Паоло Ди Канио - Ди Канио Паоло. Автобиография
«Шеффилд Уэнсдэй» — маленький провинциальный клуб без амбиций. Если забыть о том, что никто пальцем о палец не ударил, чтобы помочь мне после случая с Элкоком, еще будучи игроком «Шеффилд» я чувствовал, что некоторые из моих партнеров мне банально завидуют. Думаю, у них что–то вроде комплекса неполноценности, и поэтому они сразу отвернулись от меня, когда я толкнул судью.
Эти люди не смогли понять, что им выпал шанс играть бок о бок с футболистом, обладающим гораздо большим талантом и опытом, чем они. Я ведь так многому мог бы их научить.
Вместо этого они воспринимали меня как человека, отбирающего у них зарплату и место в основном составе. Они не стремились играть лучше. Все, что им было нужно, — это продолжать получать деньги и продлевать свой контракт.
Когда я вспоминаю таких парней, как Энди Бус, мне становится грустно и почти смешно. После ухода Бэнни Карбоне Бус заявил следующее: «Без этих двух итальянцев намного лучше: они только и знали, что пасоваться друг с другом. Теперь я забью больше мячей».
Просто поверить не могу, что он сказал такую глупость. После того, как ушел Карбоне, Бус записал в свой актив три мяча за целый сезон. Да, он прав. Когда мы ушли, он действительно превратился в машину по забиванию голов. Он так помог «Шеффилд», не правда ли?
Такие люди, как Бус, и были главной проблемой «Шеффилд Уэнсдэй». Я думал, что атмосфера в любой английской команде похожа на атмосферу в «Шеффилд», но после перехода в «Вест Хэм» я понял, что ошибался, и, к счастью, все может быть иначе.
В «Вест Хэме» великолепный микроклимат. Здесь много талантливых футболистов, но даже самые способные из них понимают, что учиться никогда не поздно. Думаю, они осознают, что в плане опыта и видения игры я могу дать им кое–что полезное. Они не смотрят на меня как на чужака, а пытаются у меня учиться, а я, в свою очередь, учусь у них.
Когда я впервые зашел в раздевалку «Вест Хэма», все смеялись, шутили, болтали без умолку. Это было полной противоположностью атмосферы в раздевалке «Шеффилд Уэнсдэй». Сначала я подумал: «Господи, да это какой–то сумасшедший дом!» Но потом я понял. Так и должно быть. Здесь собрались нормальные, здоровые люди. А вот «Шеффилд Уэнсдэй» действительно можно было сравнить с дурдомом.
Мне сразу пришелся по душе такой стиль общения с партнерами. Они совершенно непредвзято относились к иностранцам. Это были чистые, честные люди. Каждый игрок считался важным, как и должно быть в любой команде. Я адаптировался быстрее, чем в любом другом клубе в своей карьере. Мы сразу начали друг друга подкалывать, но это было так смешно, так добродушно. Нил Раддок, Иан Райт, Джон Монкур были сердцем и душой компании. Почему–то им показалось забавным, что я ношу длинные носки. Они решили, что это отличный повод подшутить надо мной.
«Вы просто ничего не смыслите, парни, — сказал я. — Стильный мужчина носит длинные носки, а не короткие. У вас нет чувства стиля, вы одеваетесь, как немцы! Взгляните на себя в этих коротких белых носочках!»
За это они мстили мне, разрезая мои носки на мелкие кусочки или пряча в мои туфлях пауков. Это казалось им страшно веселым.
«Когда я найду того, кто это сделал, я положу ему в карман большую, злую, голодную крысу!» — орал я, в то время как они хохотали, как идиоты.
Раддок, Райт, Монкур, Хислоп: что бы я ни делал, этой шайке ненормальных все казалось ужасно веселым. Я притворялся, что обижен, но на самом деле считал, что это просто здорово.
В любом клубе найдется один–два парня, которые полностью не вписываются в коллектив по той или иной причине. Но в «Вест Хэме» таких не было. Я попал в настоящую, сплоченную команду во главе с Ианом Райтом, одной из самых выдающихся личностей в футболе.
Райт все делал с поразительным энтузиазмом. Как ребенок, он всегда искал каких–нибудь забав. Кроме того, он был отличным футболистом. Как–то он сказал, что жалеет, что не может сыграть со мной все девяносто минут. Услышать такое из его уст было для меня большим комплиментом.
Некоторые говорят, что он сумасшедший, больной на голову. Что ж, в мире, ставшим таким странным и неправильным, нормальными людьми, наверное, можно считать как раз таких, как я и Райт, которых называют безумными. Мы относимся к жизни так же серьезно, как остальные, но в отличие от них мы точно знаем, что по–настоящему важно: быть собой, открыто высказывать свое мнение, не бояться оказаться белой вороной.
