Владимир Козлов - Фанаты. Прошлое и настоящее российского околофутбола
На тридцать третьем секторе, когда заходили менты, пытаясь выдернуть кого-то, ребята все цеплялись руками либо друг за друга, либо за скамейки (тогда были такие длинные скамейки из двух дощечек). Все друг друга держали, и менты их не могли выдернуть из этой кучки.
Пик милицейский репрессий против фанатов в советское время пришелся на конец 1982-го – 1983 год, после трагедии на матче «Спартак»—«Хаарлем» (подробнее об этом в главе «„Хаарлемская“ трагедия»). До этого еще можно было приносить флаги определенного размера и поддерживать команду «кричалками» и песнями, не говоря уже о вполне безобидных «розах», но после «Хаарлема» начались совершенно жесткие и абсурдные ограничения. Запретили не только шарфы и флаги, но вообще любую атрибутику.
Виктор «Батя», «Динамо» (Москва):
Пошли такие гонения, что уже на стадионе в шарфе ты не мог появиться. Буквально за значки забирали. Шнурки там у тебя сине-белые – тебя за это забирали. У нас парень нарисовал себе на джинсах букву «Д» – а джинсы в те времена еще культовая вещь была, – его при мне менты заставляли смывать ее с джинсов, до белого протирал. На стадионе стали запрещать скандировать что-либо, любые лозунги. Доходило до маразма: играла сборная, и за крик «СССР» или «Советский Союз» могли забрать. И за флаг СССР, если ты вставал с флагом и кричал «СССР», менты могли забрать и арестовать, хотя ты находился в СССР, болел за СССР – не свастику же доставал.
Игорь М., «Спартак» (Москва):
Меня не пустили на какой-то матч в Лужниках за значок. Милиционер меня реально на входе развернул, сказал: или снимай значок, или иди вообще отсюда. До восемьдесят шестого года были репрессии, и только перед матчем с «Тулузой» в ноябре восемьдесят шестого года прошел слух, что на этом матче будет посвободнее. Было очень много флагов и шарфов, и на этом матче было что-то похожее на организованную поддержку.
Даже к середине 1980-х, когда расцвет футбольного фанатизма уже охватил весь бывший СССР, милиция, несмотря на некоторые послабления, по-прежнему воспринимала фанатов как еще одно «неформальное объединение молодежи», а значит – потенциальных нарушителей. И все же отношение к фанатам в разных городах было разным, в зависимости от политики местного милицейского начальства.
Андрей Малосолов, ЦСКА:
В восемьдесят седьмом году и вплоть до девяностых на стадион могли пустить с флагом, а могли и не пустить. Могли пустить с шарфом, а могли и не пустить. В зависимости от того, какая вожжа попадет им под хвост. Приходишь ты на стадион, у тебя там флаг, ты его хочешь повесить на решетку – нельзя! Почему нельзя? Нельзя. Не положено. Почему не положено? И ответ на этот глупейший вопрос не могли получить очень долго.
В 1990-е годы из всех российских городов особенно дурной славой у фанатов пользовались милиция и ОМОН Нижнего Новгорода. Практически на каждом матче из-за непродуманных и просто жестких действий местной милиции и ОМОНа возникали драки между ними и фанатами. За это фанаты дали Нижнему Новгороду прозвище Омоновск-Сити. А началось все так.
Андрей Малосолов, ЦСКА:
Переступила черту милиция, я считаю, в девяносто втором году в Нижнем Новгороде. Тогда впервые местный «Локомотив» вышел в высшую лигу, впервые мы туда приехали – двести сорок человек. И началась какая-то кровавая неимоверная резня. Тогда же еще никто не думал, что должен быть гостевой сектор, что надо как-то разделять болельщиков, и нас посадили в самую кучу местных. Естественно, через пять минут начались конфликты, стали бросаться камешками, бутылками. И милиция, вместо того чтобы по всем канонам встать между нами, как они сейчас это делают, просто начала всех херачить дубьем. Продолжилось это все уже в полной темноте: они погнали всю толпу через кустарник в каком-то лесопарке. Там темно, абсолютно ничего не видно, и обезумевшие люди натыкались на деревья, потому что сзади шла шеренга и просто всех рубила направо и налево. Только у метро абсолютно осатаневший народ встал и решил биться насмерть, но ОМОН уже тогда вернулся на свои позиции. С тех пор каждый приезд любой московской команды – и даже немосковской – заканчивался драками с милицией. При том что с фанатами «Локомотива» у нас всегда были хорошие отношения.
