Евгений Загорянский - Повесть о Морфи
Глидден обставил в восточном вкусе заднюю комнату своей табачной лавки на Кинг-стрит в Ковентгардене. Он закупил несколько десятков шахматных комплектов; и предоставил все это в распоряжение шахматистов. В «Диване» можно было также заказывать кофе и другие напитки.
В тридцатых годах XIX столетия дело пошло отлично, пришлось расширять помещение. Все известные шахматисты эпохи перебывали в «Диване». Здесь играли Попард, Фрэзер, Даниэлс, Сцен, Уильямс, Перригол, Александер и другие. Здесь начинал свою карьеру до того, как перебраться в кафе «Де ля Режанс», молодой Лионель Кизерицкий. Ветераны Льюис и Джордж Уокер, в 1833 году открывший первый в лондонской печати регулярный шахматный отдел, избрали «Диван» своим постоянным местопребыванием и почти не покидали его до самой смерти.
Здесь Говард Стаунтон получал коня вперед, и здесь же он стал первым шахматистом эпохи.
Сент-Аман, Андерсен, Гаррвитц, Клиг – все знаменитости, бывая в Лондоне, обязательно посещали «Диван». Здесь они встречались с ведущими лондонскими шахматистами: Боденом, Барнсом, Бэрдом, Лэве, Фалькбеером, Уормолдом, Кэмпбеллом, Брайеном и другими. Иоганн Левенталь, обосновавшись в Лондоне в 1851 году, начал бывать в «Диване» постоянно.
В середине XIX века Лондон был шахматной столицей мира, нигде в другом месте люди не играли в шахматы так много и так азартно. Накал шахматных боев в «Диване» напоминал исторические дни скакового дерби.
Некий мистер Хаттмэн решил создать «Дивану» конкуренцию и основал новый Вестминстерский шахматный клуб, также знававший славные дни. В 1833 году там играли свои матчи Лабурдоннэ и Мак-Доннель, а число членов клуба дошло до трехсот человек…
Однако с 1838 года мистер Хаттмэн попал в полосу финансовых затруднений, и Вестминстер-клуб захирел: чем больше народу в нем обедало, тем невыгоднее это оказывалось хозяину.
Экономический расчет был сделан неправильно.
Хаттмэн начал устраивать вечера карточной игры, и это немедленно отразилось на репутации клуба. Хаттмэн перешел на музыкальные вечера, и первичная цель клуба стала постепенно теряться. Вскоре Хаттмэн обанкротился, клуб стал влачить жалкое существование, прозябая на подачках своих состоятельных членов. Наконец остатки Вестминстерского клуба влились в «Диван» и были поглощены им.
В пятидесятых годах неутомимый Джордж Уокер организовал новый шахматный клуб, названный Сент-Джордж-клубом, главным образом в его честь. Клуб начал работать в самом аристократическом квартале Вест-Энда, среди его членов насчитывалось немало громких дворянских фамилий: лорд Рочестерский, лорд Ревенсворт, достопочтенный Чарлз Муррэй, лорд Кларенс Пэджет, м-р Брук-Гревилль и прочие и прочие. Членов клуба было 150 человек, каждый уплачивал взнос в три гинеи ежегодно. Организационной частью заправлял энергичный и состоятельный мистер Б. Смис.
Однако и этот аристократический клуб оказался недолговечным. Финансовые дела его ухудшились, а мистеру Б. Смису вскоре надоело нести за свой счет расходы и убытки. Секретарь Сент-Джордж-клуба мистер Томас Гэмптон даже предоставил для его нормальной работы собственную просторную квартиру на Кинг-стрит, но это ненамного продлило дни умирающего клуба.
Однако титулованные клубы Вест-Энда могли рождаться и умирать сколько им угодно. В Лондоне был еще один клуб, не знавший ни упадка, ни финансовых затруднений. Он назывался просто «Лондонский шахматный клуб» и помещался в самом сердце Сити, возле государственного разменного банка.
Что общего между Каиссой и Маммоной? Как могло сочетаться величавое спокойствие шахмат с азартом биржевых маклеров? Оказывается, нет ничего невозможного в нашем мире.
Вот шумный ресторан Партелла. Комнаты первого этажа рядом с рестораном заняты биллиардными столами, здесь с утра до ночи слышится сухой костяной стук шаров.
Поднимемся выше – и мы попадем в настоящий старый Лондон и колыбель английских шахмат.
В правом углу сидит председатель клуба, ученый мистер Монгредьен, решительный человек с бакенбардами. Он один из сильнейших любителей Лондона. Монгредьен несколько слаб в дебютах, но умеет зато выкручиваться из самых безнадежных положений, его тактической изобретательности нет конца. Рядом с ним – мистер Джордж Медлей, секретарь клуба.