А действительно ли мы сумасшедшие? Неужели нас можно считать таковыми лишь потому, что мы отстаиваем то, во что искренне верим? Неужели быть сумасшедшим означает не давать командовать тобой, даже если из–за этого у тебя могут возникнуть неприятности?
Если бы я просто соглашался делать все, о чем просили меня богатые и могущественные люди, я бы сегодня, пожалуй, до сих пор играл в «Ювентусе» или «Милане». Я бы мог выступать и за сборную Италии. И у меня, конечно, было бы больше денег, чем сейчас (не подумайте только, что я жалуюсь).
Но я ни о чем не жалею. Я делал то, что считал правильным в данный момент, и могу с уверенностью сказать, что рад тому, как сложилась моя судьба.
Единственное, о чем я жалею — мне так и не довелось сыграть за национальную команду Италии. Я выступал за сборную игроков до 21 года, но у меня ни разу не было шанса попасть в главную команду страны. Мне так хотелось сыграть хотя бы раз, получить хотя бы небольшой знак признания. Но, увы, ни один тренер не пригласил меня в сборную, хотя, как мне кажется, я этого вполне заслужил.
Я знаю: родись я в другой стране, любой другой стране, я бы играл за национальную команду. По иронии судьбы, я родился в единственной в мире стране, не ценящей таких игроков, как я.
Я националист и патриот. Я люблю Италию и не смог бы представлять какую–нибудь другую нацию. Но в то же время, когда я думаю о Шотландии, о теплоте и страсти шотландцев, я порой жалею, что не могу играть за сборную этой страны. Они ценили меня, понимали мой стиль игры, их не смущала и не вызывала у них подозрений моя любовь к футболу.
Я дебютировал в составе «Вест Хэма» 30‑го января в выездном матче против «Уимблдона», спустя 126 день после эпизода с Элкоком. Реднапп выпустил меня на замену за 13 минут до конца поединка. Я снимал тренировочный костюм, когда услышал, как фанаты «Вест Хэма», находящиеся на гостевой трибуне, начали что–то громко скандировать.
Когда я понял что, то просто не поверил своим ушам: они распевали мое имя.
«Черт возьми, за что такая честь? — подумал я. — Ведь я еще ничего полезного не сделал, английская пресса последние четыре месяца смешивает меня с грязью, и тем не менее они уже скандируют мое имя. Это просто что–то невероятное!»
Матч завершился вничью 0:0, но болельщики были великолепны.
После финального свистка я поблагодарил их за поддержку, и они продолжили распевать мое имя. Это была просто фантастика!
Наверное, это потому что я сам когда–то был фанатом, и я все моментально понимаю, но мне кажется, что в Англии — лучшие болельщики в мире. В Италии большая часть людей болеет за крупные клубы. Вряд ли на матчи «Ноттингем Форест» или «Манчестер Сити», играющих в низших лигах, придет 30 000 зрителей. Дети вырастают, болея за тот клуб, который в данное время является сильнейшим. Сейчас это, возможно, «Ювентус», «Милан» или «Парма», а несколько лет назад это могли быть «Интер» или «Рома». Ваш отец может болеть за «Фиорентину», потому что когда он был ребенком в 50‑х, она выиграла несколько титулов. Вы можете болеть за «Ювентус», поскольку он был на коне в 70‑х. А вашему сыну может нравиться «Милан», потому что он хорошо играл в 1990‑х. Все зависит от того, какая команда делала погоду, когда вы впервые познали радости футбола.
С другой стороны, в Англии это больше дело наследственности. Отцы берут с собой сыновей на стадион, и те становятся поклонниками той команды, за которую болеют их отцы. Вряд ли найдется много фанов «Вест Хэма», дети которых болеют за «Арсенал», и наоборот. Это похоже на передачу семейного бизнеса от отца сыну: так в прошлом сын мясника тоже становился мясником.
Страсть английских болельщиков — это болезнь, но болезнь в хорошем смысле. Это прекрасная болезнь — поддерживать свой клуб, в каком бы положении он ни находился. Когда твоя команда играет плохо, и ты чувствуешь себя плохо, но все равно продолжаешь за нее переживать. В Италии, когда команда перестает давать результат, болельщики теряют к ней интерес. Они некоторое время освистывают игроков, а потом просто прекращают ходить на матчи. Они очень непостоянны в своих чувствах. Итальянцы любят смотреть, как их команда выигрывает. Англичане и шотландцы любят смотреть, как их команда играет. Точка.
Вот почему мы, футболисты, никогда не должны забывать, что нам очень повезло. Нам дана возможность надевать футболку «Вест Хэма» и зарабатывать себе футболом на жизнь. Я смотрю на наших фанов на «Аптон Парк» (уверен, что то же самое можно сказать и о болельщиках других клубов) и думаю: «Девяносто пять процентов этих людей отдали бы правую руку, чтобы занять мое место».