Валерий «Сабонис», «Зенит» (Санкт-Петербург):
Беспредела много было. Зажигалки отнимали, ремни, ручки. Программки даже отнимали, говорили, вы их подожжете. Бывало, что закрывают ворота и в перерыве просто не выпускают в туалет. Естественно, люди начинают рваться, и «толкотня» образуется. Кто-то, проходя мимо, случайно задел милиционера плечом – тот его дубиной. Всё, понеслась. Или кто-то зажег файер – и сразу в толпу врубается десяток омоновцев с дубинами и начинает всех подряд крушить.
Андрей Малосолов, ЦСКА:
Милиция часто действовала просто абсурдно, и это привело к «стадионным» войнам или, как их еще называют, «кресельным» войнам, когда в середине девяностых каждый матч практически начинался и заканчивался дракой с милицией. Причем массовой, невзирая на то, идет футбольный матч или не идет. Не фанаты, а именно милиция виновата в том, что обстановка на наших стадионах была такой вот нечеловеческой. Вместо того чтобы разрешить многие вещи – элементарные, просто элементарные, например, флаг на древке. Вот сейчас этот вопрос наконец решился. Сколько лет прошло? Только три-четыре года назад стали разрешать флаги на пустотелых древках.
В какой-то момент и фанаты, и милиция с ОМОНом вышли за рамки допустимого. Милиционеры и омоновцы чувствовали себя хозяевами на стадионах и запросто могли ни за что ни про что отделать дубинками фаната, который чем-то им не понравился. В принципе такое случалось и в 1990-е годы, но сдачи фанаты не давали. А сейчас они поняли, что могут устраивать драки с ОМОНом и милицией прямо на стадионах.
Андрей Малосолов, ЦСКА:
До этого поднимать руку на милиционера – это было что-то невероятное. Потом сами фанаты вошли во вкус и поняли, что если к ним относятся беспредельно, то и они могут, отвечая, побеждать. Сколько было случаев… Например, девяносто седьмой год, Воронеж, «Факел»—ЦСКА. На трибуне зажгли файер, что само по себе преступлением не является, является только нарушением спортивного регламента – и то только если файер кинут на поле, – и милиция кинулась на штурм. И ее грамотно окружили, потомучто на секторе больше тысячи было народу нас, и начали просто методично их избивать. Все завершилось полным конфузом, когда с трибуны гроздьями сыпались эти омоновцы и милиционеры, теряя свои шапки и дубинки. Это был апофеоз всего. И в отместку милиция залила всю трибуну из пожарной машины, а было очень холодно, конец октября. И люди выходили буквально как пингвины, и милиция уже просто отыгрывалась, вылавливала по одиночке.
Александр Шпрыгин («Каманча»), «Динамо» (Москва):
Моя фанатская карьера проходила в бурные лихие девяностые, когда никаких отношений в принципе не могло быть и милиционер был абсолютным хозяином на стадионе. Он мог сделать абсолютно все, что ему заблагорассудится, и не понести за это никакого наказания. Всю первую половину девяностых применение дубинки было нормой, если тебя не исполосовали до полусмерти, то не имей претензий и радуйся вообще. Это сейчас, применив дубинку, милиционер будет в прокуратуру очень много бумажек отписывать, с какой целью он это делал. И многие сейчас уже с дубинками не ходят. А тогда с дубинками ходили все, и если кому-то что-то не нравилось, то тебя не просто разворачивали и говорили: «Не пустим», а дубинками выгоняли. Никогда не забуду момент, как я зашел в туалет на стадионе «Динамо», и там были два омоновца. Я случайно одного плечом задел, непреднамеренно, и они меня два раза по спине со всей силы дубинами ударили и сказали что-то типа «давай, подумай хорошенько». Вот ему захотелось, и можно было безнаказанно ударить, понимая, что на это ответа не будет.
Сами сотрудники правоохранительных органов признают, что стадионные беспорядки в 90-е годы прошлого века и в начале нынешнего были отчасти спровоцированы неправильными и излишне жестокими действиями милиционеров и омоновцев, поставленных охранять порядок на матчах.
Сотрудник правоохранительных органов, попросивший не называть его фамилию:
Тогда и страна находилась на переходном этапе, в полуразрушенном состоянии, и правоохранительные органы не могли контролировать ситуацию. Не было еще опыта, как пресекать негативные проявления на стадионах со стороны футбольных фанатов. Все упиралось в то, чтобы силовыми методами все подавить. Тогда не было наработок. Советское время отошло, и ничего взамен не получили на тот момент. Правоохранительные органы начали учиться работать с чистого листа. Стала доступной информация о том, что на Западе происходит во время футбольных матчей. У них там болельщики дерутся с полицией, а почему нам не показать, что мы не лыком шиты? А ответная реакция какая-то узколобая, примитивная со стороны правоохранительных органов – ах, вы хотите показать, что вы круче нас? Ну вот получите. В результате получили то, что получили, – откровенные столкновения на стадионах с выдиранием кресел и киданием в сотрудников милиции, с активным маханием дубинками.
