Виктор Коноваленко - Третий период
Он был первым, кто вместе с Григорием Мкртычаном закладывал основу отечественной школы вратарей хоккея. Услышал я тогда и о замечательном чехословацком мастере Богумиле Модром, который делился секретами игры с советскими голкиперами. Пользу от его советов трудно переоценить: хоккей с шайбой в нашей стране только зарождался, черпать знания было неоткуда.
Лично для меня кумиром по сей день остался Николай Пучков. Это настоящий энтузиаст хоккея. Сам видел, как тренируется Пучков, – без устали, до седьмого пота. И вместе со всеми, и самостоятельно. А знаменитый пучковский шпагат – любо-дорого посмотреть, как он его исполнял. Сколько же труда было вложено, чтобы довести до совершенства этот прием. Меня поражала и его вратарская интуиция – словно телепат, предугадывал он ходы соперников.
Вспоминаю забавный эпизод из первых наших совместных тренировок в составе сборной страны перед матчами с канадцами. Выхожу утром вместе со всеми ребятами на зарядку, а Пучков, оказывается, уже давно бегает по снегу... босиком. Удивился. Спрашиваю:
– Что это с ним?
– Таким образом Коля нервы успокаивает, закаляется, – услышал в ответ. – Он всегда к встречам с канадцами так себя готовит...
А вот как описывает Тарасов первую игру Пучкова в составе сборной СССР против команды Чехословакии в 1953 году:
«Он стоял блестяще. И этот матч решил судьбу Николая. С этого дня на протяжении многих лет он бессменно владел свитером с цветами сборной страны, свитером, на котором стояла большая единица.
А если бы Пучков дебютировал в игре со слабыми соперниками, то вопрос о его участии в составе сборной еще долго решался бы. И хорошо, что он играл не во втором, а именно в первом матче, ибо второй в таких случаях часто носит экспериментальный характер и не является уже столь строгим испытанием.
Проверка в большом и ответственном матче дает спортсмену уверенность в своей силе. И хотя такой дебют и связан с определенным риском, риск этот, на мой взгляд, оправдан: решается судьба человека. Решается не на один матч, а на долгие годы».
Этим своим тренерским принципом Анатолий Владимирович воспользовался еще раз, поставив меня сразу на матч с канадцами из Чатама. Оказывается, вон еще когда моя хоккейная судьба решилась. После той выигранной встречи. А я и не знал.
К той поре я был уже основным вратарем в «Торпедо». Теперь и у меня появлялись дублеры. Первым был, пожалуй, Борис Чихирев. Старательный парень, исполнительный. На тренировках у него вроде все получалось, а вот в игре...
Как-то встречались мы с ЦСКА осенью 1958 года. Но на тренировке меня мениск подвел – играть не могу. Поставили Чихирева – 1:12 проиграли. Богинов мне и сказал в тот раз: «Не знаю я никакого мениска. Ссылки ни на что не признаю. Отныне всегда стоять в воротах будешь ты».
Ну, Чихирев и уехал в Ленинград. Пробовали еще в нашем составе способного паренька Евгения Картавищенко. Он был даже признан лучшим вратарем юношеского чемпионата РСФСР. Тоже долго не задержался – уехал в Ригу и хорошо, говорят, там играл.
А вот Владимир Фуфаев остался – и на долгие годы – моим дублером. Впрочем, уверен, играй он в любой другой команде, а не за моей спиной, вместе с ним и за сборную выступали бы. Он отличный был вратарь. Характер вот только у него не кремень. Но, с другой стороны, посиди по полсезона на скамеечке, не поиграй – откуда характеру-то выработаться? А Фуфаев если и играл, то только в мое отсутствие. И хорошо играл. И так же, как и я, не ушел из «Торпедо», хотя приглашения перейти в другие сильные клубы ему поступали. Уже на исходе своей спортивной карьеры он все-таки подался в какую-то заштатную команду класса «Б» на Дальнем Востоке. Можно было его понять. А вот почему Володя вовремя не ушел, объяснить не берусь – его спросите. Видимо, есть какая-то притягательная сила в торпедовской команде и в нашем городе на Волге.
Я патриот своего города. И этим горжусь. Я могу понять челябинских, саратовских, ижевских и многих еще ребят, играющих в московских клубах. Но вот сердцем принять – никак не получается. Неужели у них руки не опускаются, когда они выходят на лед в родном городе играть против родной команды? Вроде несентиментальный я человек. А болит душа за всех, кто бросил свой клуб, уехал из своего города. Не знаю, нашел ли кто «журавля» на стороне. Вряд ли.
