Паоло Ди Канио - Ди Канио Паоло. Автобиография
Скилаччи поднялся и оскорбил Поли, который также закричал в ответ. Пока они оба уходили с поля на перерыв, угрожали и оскорбляли друг друга.
Вдруг Скилаччи повернулся и выкрикнул: «Я убью тебя! Ты понял? Я застрелю тебя! Застрелю прямо здесь на поле!»
Поли замер как вкопанный. Он был потрясен. Я был рядом со Скилаччи, схватил его и потащил прочь.
«Что ты нах…й сказал!» — закричал я. «Заткнись к чертям! Ты понимаешь, что ты только что сказал?»
Поли не стал молчать после матча. Он был искренне расстроен.
«Если бы он просто сказал, что собирается меня убить, я бы смирился», — рассказывал он СМИ. «Но он сказал, что собирается пристрелить меня. Это совсем другое! Я не мог поверить своим ушам!»
Действительно из уст Скилаччи эта фраза приобретала угрозу. Это может быть не справедливо по отношению к нему, но все знали, что он родом из Палермо, столицы Сицилии и, к сожалению, мафии. Его слова прозвучали тогда, когда двое видных судей по борьбе с мафией были убиты. Напряжение было высоким. Фаны–соперники регулярно называли его мафиозо, что не было правдой, но инциденты как этот не оказали ему услуги.
СМИ обезумели. Я также был шокирован и огорчен. Бог его знает, я наверно угрожал убить немало людей в свое время, но Поли был прав: есть разница между тем, чтобы говорить, что собираешься убить кого–то, и тем, чтобы говорить, что ты застрелишь его. Меня расстроило то, что даже в 1990х парень вроде Скилаччи мог сказать нечто подобное. Меня опечалило то, что он не смог уйти от своих корней, перерасти ментальность мафиозо.
В Италии существует напряженность между Севером и Югом. Север видит Юг ленивым и коррумпированным, Юг считает Север надменным и подлым. Будучи римлянином, я оставался посередине. Я мог понять обе точки зрения, хотя наверно имел немногим больше лояльности по отношению к Югу просто потому, что он был слабее. Может быть, именно поэтому угрозы Скилаччи так сильно ранили. То, что он реально говорил, означало: «Я родом с юга Италии, я мафиозо, остерегайся».
Так или иначе, вместе с Майфреди мы были частью величайшего тактического эксперимента, когда–либо видимого в Серии А, и мы ощущали себя подобно новаторам, пионерам. Увы, все развалилось. Возможно, это было неизбежно, что рано или поздно соперники найдут решение, как остановить нас. Нельзя играть всегда по мнимой схеме 4–1–5 (или 2–3–5 на самом деле, поскольку наши защитники, по сути, играли крайних беков), и мы понесли расплату.
Мы вошли в штопор и не смогли вывернуться. Майфреди пытался что–то придумать в конце сезона, но было слишком поздно. Все стало понятно. Ювентус закончил чемпионат 7‑м. Это был четвертый худший результат команды в истории, и, что более важно, впервые за 29 лет команда не квалифицировалась в Европу.
Для многих других клубов это был бы просто ужасный сезон. Для «Ювентуса» же это был тотальный провал и настоящая трагедия. Великий эксперимент Майфреди пошел коту под хвост. Вместо того, чтобы смотреть вперед, клуб сделал поворот на 180 градусов и смотрел в прошлое.
Легендарный Джованни Трапаттони был приглашен в качестве тренера. Трапаттони не просто успешный тренер — он национальное достояние. Будучи игроком, у него была долгая и славная карьера в «Милане», он стал известным по встречам с Пеле. Но именно как тренер он достиг бессмертия.
Его первое пребывание в «Ювентусе» длилось 10 лет, до 1986 года. За эти десять сезонов он выиграл скудетто шесть раз и дважды становился вторым. Он также выиграл Кубок Чемпионов, Кубок Обладателей Кубков, Кубок УЕФА, Суперкубок Европы, Чемпионат мира среди клубов и два итальянских кубка. Покинув Ювентус, он провел 5 лет в «Интере», выводив команду в Топ‑3 четыре раза, выиграв Кубок УЕФА, а в сезоне 1988–89 завоевав скудетто с рекордным количеством очков.
Сейчас он тренирует сборную Италии. Проще говоря, он был живой легендой и остается ею до сих пор. Только Джок Стейн и Сэр Алекс Фергюсон выиграли больше трофеев, чем он, и, при всем уважении, большинство из них они оба взяли в Шотландии, чей чемпионат не идет в сравнение с итальянским.
Я знал, что должен был внести корректировки в свою игру, чтобы заиграть у Трапаттони. Во многих отношениях он и Майфреди были диаметрально противоположны. Трапаттони принадлежал к старой школе, он верил в защиту, в использование слабых мест соперника, в выжидание своего шанса. Если Майфреди был стритфайтером, который бросается вперед, то Траппатони больше похож на бойца дзюдо, который использует силу оппонента против него.
