Владимир Шевченко - Черная полоса "СПАРТАКА"
Дальнейшее приглашение даже тренера по физической подготовке из Австрии, пусть и снискавшего славу на поприще горных лыж: у него даже олимпийский чемпион тренировался, — вскоре это подтвердит. Старков ревностно относился к появлению Шавло в раздевалке или на установке. Бывшая, пусть и неблизкая дружба не была пропуском в святая святых тренерского цеха. Сергей Дмитриевич вскоре сочтет за благо окончательно откреститься от каких-либо приятельских отношений с Александром Петровичем. Шавло абсолютно несостоятелен как администратор, но о тренерстве мечтал и мечтает, по-моему, до сих пор. У него это и в лицензии, и на лице написано. Когда Владимир Федотов возглавил команду, та же проблема возникла и у него. Ну кому понравится, когда гендиректор находится на предигровой установке, да еще и слово после главного тренера берет. Ладно бы находил простую и гениально настраивающую фразу, как Николай Петрович Старостин, так нет же, начинал рассуждения, кому как играть… В наше время что от генерального нужно? Правильно, чтобы сказал размер премиальных и вышел. Увы. Команду этим Шавло раздражал не на шутку. «Черный глаз» — одно из самых безобидных прозвищ, данных в то время Сергею Дмитриевичу. Вошел в раздевалку — все, сгорим. Это ребята очень скоро подметили. Ценой остатка личных отношений Владимир Григорьевич сделал так, чтобы Шавло в раздевалку не входил. Но тот оказался на редкость злопамятным мужиком. Прибывший на место спортивного директора Черчесов да тренер по физподготовке Берецки — этим и ограничился с некоторых пор круг общения генерального директора в команде. Обстановка в Тарасовке становилась все более угнетающей. «Семья» — понятие, которым гордились при Скале, когда всей командой с семьями ходили в рестораны; которое еще более окрепло при Старкове, когда все вместе приезжали на шашлыки и плов в Тарасовку (их знатно готовят тамошние повара под руководством шефа — Шакира); которое достигло своего апогея при Федотове — в его бытность этим духом вообще все было пропитано, — при Шавло — Черчесове рухнуло в кратчайший срок. «Атавизм. Не в этом счастье профессионального футболиста» — словно бы читалось во взглядах «нововыходцев» из Австрии. Менталитет, что ли, они оттуда привезли какой-то особый? Пожалуй, да. Весь профессионализм Шавло и Черчесова заключается в умении надувать губы. В своих командах 80-х и 90-х гг. и тот, и другой были одиночками, если не изгоями. У нас ведь в России «компанейскость» — вещь первоочередная. Можно и «бухнуть» вместе, но завтра на поле друг за друга кадык противнику перегрызть. Этим и жили многие поколения русских футболистов. «Ты в команде или рядом с ней?» — любил спрашивать Старков. Хороший вопрос, в точку. Так вот Шавло с Черчесовым в бытность свою футболистами, как рассказывают, всегда были где-то рядом, себе на уме. Тому есть масса подтверждений из уст их товарищей по команде. Возможно, и есть повод этим гордиться, не знаю.
Как бы то ни было, дремотная горная Австрия окончательно довершила процесс деколлективизации данных персонажей. Приехали они сюда с гибридным менталитетом: уже не русским, со всеми его недостатками, но и явно еще не европейским, как бы оба ни пытались себя позиционировать. Один невероятно закомплексован, другой феерически самовлюблен.
В разных командах по-разному выстраиваются вертикали и принципы.
Разумеется, Федотову не нравилось, когда навязанный (уже одно это) тренер по физической подготовке держится особняком и все чаще пытается давать советы по вопросам игровой тактики (!). Для Шавло же Тони Берецки был глазами и ушами в Тарасовке. Первым, а порой и единственным, к кому заходил по приезде туда Сергей Дмитриевич, был именно Тони. О чем говорили, бог весть. Может, просто практиковал гендиректор свой немецкий. Но сам факт этих сепаратных контактов ужасно расстраивал эмоционального Федотова. К Берецки, помимо праздно шатавшегося и вечно всем недовольного Квинси, примкнул Штранцль, у которого тоже были свои взгляды на систему тренировок и построения игры. Ему было мало нагрузок, он работал до самоисступления. Вскоре, кстати, он «сломался» и внезапно слег с неизвестным вирусом за несколько минут до начала очередного матча чемпионата в Краснодаре. На предматчевую разминку Мартина еще хватило, но не больше. Организм был дико ослаблен. Никто ничего не мог понять, тем более поднять его на ноги. Всю вину за это Мартин возложил на… «мистера Василькова», который якобы с каким-то уколом внес ему странную инфекцию. Так рождалось «дело врачей-вредителей». Штранцль за свой счет (!) ездил на диагностику за рубеж, лечился и восстанавливался также по личной программе. Могло ли быть такое прежде, когда коллективизм, единоначалие и командные стандарты, человеческие и профессиональные, были общими и приносили результат, — вопрос риторический.
