Ашот Мелик-Шахназаров - Олимпионник из Артаксаты
Скорость, с которой Вараздат и его друзья преодолели расстояние от трибун до колесницы Никандра, сделала бы, наверное, честь самому Никострату, победителю Игр в беге на стадий. Подбежав к квадриге, Арсен и Иккос ухватились за колесницу и подняли её, в то время как Вараздат и Карен, подхватив колесо, насадили его на ось. Карен вставил в отверстие оси стержень, а Вараздат ударом кулака всадил его на место.
Всё было готово, но Никандр не двигался с места. Происходящее казалось ему сном. Из-за поворота уже вынырнула первая из шести квадриг. А Никандр словно не слышал криков. Вараздат хлопнул Никандра по плечу, и это вывело его из оцепенения. Четвёрка белых коней взяла с места в галоп и понеслась вперёд, навстречу победе.
А смельчаки уже бежали к трибунам. Они прижались к барьеру, когда услышали за спиной грохот мчащейся квадриги. Ещё мгновение, и квадрига исчезла в облаке пыли.
Когда остальные колесницы, обогнув стартовый поворот, устремились в последний раз к тараксиппу, навстречу им по противоположной стороне ипподрома уже летела четвёрка Никандра.
А на другом конце ипподрома старик в простом холщовом хитоне умолял богов эллады не отворачиваться от Никандра.
— Боги, даруйте победу моему сыну!
Впрочем, ничто не могло уже помешать Никандру. Преследователи были далеко позади, тараксипп был пройден в последний раз, и четвёрка прекрасных белых коней неслась к финишу. Сомнений не оставалось: божественная Ника простёрла крылья победы над Никандром.
Деметра, сияя, повернулась к Вараздату и его товарищам:
— Верные, храбрые друзья, как мне благодарить вас?
Лишь Фату не было с ними. Она бросилась узнавать, что с Тэсэмом. В этот момент её интересовало только одно — насколько серьёзно он пострадал.
…Вскоре элланодики уже повязывали на головы белых коней ленты победителей. Такая же лента вместе с пальмовой ветвью досталась и их хозяину — Никандру. Он стоял, гордясь победой, и лишь мысль о том, что отец не видел состязаний, несколько омрачала его радость. Зрители возносили хвалу Зевсу, нежными звуками флейтисты приветствовали нового олимпионика.
Погладив мокрые лошадиные морды, он отдал коней на попечение конюхов, которым доверял полностью. И всё же, прежде чем конюхи вывели с ипподрома белых красавцев, крикнул вдогонку, чтобы без него коней не поили и не кормили.
Ипподром быстро пустел. Никандр заспешил к выходу, где его ждали Вараздат, Иккос, Деметра. Вдруг его внимание привлекла фигура простолюдина в холщовом хитоне. Вглядевшись, Никандр узнал отца, шагнул ему навстречу. Он произнёс всего два слова:
— Ты видел?
Потом Никандр подвёл отца к своим друзьям, и счастливый Никос обнял каждого из них, как своего сына.
Но не для всех этот миг был счастливым. Улыбающаяся Деметра вдруг помрачнела, заметив идущую к ней Фату. Красивое лицо нубийки было искажено болью.
— Тэсэм погиб! — только и могла произнести плачущая девушка, лишившаяся верного друга, жениха, с которым её связывало многое, и прежде всего воспоминания о родине.
Деметра обняла подругу за плечи и увела её подальше от Никандра и его друзей, возбуждённых радостью победы.
Окончился последний день состязаний, но это был не последний день Игр. Назавтра предстояло награждение и чествование олимпиоников. Мог ли кто-нибудь предположить, что этому дню было предназначено стать одним из последних в многовековой истории олимпийских состязаний!..
Утреннее солнце освещало Олимпию. Толпы ликующих людей ждали того момента, когда начнётся награждение победителей венками из ветвей Каллистефана — священной маслины. Вход в Альтиду в эти часы был строго ограничен: священный участок Олимпии не мог вместить всех желающих. Поэтому сюда пропускали лишь самых знатных горожан, а также чиновников, служителей, представителей официальных посольств, жрецов, элланодиков, почётных гостей и, конечно, состязателей и поединщиков.
Зато рано утром вход в Альтиду был свободный, и толпы любопытных собрались посмотреть, как срезают ветви со священной маслины. Двенадцатилетний мальчик взобрался по знаку жрецов и элланодиков на священное оливковое дерево. В руках он держал золотой нож. Ему предстояло срезать десять ветвей. Из каждой ветви делали один венок. И возраст мальчика, и золотой нож, и венок из единой ветви — всё это было традицией, которую устроители Игр соблюдали с неукоснительной строгостью вот уже почти двенадцать столетий.