Трапаттони откинул наступательный стиль Майфреди. Он подписал всего двух игроков, и оба они были немецкими защитниками: Юрген Колер и Штефан Ройтер. Это говорит о многом.
Мне отводилось мало места в его построениях, поскольку он уже согласовал своих трех звездных нападающих. Баджо, Казираги и Скилаччи — все они были игроками итальянской сборной. Я начинал на лавке 23 матча из 34. Трапаттони не принимал идею, чтобы добавить в полузащиту талантливого игрока, когда у него уже были три форварда на поле. Так что мне оставалось подменять кого–то из нападающих, как правило, на пол–игры. Такое случалось 16 раз за тот сезон.
Расстраивало то, что, когда я выходил на замену, у него был длиннющий список тактических обязанностей для меня. По сути, он хотел, чтобы я играл защитника в середине поля. Это типично для итальянских тренеров, они считают, что техническая возможность и тактическая дисциплина — это все. Только позже, когда я перешел в Селтик, я по–настоящему осознал ценность страсти и преданности. Я всегда был страстным и преданным, но в Италии эти качества воспринимались как негативные черты, и только в Британии я понял, насколько решающими они могут быть.
Все было иначе в Италии. В «Ювентусе» Трапаттони выпускал меня на поле с очень подробными инструкциями. Я был привязан к маленькому квадрату справа на поле. Я отвечал за него, и не дай Бог мне выйти на шаг из него! Ассистенты Трапаттони следили за каждым моим движением; в момент, когда я отходил со своей позиции, даже если мяч был на другой стороне поля, они сразу сигнализировали начальнику. Тогда Трапаттони подзывал меня, обычно с помощью свиста. Это был один из его фирменных приемов: он мог свистеть громко и пронзительно. Так, что ты не можешь не услышать. Он привлекал внимание игрока и яростно жестикулировал, после чего тот понимал, что ему лучше вернуться. Это заставляло чувствовать себя похожим на собачку.
Я не был против возвращения назад, чтобы помогать защите. На самом деле это подхлестывало меня. Я заметил, что фаны в Англии, особенно Вест Хэма, любят, когда нападающий вроде меня, потеряв мяч, бежал назад через все поле, чтобы отыграть его обратно. Это вводило их в исступление и производило на меня такой же эффект. Я не против напряженно работать и защищаться, но в «Ювентусе», а позже в «Милане», дело обстояло абсолютно иначе. Я был органичен, скован кандалами и смирительной рубашкой тактических догм. Оглядываясь назад, я не понимаю, как здравомыслящий тренер может относиться подобным образом к подлинному таланту, каким был я. Я был принесен в жертву богу тактики, и, если бы я не уехал за границу, моя карьера могла быть разрушена.
Мы закончили сезон на втором месте, но отстали от «Милана» на целых 8 очков. По крайней мере, мы поднялись на 5 позиций по сравнению с прошлым сезоном и вернулись в Европу. Не говоря уже о том, что вышли в финал Кубка Италии.
Режим Трапаттони начал приносить свои первые дивиденды, но по–прежнему предстоял долгий путь. Он сказал мне, что у меня будет больше возможностей в следующем сезоне, но мне надо стать сильнее.
«Сынок, у тебя не будет каникул этим летом», — сказал Трапаттони. «Ты будешь рвать задницу и станешь больше и сильнее».
Он отправил меня работать со специалистом, бергамским профессором, на три недели. Интенсивность нагрузок была запредельной, этот человек был жестоким. Я тренировался самостоятельно утром, возвращался на высокопротеиновый ланч (всегда стейк и яйца), а затем запирался в тренажерном зале и поднимал тяжести в течение 4–5 часов. Было очень тяжело, но я не возражал. Я знал, что должен стать сильнее, и я мог видеть результаты. Перед тем, как меня сюда отправили, я был худым и долговязым. Сейчас я по–прежнему худой, но весь в жилах и мышцах. Я не знаю, смог бы прежний Ди Канио выжить в Премьер–лиге, но новый Ди Канио любит физические аспекты английской игры.
Моя новая физическая форма была не единственной темой для разговора в тренировочном летнем лагере «Ювентуса». Воодушевленный нашим успехом в прошлом сезоне, клуб побежал на летний трансферный рынок, скупая таких игроков, как Дино Баджо, Дэвид Платт, Фабрицио Раванелли, Энди Меллер и, прежде всего, Джанлуку Виалли.
В общей сложности в команде находилось двенадцать действующих или потенциальных игроков итальянской сборной вдобавок к двум немцам–чемпионам мира — Келеру и Энди Меллеру. А еще за тот «Ювентус» выступали Платт, Хулио Сезар и я. Конечно, конкуренция за места в основном составе предстояла нешуточная, но я был в отличной форме и готов был принять вызов.