Вообще не оставляет ощущение, что в нынешней спартаковской интерпретации термина «профессионализм» есть изрядная доля демагогии. Уж иностранцам точно умом Россию не понять. А верить кому-то в нынешнем «Спартаке» и вовсе не принято. Поможет ли в таких условиях очередная, на сей раз испанская модель, не знаю. Но в одном уверен, атмосферы, которая могла порой из ничего родить победный дух, никто «Спартаку» пока не вернул. Да, похоже, и не видит никто в этом особой необходимости. Футбол — это всего лишь тактическая выучка плюс физическая и техническая готовность эту тактику реализовать. Отдал-открылся, перешел из обороны в атаку, подстраховал партнера и вовремя отработал сзади в случае чего. Забил в каждом туре на гол больше, чем соперник, выиграл 15—16 матчей и ушел в чемпионский отпуск. Причем с семьей, с которой и так в этот год проводил времени больше, чем в предыдущие годы. Так решил новый главный тренер-европеец. Зачем им лишнее общение друг с другом? Что еще за «коллективы» такие?
Команда профессионалов должна собраться, сыграть и разъехаться по домам. Готовы ли наши ребята к такому? Интересно, что бы предложил команде Шавло, если бы стал главным тренером, кроме 2-часовых установок, разумеется? Так и не суждено узнать.
В 2005—2006 гг. были другие проблемы. Новорожденный гендиректор Шавло набирал вес. Беда была не в том, что приходилось ему подолгу втолковывать, что он — руководитель. А в том, что по прошествии некоторого времени Шавло и сам всерьез поверил в это. Так Сергей Дмитриевич и повторял вслух целыми днями: «Я — руководитель!» Он вообще вдруг безумно полюбил говорить. Причем говорить безумно. Не важно: совещание, личная беседа, тост, поздравительная речь — это было что-то. Броуновское движение мысли Сергея Дмитриевича ежесекундно ставило перед слушателем массу барьеров: стилистических, синтаксических, этических, интеллектуальных, наконец. Цитата из «Ивана Васильевича» о том, что «когда вы говорите, впечатление такое, что вы бредите». — это сюда. Речи долгие, несвязные, тихим неуверенным голосом, невнятной дикцией, да еще и ни о чем — заслушаешься, одним словом. На банкетах, посвященных приему делегации очередного соперника из Европы, был просто бенефис. Руммениге, Феллеру и иже с ними хватало минуты, чтобы дипломатически отстреляться: «Спасибо за прием, и пусть завтра победит сильнейший». С Шавло не тут-то было. Особенно если на немецком… Не очень я силен в стилистике построения немецкой речи, но интересно: там был такой же бред? Стыдно признаться, но вся спартаковская часть делегации, пряча улыбки, перешептывалась и перемигивалась: «А это зачем?.. А это тут при чем?.. А он заканчивать собирается?..» Иногда он заканчивал. Но перед этим непременно ввернув какой-нибудь дешевый, сальный каламбурчик, чтобы… даже не знаю зачем, просто стать на секунду настоящим Сергеем Шавло. И улыбался он при этом уже не по-директорски, а шкодливо, словно только что кнопку училке на стул подложил. Зато сразу уютные, человеческие нотки в нем проявлялись. Вот как! Он ведь на самом деле такой, простой, предсказуемый и, наверное, безобидный. Как троечник. Просто жизнь заставила Сергея надеть галстук, насупить брови и прикинуться гендиректором. Генетической экспертизы на его предрасположенность к руководству, конечно, никто не проводил. Но было совершенно очевидно, что у Шавло не просто какой-то хромосомы не хватало, у него Ген Директора отсутствует напрочь.
Статус, который напялил на себя Шавло, трещал по всем швам. Ему доставалось и от коллег — руководителей клубов. Пусть и за глаза. По их словам, прозвище у него было — «Минуточку». То есть, ничего не понимающий в большинстве вопросов, как следствие, не уполномоченный принимать какие-то решения в интересах своего клуба, он постоянно выбегал «на минуточку» — позвонить Федуну и узнать, что следует говорить, за что голосовать. Пока выйдет, узнает, вернется — ситуация уже изменилась. Тогда он… правильно: «Минуточку!» — и снова за дверь. Кстати, в похожем стиле прошляпили, извините за выражение, Торбинского. Да, Дима психанул. Но как же иногда тугодумы напрягают! Я много с Димкой общался в те дни, знаю. На этот счет у гендиректора в клубе было другое прозвище — «Мы решим этот вопрос». Скажет это — и в ящик. Долгий, как собственные незабвенные спичи. Сколько же всего прозевали, на сколько же опоздали с этим поплавковым девизом!