Биржевой маклер по профессии, Медлей часто убегает на часок с биржи, чтобы сыграть партию в шахматы. Играет он энергично и напористо, как и полагается биржевому маклеру.
Члены этого клуба – трезвые и положительные люди, у них нет титулов, но суммы банковских счетов таковы, что на них можно купить полдюжины лордств.
В Лондонском шахматном клубе можно найти людей для любой сделки – они финансируют строительство железной дороги или любое ваше предприятие, если вы сумеете им понравиться…
Оглянитесь, и вы увидите некоронованных королей британского рынка. Это они ведут английскую коммерцию вперед, через моря и океаны. Это они заставили английские пушки загреметь у ворот Пекина и открыли Японию для мировой торговли.
Отцы их овладели Индостаном и заложили основы британской колониальной империи. Дети в 1846 году заставили правительство отменить высокие пошлины на зерно во имя пресловутого «фритредерства», свободы торговли. Они заявили титулованной аристократии: «мы, люди среднего класса, банкиры, фабриканты и торговцы, являемся силой и величием Британии!»
Этим людям удалось ограбить половину земного шара, и они мечтают о второй половине.
Эти люди основали Лондонский шахматный клуб для самих себя, и они не позволят ему угаснуть. Не таковы люди Сити: если в клубе останется один член, он из собственного кармана будет поддерживать свой клуб до последнего пенни.
Лондонский шахматный клуб был основан пятьдесят лет назад, в 1807 году. Его первым председателем был мистер Огастэс Хэнкей, а членами-учредителями – сэр Астлей, знаменитый хирург сэр Иссак Лайон Голдсмид и другие.
Пока не было найдено собственное помещение, члены клуба встречались в кофейной Томаса в Корнхилле, на «Зерновом дворе».
Затем клуб перебрался в собственное здание. Здесь игрались исторические матчи Стаунтон – Гаррвитц, Гаррвитц – Горвиц, Гаррвитц – Уильямс и другие.
Сильнейшими игроками клуба были Монгредьен, Слоус, Дж. Уокер, Мэдли, Моод, Гринэуэй и Брэйн.
И все же, прибыв в Лондон, Пол отправился не в Лондонский, а в Сент-Джорджский шахматный клуб: здесь он рассчитывал увидеть организаторов предстоящего в Бирмингеме британского шахматного съезда.
Погода испортилась, лил нудный лондонский дождик, проникающий, казалось, сквозь кожу. У Пола был сильный насморк, болела голова.
Войдя в зал Сент-Джордж-клуба, Пол разыскал мистера Томаса Гэмптона, секретаря, и представился ему.
Растерявшись на мгновение, Гэмптон громко представил Пола окружающим. Его встретили вежливо, но без особого любопытства. Пол был представлен как чемпион Соединенных Штатов, а это звучало не так уже громко.
Лондонцы учтиво взирали на хрупкого юношу, стоявшего перед ними, и отдавали должное его костюму и умению держать себя. Пол всегда был неравнодушен к своим туалетам. От новоорлеанского портного он умел добиться строгого шика и чистоты линий. Рубашка немного помялась в чемодане, но была снежной белизны и безупречного покроя. Лакированные ботинки на пуговицах обтягивали маленькие, как у ребенка, ноги.
– Он похож на джентльмена! – на ухо сказал один из членов клуба другому.
– Но на мужчину не похож нисколько! – фыркнул тот.
Он был прав. Маленькое, точеное, безбородое лицо Пола выглядело странно среди лихих усов и солидных бак. Он слишком походил на девушку, переодетую в костюм английского дэнди. Бородачи невольно смотрели на него покровительственно.
– Мистер Морфи, сэр! – заявил Гэмптон, когда окончились приветствия. – Мы десять дней назад направили вам сообщение о том, что съезд переносится на вторую половину августа. Неужели вы не получили его?
– Очевидно, мы разминулись в пути! – с улыбкой ответил Пол. – Но в этом нет ничего страшного, джентльмены; я счастлив, что прибыл в Англию, и с радостью поживу среди вас эти полтора месяца.
– Вы впервые в Европе, мистер Морфи?
– Впервые, мистер Гэмптон, и надеюсь увидеть здесь много интересного. А теперь вы, быть может, предложите мне партнера для легкой партии?
Из игроков первой силы не присутствовало никого. Мистер Гэмптон несколько растерянно подвел к Полу молодого юриста Льюиса, не имевшего никакого отношения к своему знаменитому однофамильцу. Пол управился с ним за десять минут. Это была первая победа на двадцать втором году его жизни, начавшемся лишь сегодня. Пол вновь подошел к Гэмптону и сказал ему, что охотно скрестил бы оружие с кем-нибудь из сильнейших игроков клуба.
– Пожалуйста, мистер Морфи! – радушно ответил секретарь. – Имеете вы какие-нибудь возражения против мистера Барнса, видного члена нашего клуба?
