяжелой травмы. И все-таки Анатолия включали в основной состав «Спартака» – был лучше многих. А трибуны устраивали ему обструкцию. За что? За то, что был не прежним Исаевым? Сильного человека довели до того, что он просил: «Не ставьте меня в основной состав, когда играем в Москве».
Я был на разных стадионах мира, и мастерство приветствуется везде. Даже если высококлассный футболист не из той команды, которой большинство зрителей отдает свои симпатии, трибуны, как правило, встретят одобрительным гулом хороший прием, точный пас. Великолепный удар – пусть мяч и не попадет в ворота – тоже отметят. У нас же промахов, как правило, не прощают. И некоторые игроки, замечаешь, уже не берут на себя смелость бить по воротам.
Здесь есть о чем подумать, поразмышлять. Кто эти «свистуны»? Просто хамы, хулиганы? Можно назвать их примитивными людьми, которые не могут понять игрока, его состояния, а что изменится? Почему так много говорится о том, что зрителя театрального, кинозрителя надо воспитывать, готовить к восприятию искусства? А разве не нужно воспитывать футбольного болельщика? Не назиданиями, разумеется, не увещеваниями «как не стыдно».
Через день после матча, в котором участвовал Гаврилов, читал газетные отчеты и досадовал, отчего журналисты прошли мимо свиста трибун? Не услышали? Могу ошибаться, но в памяти не осталось случая, чтобы мастера в трудный период – а такие периоды бывают у каждого – поддержала пресса, заставив тем самым и болельщика взглянуть на него по-другому.
Так повелось, что только при новом взлете спортсмена (если он будет, этот взлет) появляются пространные очерки о нем, проникновенные строки о мужестве, которое понадобилось ему не только для того, чтобы вновь обрести форму, но и выстоять, перенести нетерпимое отношение трибун и вновь вызвать их восторг.
Футбол не может быть без зрителей, и всякому футболисту нужны поклонники. Не честолюбия ради. Это признание, в любом деле человек его жаждет. Но хочется еще и понимания, чтобы не было столь коротким расстояние от любви до ненависти. А для этого, наверное, необходимы регулярные встречи игроков, специалистов с любителями футбола (сегодня таких встреч значительно меньше, чем, скажем, десять-пятнадцать лет назад), необходимы клубы болельщиков. Они, кстати, существовали, но их закрыли. И зачастую зрители имеют представление лишь о внешней стороне жизни футболиста, и видится она им только красивой. Популярность, слава, достаток, поездки по разным городам и странам. Сегодня – Париж, а через месяц, глядишь, и Рим закачается под крылом самолета…
Все это действительно есть. Но Рим и Париж, можно сказать, отдельные эпизоды жизни. И чаще всего они складываются так: прибыл в пункт назначения, сыграл и убыл, не успев оглядеться вокруг. Я много раз бывал в Будапеште, а узнал, оценил его, лишь когда поехал вместе с женой в туристическую поездку. Смог, наконец, побродить по городу, побывать в музеях.
Футболисты сборной сейчас приезжают на матчи буквально впритык. Приземлились днем, вечером – тренировка, на следующий день – игра, назавтра – снова самолет и домой. Хорошо, если рейс прямой, беспосадочный и погода летная, а то просидишь ночь в каком-нибудь аэропорту. Дома же многим игрокам надо сразу отправляться на сбор своей клубной команды.
