Сергей Бершов - Да обойдут тебя лавины
Полез вверх. Растерянность полная. Куда идти? Вспомнил, что я и пути спуска, в принципе, не знаю. Как-то не предполагал оказаться в такой ситуации. Знал - со мной идут грамотные ребята. Пройти бы стену, взойти на вершину. А как спускаться - расскажут. Занятый этими мыслями, дошел почти до вершины. Подумал: а что там делать? К чему мне она - без ребят? Ах, да, это ж я себе следы в снегу протоптал, мне здесь завтра идти придется.
Делаю два шага и... Из-под меня неторопливо так начинает уходить снежная доска. Падаю на "пятую точку", зарубаюсь ледорубом. Остаюсь. В голове одно вертится - лучше бы этой доске вместе со мной уйти. Чтоб не мучиться. Но одновременно это и отрезвило. Спустился метров на 30. Надо устраиваться на ночлег. Начал рыть, вернее, топтать яму в снегу. Вырыл большую, примерно по грудь. И тут она обвалилась. Все сначала. А руки и ноги уже совершенно окоченели. Вытоптал яму ногам. Руки "откачивал", сжимая и разжимая ладони, грел под мышками. Стал смотреть, что там в рюкзаке. Он был максимально облегчен - я ведь шел первым. По счастью, там был каримат - водонепроницаемая подстилка. Еще - фляга с водой, попил из нее на ночь. Две таблетки трентала - сосудорасширяющего средства на случай обморожений.
Вспомнил, как утром, когда выходили, взял из общей аптечки три таблетки - одну сразу проглотил, чтобы не так мерзли ноги, а две оставил на всякий случай. Не предполагал, что случай окажется вот таким. Проглотил одну. Чувствую, ноги мерзнут так быстро, что вторую беречь не стоит, может не понадобиться. Глотаю и ее. И тут вспоминаю, что в клапане рюкзака - мазь гепароид, которую Витя Пастух советовал применять на ночь, чтобы не обморозиться. Я уже эту мазь испытал - когда поднимались на пик Ленина, провел эксперимент: одну ногу намазал, другую - нет. Разница была очень ощутима. Ночь предстояла длинная, и я занялся ногами. Снял ботинок. Носок был совершенно мокрый. Выкрутил его, натер ногу. А руки уже не слушаются. Отогрел под мышками. Больших трудов стоила борьба с пластиковым ботинком. Снять, пока он теплый, не проблема. А вот надеть... Хватит ли сил, чтобы проделать все эти бесконечные операции со второй ногой? Если нет, то она останется на морозе, и тогда - конец...
Борьба за ступни закончилась, в конце концов, в мою пользу. Но тут стали мерзнуть колени.
Одет был, как обычно на таких восхождениях: свитер, пуховка, шерстяные брюки, на них - брюки от ветрозащитного костюма. Целый день мы шли под снегом. Нижние брюки мокрые, а к ночи - совершенно заледенели. Приятного мало, особенно если учесть, что все происходило на высоте 6,5 тысячи метров при морозе около 30 градусов.
Сообразил - у меня есть каримат. Сначала разорвал его на две части: на одну сел, другой накрылся. Но колени мерзли, да и держать "одеяло" всю ночь на ветру не смог бы. Оторвал два куска, заложил под одежду, на колени. Сразу стало теплее, большой кусок положил на спину, под рубашку.
Вспомнил читанное когда-то: как в тюремном карцере спасались брошенные туда заключенные-поставив локти и колени на башмаки. Пришлось и мне встать в такую позу, только на каримате. Каской уперся в свернутую веревку. Так провел несколько часов. Вставал, разминался. Снова возвращался в "исходное положение".
О чем тогда думал? Как неправильно жил. Другими словами, мысленно прощался с этим миром. Как правильно буду жить, если останусь. А еще - что должен Герману Эсамбаеву 75 рублей. Ну, думаю, плакали твои денежки.
И вот, наконец,- восход. Солнца еще не видно было. Но уже посветлело. И, главное, улеглась непогода, утих ветер. Вспомнил, когда шли к началу маршрута, Боря Поляковский показывал, что спускаться вон там будем, что снега много, придется трудно.
Надежда, что ребята живы, не покидала. Думал, возможно, лавина сорвала верхний конец веревки. Нижний я крепил сам - был в нем уверен. Может быть, они метров на 60 ниже - там отличное место для ночевки. Не исключено, кто-то травмирован... Но спускаться именно там с одной веревкой было немыслимо. Опять же, у ребят осталась рация - могли вызвать помощь. Словом, надо было идти вниз. Провел ревизию в своем рюкзаке и обнаружил 4 карабина, 5 закладок, 4 крюка. Еще у меня была одна веревка. Путь к началу спуска лежал мимо вершины. Прошел от нее метрах в пяти ниже по склону. И стал спускаться, уходя влево. Но вышел к снежно-ледовым сбросам. Спуститься по ним одному невозможно. Как ни тяжело - пришлось возвращаться. По пояс в снегу. Потом, когда вышел на гребень, стало проще. Гребень вывел в кулуару, покрытому натечным льдом. Прошел на передних зубьях кошек метров 60. Спуск на передних зубьях - тяжелое упражнение. Подумал: попробую-ка я идти спиной к склону. Видимо, все случившееся со мной здорово "затормозило извилины", если допустил такую мысль. Через два шага я сорвался. Правда, сумел задержаться. Причем вопреки правилам (ноги в кошках обязательно вверх, чтобы не перевернуло), одновременно ледорубом и кошками. Считаю, это было правильно. Это, может, и спасло. Зарубился и увидел спусковую петлю, оставленную какой-то из групп, что ходили здесь в прошлом году.
