Владимир Козлов - Фанаты. Прошлое и настоящее российского околофутбола
Иван Катанаев, «Спартак» (Москва):
По закону нашему футбольный хулиганизм криминалом не считается. Было бы это криминалом – давно бы уже всех пересажали. А так максимум, к чему могут привлечь, это к административной ответственности. Но это никого не останавливает.
«Русский стиль»
С середины 1990-х российский футбольный хулиганизм немало изменился. Одним из важных изменений стал отказ от «аргументов». В результате появилось даже новое понятие – «русский стиль». Но пришли к этому не сразу, а лишь после большого количества драк «на аргументах».
Иван Катанаев, «Спартак» (Москва):
Наполучали в голову достаточно. Человек, который один раз серьезно получит по голове арматурой, – я даю гарантию, потому что сам получал по голове арматурой, – уже второй раз получить у него желания не будет. Взрослеть начали. Движение, которое зародилось в конце девяностых, было молодежным. Там средний возраст был до двадцати лет, лидерам было двадцать—двадцать пять лет. Безбашенные были, плюс алкоголь – все любители выпить, всё было по фигу. Потом люди взрослели постепенно и понимали, что до хорошего это не доведет. Плюс пример с убитым «зенитчиком», когда «Динамо» ездило в Питер.
Действительно, многие в фанатских движениях считают, что одним из «поворотных моментов», подтолкнувших футбольных хулиганов к отказу от «аргументов», стала драка между «динамовцами» и «зенитовцами» в Санкт-Петербурге 15 апреля 2000 года, во время которой погиб пятнадцатилетний петербуржец Виталий Петухов. Ниже приведены разные версии этого случая.
Валерий «Сабонис», «Зенит» (Санкт-Петербург):
[ «Динамовцы»] вышли с Большого проспекта, а мы их ждали у «Юбилейного». От Большого проспекта до станции метро «Спортивная» меньше ста метров. И они выходят с проспекта, а около метро стоят обычные болельщики – и подростки, и пожилые люди, и женщины. Просто ждут кого-то, чтобы вместе идти на футбол. А у [ «динамовцев»] уже была привезена арматура, и они начинают все ломать, крушить, рвать на части. И под руку попадает пятнадцатилетний Виталий Петухов, который второй раз в жизни пришел на футбол и просто стоял, ждал друга – вообще не фанат. Ну и куда-то ему попали, что-то перебили…
Александр Шпрыгин («Каманча»), «Динамо» (Москва):
А апофеозом стало, когда после нашей драки с «зенитчиками» в Питере [в 2000 году] были погибшие. Правда, не факт, что они погибли от наших ударов. Официально погиб один человек, Виталий Петухов, ему пятнадцать лет тогда было. Он после драки остался лежать, и там неизвестно, то ли питерская милиция это дело замяла, то ли он умер от астмы, но даже если и так, то понятно, что столкновение каким-то косвенным образом сыграло роль. Ходит упорно слух, что мы его убили, но – может, это немного кощунственно будет, но с точки зрения законодательства всегда проводится экспертиза, от чего именно наступила смерть. И в рамках того уголовного дела экспертиза установила, что смерть наступила от астмы. Другое дело, что приступ астмы мог начаться из-за того, что он поймал какой-то стресс от того, что там происходило, – избиения.
Валерий «Сабонис», «Зенит» (Санкт-Петербург):
Несколько дней милиция пыталась выдвигать разные версии – что он там от передозировки умер, хотя мальчик вообще не употреблял, был спортсменом. И то, что его машина сбила, хотя люди видели, как его прямо от метро несли куда-то ближе к проезжей части, чтобы «скорая» подъехала. Потом уже [милиции] пришлось признать, что человека убили. И потом [ «динамовцы»] прошли через толпу, перешли через проспект Добролюбова, и там уже началась толкотня-беготня. Но в итоге ОМОН всех победил.
Александр Шпрыгин («Каманча»), «Динамо» (Москва):
Мы ни в коем случае оправдания не ищем – когда гибнут люди, это всегда трагично. Но это был апофеоз, и со временем фанаты пришли к тому, что появился культ чистых рук, «фэйр плэй». Сейчас, наоборот, считается, очень портит имидж фирмы, если она использует подручные средства или, не дай бог, ножи – а к началу двухтысячных ведь уже и до того дошло. Вовремя российский фанатизм остановился и в ту сторону не пошел.
