Ашот Мелик-Шахназаров - Олимпионник из Артаксаты
Бросившиеся в погоню друзья быстро достигли реки. Возбуждённый схваткой и раздосадованный потерей своего коня, Вараздат попытался перепрыгнуть на жеребце реку. Но конь испуганно отпрянул — такой прыжок был ему не под силу. Тогда Вараздат спрыгнул на землю, подбежал, размахивая мечом, к обрыву и, резко оттолкнувшись, прыгнул через бурлящий поток. Изумлённому Карену осталось только проводить его взглядом. Ширина реки в этом месте была около пятнадцати локтей. Но Вараздат прыгал с высокого берега на низкий — он пролетел не менее двадцати двух локтей.
Это был великолепный прыжок. Однако, приземляясь, Вараздат задел мелом о валун и выронил его, оказавшись, таким образом, безоружным перед пятью сирийскими воинами. Карен привстал на стременах и, не сознавая нелепости своего поступка, громовым голосом закричал по-арабски:
— Перед вами олимпионик Вараздат!
Однако прежде, чем его слова, заглушаемые бурлящей рекой, достигли того берега, сирийцы, поражённые бесстрашием Вараздата, его смелым прыжком, в ужасе побросали оружие и пали ниц, моля о пощаде.
За спиной Карена послышался конский топот. Он поднял меч, готовясь к новой неожиданности. Но это приближались вооружённые люди Тироца-армена. Следом за ними показался и сам купец. Он был не робкого десятка, не раз попадал во всякие переделки, но встревожился, узнав, выезжая из ущелья, павшего коня. Тем временем пленные сирийцы восстановили кое-как висячий мост и перешли вместе с Вараздатом обратно. Забрав в качестве трофеев коней и оружие нападавших и взяв с них слово никогда более не вступать на территорию Армении, молодые люди великодушно отпустили их на свободу.
Один из слуг Тироца принёс уздечку и седло с коня Вараздата. Олимпионик водрузил седло на арабского жеребца, захваченного в стычке с сирийцами, сменил уздечку. Затем караван снова тронулся в путь. И хотя Тироц просил друзей не отъезжать далеко, молодые люди вновь прибавили ходу. Как всегда, им было о чём поговорить.
Вскоре дорога побежала вдоль реки Арацани. Всё чаще стали попадаться сёла, сады, возделанные участки земли. После последнего большого набега персов прошло пять олимпиад. Страна уже давно залечила следы этой опустошительной войны, которая пришла в тот раз с востока. Решив напасть на империю ромеев, персидский царь Шапух сначала вошёл в Армению: без этого нельзя было выйти к границам Византии. Шапух прошёлся ураганом по стране, которую персы давно уже отнесли в разряд враждебных. Да и как могло быть иначе, если это соседнее государство, в котором царствовала родственная персам династия Аршакидов, не только пыталось полностью освободиться от влияния Персии, но всё более склонялось к Риму, особенно после принятия Арменией христианства в качестве официальной государственной религии! С этого момента все капища в стране были уничтожены, а на их месте построены христианские храмы. Главная церковь новой веры — Эчмиадзин — была возведена на месте самого крупного святилища огнепоклонников — в новом городе Вагаршапате, ставшем столицей Армении. Те армяне, что, сохранив втайне язычество, совершали паломничество к местам уничтоженных священных капищ, вынуждены были собираться толпами у выстроенных там церквей и этим невольно поддерживали ненавистную персам религию. Самым возмутительным, как считали персы, было то, что даже в Риме, откуда христианство проникло в Армению, оно ещё не стало господствующей религией империи.
Правда, Армения продолжала регулярно пополнять десятитысячную конницу, входившую в состав персидского войска. Но доверять, как прежде, этой коннице было опасно.
Армянские воины-христиане всё чаще отказывались биться за интересы огнепоклонников-персов, и побеги с военной службы, притом к заклятому врагу — Риму, стали частым явлением. Лишь в боях с кушанами и другими нехристианскими народностями армянская конница воевала надёжно.
Ворвавшись в Армению, персы были поражены тем, как разбогатела страна за последние десять-пятнадцать лет. Земледельцы усердно обрабатывали землю и собирали пшеницу, лозы виноградников клонились под тяжестью гроздьев, на полях паслись тучные стада коров и овец. В самый чёрный день армянский земледелец — шинакан — имел вдоволь хлеба, мяса и фруктов, в то время как персидский крестьянин — дехкан — перебивался с риса на воду. Обширные владения христианской церкви всё более умножались.
