Анатолий Голубев - Живущие дважды
Уже давно стало крылатым объяснение Марка Твена, откуда берутся журналисты, — ими становятся неудавшиеся водопроводчики, торговцы, инженеры, кухарки и так далее. Среди менажеров современных команд не менее широкий выбор неудачников и из числа бывших гонщиков.
Лучиано Пеззи, менажер одной из крупнейших итальянских фирм «Мольтени» (естественно, команда называется аналогично), весьма самоуверенный человек в тяжёлых роговых очках. Своим апломбом в рассуждениях о проблемах современного профессионального спорта он создал себе психологический щит, почти не пробиваемый даже такими гонщиками, как Мотта, Дончелли, Альтиг, Де Россо…
Вальдемиро Бартолоцци — «папа» «Фелотекса». Он прекрасно разбирается не только в дебрях велотактики, но является ещё одним из лучших специалистов в области сердечной терапии. У него есть любопытная шутка, которой он пытается успокоить гонщиков, страдающих сердечными болями:
— Ну что ты, милый! Сердце у тебя в полном порядке. Правда, удары не прослушиваются, а так всё нормально.
Многие специалисты считают, что хорошими менажерами могут стать только те гонщики, которые всегда очень внимательно следили за борьбой, разворачивавшейся на дороге, но сами никогда по-настоящему не принимали в ней участия. Вот почему Джино Барталли так и не смог стать удачливым бизнесменом в профессиональном велоспорте, когда закончил выступать сам. Не смог он стать и хорошим менажером.
Руководители нового склада, кроме того, что умеют отличить бидон от канистры, могут толково рассказать каждому члену команды о том, что ему надлежит делать во время очередного этапа гонки. К тому же они обладают ещё одним весьма действенным в современных условиях секретом: чутко прислушиваются к указаниям врачей, знакомы с медициной. И не потому, что их особенно заботит здоровье гонщиков. А потому, что в условиях, когда гонка подобна самоистязанию, гонщик перед лицом смерти стал всё чаще и чаще задумываться о собственном здоровье и о проблемах медицинского обеспечения. Хорошие менажеры пользуются медицинскими знаниями как рычагом для руководства командой. Эти знания — своеобразный инструмент власти, и власти реальной, а не мистической. Так, Лучиано Пеззи соглашается на участие в большом туре своего гонщика Джимонди лишь когда все три врача команды дружно скажут «да».
Современные менажеры, как правило, совершенно свободно говорят на нескольких, в первую очередь велосипедных, языках. Пусть вас не удивляет такое понятие, как «велосипедный язык». Их три — испанский, итальянский и французский.
Все современные менажеры не только могут пить с журналистами, рекламными агентами, организаторами, покупателями, но могут, поддерживая разговор на любую тему, касающуюся велоспорта, направить его в выгодное для команды — а значит, и для её хозяина — русло. Они могут весьма убедительно толковать о психологии гонщиков — вопросе довольно запутанном и мистическом, а потому особенно заманчивом для обывателей, не очень близко стоящих к велоспорту. Все они прекрасные организаторы. Знают названия лучших отелей в десятках городов, могут наиболее удобно разместить свои команды. Знают, как лучше всего устроить гонщиков в комнатах, как обеспечить их питанием в поездках. Они не только свободно разбираются в велосипедах, но и легко оперируют, пусть в скромных пределах, такими науками, как дипломатия и география. Обычный доход преуспевающего менажера — около 2000 фунтов стерлингов в год, не считая бонусов за победы.
Кроме непосредственной организаторской работы в ходе гонки, когда менажеры скорее выполняют роль тренеров, они становятся как бы представителями гонщиков в защите их интересов перед предпринимателями. Таким образом, необходимость менажерского отряда чувствуют не только предприниматели, взваливающие на них всю черновую организационную работу, но и гонщики, понимающие, что они практически рабы хозяев велобизнеса, и вынужденные поручать менажерам защиту своих интересов вне пределов узкого асфальтового шоссе.
Вот почему за последние годы вчетверо возросла зарплата менажеров, как возросла и потребность в квалифицированнейших представителях этой весьма своеобразной профессии. Для того чтобы преуспеть в этом деле, надо нечто большее, чем только желание работать да заявление с двумя фотографиями. Прежде чем получить право называться менажером, абитуриент должен пройти строгий и пристрастный экзамен по ряду обязательных дисциплин. К ним относится, прежде всего, как ни покажется это странным, психология. Кроме того, он должен знать назубок физиологию, помнить даже во сне вес велосипедных трубок и соотношение шестерён. Такие менажеры становятся всё более покладистыми и разумными. Они уже не напоминают «старичков», которые нудно рассказывали о величии былых гонщиков, в то время как их сегодняшним питомцам больше всего на свете хочется спать.