Соблазн воспользоваться петлей был большой. И я допустил вторую ошибку - продернул веревку в Петлю и начал самого себя спускать. Снова почувствовал - лечу. Но и здесь с помощью кошек и ледоруба удалось задержаться. Осмотрел веревку - петли на ней не было, перетер. Больше я судьбу не испытывал. Спускался, продернув сквозь свою закладку оба конца веревки, на руках. Эти два спуска дюльфером - один с "полетом", второй - на вдвое укороченной веревке - заняли довольно много времени. А Боря Поляковский говорил - на спуске 20 таких дюльферов. Значит, с моей веревкой - 40. Нет, так не годится! К тому же сверху сыпанула пылевая (из снежной пыли) лавина. В ней - градом по каске - камешки, Надо было уходить в сторону. Веревку одним концом прищелкнул к груди, остальное сбросил вниз и начал спускаться на передних зубьях кошек. Веревка не мешала. И теплилась надежда, что в случае срыва она может где-то захлестнуться на камне, зацепиться в трещине и удержать.
Так спустился метров на 150 и перестал контролировать веревку. А она сыграла со мной злую шутку. То, что в случае срыва стало бы спасением, произошло без него. И стало наказанием. Веревка заклинилась где-то вверху. Подергал - крепко сидит, не вытащить. Пить, помню, очень хотелось. А вода, хоть фляга на груди под пуховкой была спрятана, еще ночью замерзла. Сосульки жевал. Вот пососал я очередную ледышку, успокоился. Прикинул - наверх подняться, чтобы освободить веревку, а потом спуститься - не хватит сил. Вниз посмотрел. Показалось уже неглубоко. Отщелкнул веревку и бросил в том ледяном желобе. Лучше было бы принести ее вниз - проще объяснять, почему возвратился один. Но сам себе возразил: вообще вопрос, будут ли объяснения. До них еще добраться надо.
Стал спускаться опять. И вдруг начались галлюцинации: показалось, слышу разговор. Вроде ребята догоняют. Прислушался. Да нет же, голоса незнакомые. Будто отец с сыном разговаривают. Отец к сыну обращается: "Ты посмотри, как это "кошечник" здорово спускается на передних зубьях. Давай поможем ему?" А сын отвечает: "Зачем ему помогать? Он сам сюда залез". Я не выдержал и ответил: "Да, парень, я сам сюда залез..." Пожевал сосульку, отрезвел немного.
Начался более пологий участок. Ледник уже близко. Заметил снежный конус. Пошел к нему - здесь спуститься легче, чем по крутым скалам. Спешка - плохой советчик. Но тогда об этом не думалось. Мысль только одна - как быстро спущусь по снежной "горке" на нижней части спины. Посмотрел, вроде нигде камни из снега не торчат. Сел и поехал. Но проехал всего метра 3-4, когда сорвалась верхняя часть конуса. Набирая скорость, стала уходить вниз, затягивая меня внутрь снежного потока. Пытался задержаться - не тут-то было. Не помогали и плавательные движения (их советуют делать попавшим в лавину альпинистские учебники). Так скрутило... Сгруппировался, прижал голову к коленям, чтобы не оторвало и... покатился вниз.
Пролетел метров 100-150. Всего несколько секунд. Лавина, чувствую, остановилась. Открыл глаза. Вроде слева - свет (я лежал на правом боку). Головой покрутил, "нашел себя". Не решаюсь пошевелить ни рукой, ни ногой - если что-то сломано, может быть шок. Тогда точно навсегда здесь останусь. Сколько так просидел, не знаю. И вдруг мысль - может ведь новая лавина сойти, накрыть эту. Сразу забыл про шок, про все на свете. Выскочил. Скорее отсюда! Но как? Нет правой кошки. Жалко. Кошки у меня дорогие были. Но искать не стал. Пошел вниз.
Снова захотелось пить. Сосулек здесь уже не было, а фляга под пуховкой так и не оттаяла. Наберешь полный рот снега, а влаги из него - всего несколько капель. Тут снова каримат пригодился. Он ведь у меня черный. Солнце уже вовсю светило. Положил снег на лоскуты каримата - получились лужицы воды. Напился. Стало легче. Через каждые 10-15 минут проделывал эту операцию. Потом большой кусок достал, наполнил водой флягу.
Так в одной кошке и шел. Снимать ее не стал, все-таки ледник, все может случиться. И случилось. Провалился в трещину. Кошкой в одну стену уперся, рюкзаком - в другую. Расклинился. Глянул вверх - приблизительно метр надо подниматься. Вниз посмотрел - страшно, черно. С помощью ледоруба и кошки выбрался. И тут увидел тропу. Вернее, даже не саму тропу, ее снегом засыпало, а след тропы. Солнце так ее осветило, что заметить было можно. Тогда понял - выйду...