Три года грабили персы Армению. Особенно пострадали крупнейшие города страны: Арташат, Тигранокерт, Ервандашат и, конечно, Вагаршапат, ставший к тому времени не только столицей Армении, но и центром христианства в стране. Из разграбленных городов персы увели в плен почти всё мастеровое население. Армения славилась своими ремесленниками: выделывателями кож, ткачами, оружейниками, гончарами, мастерами литья железа, меди, серебра, других ценных металлов, которыми изобиловала страна. Большой толчок развитию тонких ремёсел, изготовлению изделий и украшений из драгоценных металлов и камней, распространению новых способов выработки тканей и шкур, принятых в Египте и Палестине, дали два крупных переселения ремесленников-евреев. Часть из них, пленённая во времена победоносных войн Тиграна II, была привезена в Армению в качестве военной добычи. Другие были приглашены позже царём Трдатом, который, обратив большинство евреев в христианство, создал всевозможные льготы для их устройства на армянской земле. Разграбив Армению, Шапух увёл в плен огромное число армянских мастеровых и почти всех ремесленников-евреев. Это произошло как раз в то время, когда персы увезли в качестве заложников детей из знатных семей, в числе которых оказался и Вараздат.
С тех пор изменилось многое. Армяне длительное время жили в условиях относительного мира. Воспользовавшись ненавистью населения к персам, ромеи поспешили укрепить союз с единоверной Арменией. И для упрочения этого союза, а также под предлогом защиты страны от возможного нападения персов они разместили во многих армянских городах свои когорты.
Путешествие близилось к концу. Люди Тироца-армена без особых приключений добрались до отрогов Масиса, прошли их и начали спускаться вниз, где виднелась окутанная лёгкой дымкой обширная и плодородная Айраратская долина. Вараздат и Карен прокладывали путь каравану.
— Брат, наверное, ждёт не дождётся нас… — задумчиво проговорил Карен. — Когда вернёмся на родину, надо будет обязательно поехать в Арцах, чтобы свидеться с отцом. Он долго не имел от нас никаких известий.
— Надо ли было отпускать Арсена в Арташат? — ответил вопросом на вопрос олимпионик. — Мы могли бы приехать все вместе и обойтись без торжественных церемоний.
Впрочем, в глубине души Вараздат был рад тому, что ему уготована в Арташате торжественная встреча. Арсен выехал в Армению вскоре после Игр для того, чтобы подготовить Вараздату приём в полном соответствии с обычаями, существовавшими уже много веков в Ахайе. И, как выяснилось позднее, весьма преуспел в этом.
Мирно беседуя, друзья ехали вниз по петлявшей горной дороге, как вдруг из-за утёса со свистом вылетело несколько стрел. Всадники молниеносно спешились. Опыт сражений и военная выучка сослужили им добрую службу. Но этим дело, конечно, не кончилось. На спешившихся всадников налетели пятеро вооружённых грабителей — их водилось тогда немало на больших дорогах. Схватка была короткой. Вскоре трое разбойников лежали среди камней со смертельными ранами. Вскочив на коня, Карен догнал одного из оставшихся в живых грабителей, который пытался спастись бегством. Расправившись с ним, он уже возвращался к месту, где оставил Вараздата, как вдруг увидел картину, заставившую его придержать коня и потянуться за луком.
Безоружный Вараздат стоял в своей излюбленной кулачной стойке перед главарём шайки, человеком огромного роста и недюжинной силы. Держа кинжал у бедра наподобие меча, разбойник приближался к Вараздату, намереваясь вонзить оружие снизу в его живот. Его торжествующее лицо было в метре от олимпионика, когда неожиданный и быстрый как молния удар обрушился на подбородок великана. Кинжал выпал из рук разбойника, и Вараздат отшвырнул его ногой далеко в сторону. В следующее мгновение пришедший в себя разбойник бросился на Вараздата, широко размахивая кулачищами.
Карен не стал вмешиваться. Он знал, чем закончится этот рукопашный поединок. Уклонившись несколько раз от кулаков бандита, Вараздат нанёс ему два коротких боковых удара — в висок и челюсть. Нагнув голову, разбойник с криком пошёл на олимпионика, готовясь ударить в живот или грудь. Но Вараздат остановил его новым ударом снизу и тут же обрушил на его затылок всю мощь двух сцепленных рук. Это была не арена кулачного боя, и церемониться не приходилось. Разбойник, шатаясь, сделал несколько шагов вперёд и, не удержавшись на краю обрыва, молча полетел в бездну.