Менажер в наши дни — это человек, который умеет легко и успешно налаживать самые широкие связи во всех кругах, от журналистских до деловых. Он может считаться старшим агентом по рекламе, хотя непосредственно за это ему и не платят. Впрочем, за это платят команде, ставшей как бы коллективным коммивояжёром.
Хороший менажер умеет выжать из любой победы всё паблисити до последней унции. Он обычно ведёт себя мудро, общаясь с прессой, объясняя дотошным журналистам, как и откуда пришла победа, пересыпая свои рассказы весёлыми историями и подробностями вроде приведённой ниже:
«— …они лезли к вершине вдвоём из последних сил. Вдруг к сопернику подбежали несколько зрителей и начали толкать его вверх. Этого было достаточно, чтобы он выиграл на вершине минуту и тридцать семь секунд.
Но судьи не видели нарушителей, а мой гонщик не счёл возможным жаловаться в комиссариат.
Вечером к нему подошёл победитель.
— Извини, — сказал он. — Я не просил их об этом.
— Ерунда, — сказал мой гонщик, — ты не только не просил их об этом, ты даже не хотел, чтобы они это сделали.
Они посмотрели друг на друга невидящими взорами, каждый думая о своём.
„Жаль, что этим парням пришла идея подтолкнуть тебя, а не меня“, — подумал один.
„Помоги они тебе, а не мне, — подумал другой, — я, может быть, вообще бы никогда не добрался до вершины“».
Подкармливая журналистов подобными историями, менажер создаёт себе имя и вынуждает прессу постоянно обращаться к нему за подробностями. Но о чём бы ни спрашивали журналисты, сколько бы ни фотографировали любого представителя команды, на первом плане всегда будут не люди, а название команды, то есть фирмы. Название — это щит, выдвигая который команда укрепляет рекламный бастион, и делает это иногда гораздо более успешно, чем специальная рекламная фирма.
Итак, современный менажер не только весьма разносторонний человек. Он должен быть одновременно другом докторов, врагом самовлюблённых гонщиков и компаньоном руководителей коммерческих предприятий.
Как ни странно, но в «Тур Бельгии» лучше всех подготовленными к проведению гонки в условиях обледенений и снегопадов, которыми она сопровождалась, были не бельгийцы, хозяева гонки, а их южные соперники, представители солнечной Италии. Это говорит о более высоком профессионализме менажеров, о большом опыте и предусмотрительности. Во время гонки «Париж — Рубэ», проходящей по скользкому «певе» (булыжнику), меньше всего технических неприятностей опять-таки было у итальянской команды. И тоже благодаря лучшей работе менажеров.
Ушёл в прошлое менажер, который в конце сезона усаживался бы в местной трактории и за стаканом вина рассказывал о днях минувших, вспоминал трудные условия гонки и тяжёлую жизнь, которая была у прежних профессионалов, и упрекал нынешних за их постоянное стремление к комфорту и роскоши.
Сегодняшний «директор-спортиф», как теперь называют менажера во Франции, достаточно молод, чтобы жить одной жизнью с гонщиками. В то же время он достаточно опытен, чтобы трезво судить не только о гонке, но и о жизни вообще. Он всегда вовремя натянет своему гонщику на голову шапочку с названием фирмы, которой они служат, и сделает это именно в то мгновение, когда его питомца вот-вот начнут расстреливать жерла телевизионных камер, и тогда пол-Европы будет следить за знаменитостью, на шапочке которой красуется надпись «Пежо». Настоящий менажер умеет совершенно свободно вплетать название продукта, который производит его фирма, в любой разговор о велосипедном спорте. Поэтому менажеры и получают такие высокие бонусы, сравниться с которыми могут лишь бонусы директоров компаний. Скажем, за «Джиро» — 700 фунтов стерлингов и тысяча — за «Тур де Франс».
И всё же между менажером и гонщиком, которые говорят об одних и тех же вещах, существует разница: первый только чувствует, что происходит, критически осмысливает происходящее, второй же ощущает это всей своей мускульной и нервной системами. И гонщику очень трудно отключиться от гонки, попытаться взглянуть со стороны, аналитически порассуждать и выбрать оптимальный, хотя, быть может, и не самый приятный вариант. Да и в ходе самой гонки кто-то должен вносить тактические поправки, учитывать неожиданности борьбы. И этим «кто-то» может быть только менажер.