Иван Катанаев, «Спартак» (Москва):
А еще – никто из движения уходить не собирался. Раньше часто как было – человек пришел в движение, два-три года отъездил, получил серьезно по голове и заканчивал ездить. Раньше в фанатизме видели какой-то протест – это было круто, брутально. А сам футбол – это многим было параллельно… Ну, не то чтобы параллельно, увлекались, конечно, но несерьезно к этому относились. Сейчас выезда стали более массовыми. Если раньше собирались на некоторые по десять или двадцать человек и выезд в сто или двести считался очень крутым, то сейчас две или три тысячи на выезде не вызывают сенсации. Люди хотели оставаться в движении, а раз так, то о каком применении «аргументов» может идти речь? Начали договариваться. Сегодня «аргументы» уже считаются очень плохим тоном. «Динамо» периодически отмечается жесткими довольно добиваниями – бутылками там, пепельницами. Но «Спартак», ЦСКА и «Зенит» – однозначно нет. Только руки и ноги, без подручных средств.
Футбольный хулиган, участник одной из группировок ЦСКА:
В России все топовые бригады, реальные хулиганы, «аргументов» не используют. Мы ж не хотим друг друга убивать и калечить. Раньше это было, потому что моду задала одна спартаковская группировка, а теперь эта группировка ушла в тень, пришли другие люди, которые поняли, что этого делать не стоит. Есть другие способы, кроме как бутылками, доказать, кто они и что они.
Иван Катанаев, «Спартак» (Москва):
Термин «фэйр плэй» довольно трудно объяснить – половина даже не поймет, что это такое. И поэтому возникло название «русский стиль» – буквально пару лет назад. Ведь этим мы практически отличаемся от всей Европы. Похожая ситуация только в Польше, и то там есть несколько клубов, которые принципиально используют «аргументы». И молодежи это гораздо проще объяснить и донести: мы все – русские люди, и калечить друг друга мы не должны. В Европе практически везде используют «дерьмо» в очень серьезных количествах, а самые организованные движения – в Италии, Сербии, Греции, – те вообще поголовно. Там на драки ходят в шлемах – чтобы их не поубивали.
К середине 2000-х в российском футбольном фанатизме, как и во всей стране, наступает стабильность. Драк на стадионах практически не происходит – мелкие стычки между нетрезвыми болельщиками не в счет. Разборки между враждующими хулиганскими группировками уходят подальше от камер видеонаблюдения и бдительных сотрудников милиции. «Стадионные войны» между фанатами и милицией или ОМОНом прекращаются: обе стороны наконец-то начали диалог и пошли на взаимные уступки. Отношения между фанатскими движениями разных команд тоже определены: все знают, кто с кем дружит и кто с кем враждует, и радикальной смены союзников, как это случалось в прошлые годы, теперь уже нет. При этом важной частью фанатизма остаются выезды на матчи в другие города.
Выездная активность
За три десятка лет существования российского фанатизма внешние атрибуты выезда поменялись. Теперь многие выезжают на матчи своей команды организованно, нанимая для этого автобусы. В организации выездов – особенно международных – участвуют туристические компании. Выезды стали гораздо более комфортабельными. Сейчас большинство фанатов уже не ездят на электричках – «собаках». А раньше это был чуть ли не основной способ передвижения.
«Шляпа», «Зенит» (Санкт-Петербург):
Еду я, допустим, на электричке [из Питера в Москву]. «Сквозняка» не было. Получалось пять поездов. Питер– Малая Вишера, Малая Вишера—Окуловка, Окуловка—Бологое, Бологое—Калинин, Калинин—Москва. В шесть-тридцать выезжаешь. Причем был один кусок – до Бологого, – там шел севастопольский поезд, и в нем можно было проехать за рубль в тамбуре. Контролеры там никогда не ходили, поэтому за рубль в тамбур всегда сажали. Два часа стоя. Приезжаешь в Бологое – там уже никакие электрички неходили, – отправляешься в тупик, ложишься спать. Утром – до Москвы, день в Москве, обратно едешь совершенно убитый. Раз возвращались с другом из Москвы – год восемьдесят третий или восемьдесят второй, – и я понял, что я еще могу протянуть, а он уже не может. Доехали на электричке только до Калинина, в Калинине залезли в поезд, к проводнице. Дали ей десять рублей. Она положила нам в купейном вагоне на полу матрас. И мы на нем вдвоем в обнимочку легли. Уставшие были настолько, что уже в Питере через нас с чемоданами шагали. Причем не пьяные были!
Игорь М., «Спартак» (Москва):