Здесь же рядом с храмом Зевса лучший мастер выбивал на заранее заготовленных мраморных плитах имена новых олимпиоников. Одно из этих имён было необычно для мастера — имя чужестранца. На белом мраморе появились слова: «Олимпионик Вараздат, сын Аноба из Артаксаты, Игры ССХС1 Олимпиады».
Осторожно срезав драгоценные ветвм, мальчик передал их вниз элланодикам. Каждую ветку бережно свернули в венок и перевязали пурпурной лентой. Затем венки унесли в храм Зевса и установили на десяти заранее приготовленных бронзовых треножниках. В далёкие времена церемония награждения победителей проводилась в самом храме. Но с годами число желающих присутствовать при этой церемонии так возросло, что её пришлось проводить иначе. Вот уже около трёх веков венки вручали на ступенях храма. И видеть это могли не только те, кому посчастливилось попасть в число допущенных на территорию Альтиды, но и те, кто взбирался на склоны холма Крона или стоял на Пизанской дороге, которая проходила как раз над Альтидой.
Задолго до назначенного часа толпа избранных заполнила территорию Альтиды. Люди стремились устроиться поближе к входу в храм Зевса, чтобы не пропустить ни одного жеста элланодиков, ни одного слова глашатая.
Ровно в назначенный час в последний раз прозвучала труба. Вслед за этим на ступенях храма Зевса появились десять элланодиков. Они торжественно несли на руках оливковые венки. Каждый элланодик бережно положил драгоценную ношу на столик, инкрустированный золотом и серебром. Звуки флейты сопровождали эту процедуру.
Вновь пропела труба, и все присутствующие повернулись к западной стене Альтиды, к Парадным воротам, где в этот момент показались жрецы в белых одеяниях. Следом шли десять олимпиоников в разноцветных туниках одинакового покроя. Сразу же за атлетами конюхи вели четвёрку белых лошадей, победивших в гонке квадриг. Головы лошадей были украшены белыми лентами и цветами.
Пройдя вдоль стены храма, участники шествия стали поворачивать налево, вглядываясь в фигурку крылатой богини Ники на высокой стеле. Её создатель, знаменитый скульптор Пэоний, изваял богиню таким образом, что смотревшие видели её то парящей в воздухе, то взмывающей ввысь, а то спускающейся с небес. Сейчас она спускалась с Олимпа, едва касаясь правой ступнёй мраморной скалы. Сквозь разрез хитона была видна её обнажённая нога, готовая ступить на землю. Ника держала в руке оливковый венок, и каждому казалось, что именно к нему протягивает она свою руку, именно его голову собирается увенчать неувядаемым символом победы.
Процессия свернула к храму. Вновь прозвучала труба, и звонкий голос глашатая возвестил:
— Именем священного Зевса Олимпийский совет награждает высшей наградой состязаний несравненных победителей Игр 291-й Олимпиады!
Дождавшись, пока улягутся приветственные крики, глашатай продолжал:
— Олимпионик Никострат, сын Ксенофонта из Спарты! Бег на один стадий — дромос.
На креслах у входа в храм сидел римский проконсул, члены Олимпийского совета и другие сановники. При объявлении имени Никострата все они поднялись со своих мест и стояли так до самого конца церемонии. Право увенчать венком голову очередного олимпионика предоставлялось тому из элланодиков, кто был главным судьёй — агонофетом в данном виде состязаний.
Одно за другим глашатай выкрикивал имена, называл родину победителя и вид агона.
Очередной олимпионик наклонил голову навстречу элланодику. Это был Капр из Константинополя, победивший в состязаниях борцов, затем настал черёд Вараздата. Он с удивлением прислушивался к себе.
Впервые за всё время состязаний и поединков Вараздат не мог подавить волнения.
— Олимпионик Вараздат, сын Аноба из Артаксаты, древней столицы Армении! Первый чужестранец, одержавший победу на Играх в Олимпии! Кулачный бой!
Вараздат сделал шаг вперёд. Он с удивлением отметил, что на этот раз его имя произнесли так, как его произносили на родине. Поднимаясь по ступеням, Вараздат слышал приветственные возгласы. Подняв глаза, он увидел перед собой улыбающиеся лица всегда строгих элланодиков. Улыбались и стоявшие за ними сановники. Уже знакомый элланодик, тот, что был бессменным агонофетом в состязаниях по кулачному бою, взял в руки один из двух оставшихся венков. Вараздат наклонил голову и почувствовал на лице прикосновение листьев. Движением руки элланодик дал понять чужестранцу, чтобы он не спешил возвращаться на место.