Недаром говорит народная мудрость: дом – корень, а сторона – похвальба.
Но вернемся к вратарям. Когда я уходил с площадки, из сборной, покидал большой спорт, никто даже не задавался вопросом: кто заменит Коноваленко? Знали – Третьяк. Смена караула произошла естественно, сама собой. Владик уже был готов к тому, чтобы стать вратарем номер один в советском хоккее. Талантом своим, трудолюбием и уже поднакопившимся опытом заслужил он свой пост. Четырнадцать лет практически бессменно занимал он его. Но вот решил оставить! И что началось? То и дело слышалось отовсюду: кто? кто же заменит незаменимого Третьяка? Мышкин? Тыжных? Белошейкин? Или другой такой же, как Третьяк, вдруг, откуда ни возьмись, обнаружится?
Почему подобное произошло? Ведь когда-то должно было случиться – не всю же жизнь Третьяку в воротах стоять. Я и без того удивляюсь его вратарскому долголетию. И никакие возражения, что, мол, в профессиональном хоккее вратари до сорока лет амуницию надевают и выходят на лед, не признаю. Нет, не выходят, а выходили в мои годы. Потому что хоккей был тогда другим, совсем другим. И тот же Плант защищал ворота «до пенсионного» возраста. А сегодня не смог бы. Уверен в этом.
Что ж, Володя Мышкин достойно заменил Третьяка на Кубке Канады осенью 1984 года. Но надолго ли он стал первым номером в сборной? Ненадолго – ему уже за 30 лет. А потом кто заменит Мышкина? Скоро Александру Тыжных будет под тридцать. Значит, опять новый клич бросать?
Я благодарен всем своим тренерам за то, что не находился без дела ни в «Торпедо», ни в сборной. Кроме самого первого мирового первенства в Швейцарии. Вратарь без работы, вне игры – все равно что капитан без корабля. Единственное, что вынес полезного из того швейцарского чемпионата, – увидел в деле сразу многих вратарей из разных команд, присмотрелся к их игре. Был там и канадец Мартин, и чехословацкий голкипер Миколаш, и американец Юркович. И каждый имел свое лицо, владел «фирменными» приемами.
Но только на чемпионате мира 1963 года я в полной мере почувствовал себя вратарем сборной, отстояв без смены практически весь турнир.
«В мировом хоккее мы почерпнули много интересного и полезного. Нас поразило мастерство вратарей. Мы не увидели слабых стражей ворот. Как правило, самый сильный игрок команды – вратарь, все специалисты придают большое значение мастерству и опытности вратаря. На этом фоне мы выглядели чуть ли не новичками. На мой взгляд, наш лучший вратарь Виктор Коноваленко проигрывал в то время своим зарубежным коллегам пять-шесть шайб. Ясно, что мы просто обязаны были задуматься над путями ликвидации этого отставания. Советские тренеры сумели научить вратарей нужным техническим приемам и воспитать высокий уровень атлетизма, но упустили одну очень важную сторону подготовки – воспитание игровой интуиции. Однако в этом нас, тренеров, и винить было трудно. Мы лишь семнадцать лет развивали хоккей, а канадцы – около ста, и многое мы просто не успели осмыслить.
После Стокгольма я понял, что умение вратаря предвидеть ход событий, предугадать действия противника, реагировать на шайбу с некоторым опережением – качество всех качеств. Воспитание такого навыка – задача серьезной теоретической работы».
Анатолий Тарасов. «Путь к себе»
Все то же самое понял я, став основным вратарем «Торпедо». На практике сам пришел к выводу, что нужно опережать мысль соперника, быстро просчитывать все возможные варианты его действий. В то время, если полевой игрок выходил один на один с вратарем, – это был стопроцентный гол. Особенно запомнился мне почему-то один из лучших наших хоккейных бомбардиров пятидесятых годов Беляй Бекяшев. Наверное, потому, что больше других меня обманывал. Но он-то и заставил меня впервые задуматься, как бы в следующий раз не пропустить при ситуации «один на один».
И вот в 1958 году играем против ЦСКА. С глазу на глаз со мной выскочил Веня Александров, но я его обыграл. Тут и почувствовал уверенность, поняв, что не всегда вратаря можно перехитрить, что даже в этой почти безнадежной ситуации можно постоять за себя. Чутье в тот раз меня не обмануло. Теперь уже я начал присматриваться, как накатывается на ворота нападающий, на какой скорости, как собирается бросать. Вратарь обязан знать все нюансы, любимые приемы каждого отдельного игрока.
