Рич Ролл - Ультра. Как в 40 лет изменить свою жизнь и стать одним из лучших атлетов планеты
А страх излечивается лишь одним. Верой.
Постройка мостика через пропасть началась с другого непростого задания: я должен был поделиться с кем-нибудь – вслух! – всей этой внушительного объема описью моих моральных (лучше сказать, аморальных) качеств. Это единственный способ, чтобы признать истинную природу своих проступков. В той или иной степени мы все делаем это. Но обнажить самые сокровенные уголки души перед посторонним?!
– Какое, ради всего святого, отношение имеет это абсурдное задание к избавлению от алкоголя? – спросил я Стэна.
– Если не выносить из дома мусор, там будет вонять, как в аду. И гниль имеет обыкновение разрастаться.
Следующие пять часов я исповедовался благожелательному священнику соседней общины (вряд ли я выбрал такой способ сам) о своих обидах, которые затаил чуть ли не на каждого, с кем встречался в жизни, – от собственной матери до почтальона. Но даже когда я припоминал самые шокирующие эпизоды из своей биографии, священник слушал не моргнув глазом. И когда список иссяк, а я чувствовал себя вывернутым наизнанку, он оставил меня, задав напоследок один-единственный вопрос:
– Вы готовы отпустить все это?
– Да.
– Хорошо. Я хочу, чтобы оставшуюся часть дня вы ни с кем не разговаривали. Найдите тихое место. Вспомните, какую мы сегодня проделали работу. А когда будете готовы, попросите Бога помочь вам исправить недостатки характера.
И я знал такое место. Забравшись в машину, я направился на запад к Кэннот-Бич, небольшой орегонской деревушке на бесплодном каменистом участке тихоокеанского побережья, в которую горожане любят приезжать по уик-эндам. Ни радио, ни музыки. Только я наедине с собственными мыслями.
Прибыв в эту просоленную деревню размером с почтовую марку, я припарковался на ветреном берегу и отправился вниз, на пляж. Сияло вечернее солнце, время отлива. Пляж был огромный, оранжевые солнечные лучи отбрасывали длинные тени на зеркальный глянец гладких влажных песков.
Сняв ботинки и захватив свой отчет, я шел по пляжу, пока не нашел уединенный уголок. Я сел и в первый раз за долгое время просто сидел и размышлял не только о событиях дня, но обо всех решениях, эмоциях и действиях своего катастрофического прошлого.
Через некоторое время я – произошло это как-то помимо воли – совершил немыслимую для себя вещь. Я стал молиться. Не боженьке из воскресной школы своего детства. Не Богу из церкви, которую посещал так редко. Нет, я молился какому-то своему Богу и просил Его освободить меня от недостатков характера, которые мешали мне изменить жизнь.
Потом я достал спички, поджег свой отчет и принялся глядеть, как он превращается в пепел на песке. Я не просто «вынес мусор на помойку». Я его сжег. Я «все отпустил». Наконец-то.
И поныне кучка пепла, прах после кремации моего прошлого, лежит в тибетской поющей чаше[44] у меня на ночном столике как вечное напоминание о том дне, когда я сделал шаг на пути к новой жизни.
Одно из самых существенных последствий выполненного задания заключалось в том, что я больше не злился на Мишель, не ощущал себя жертвой брака, который никогда таковым не был. Будто по мановению волшебной палочки, я внезапно понял, что это я, а не Мишель, был тем, кто привел наши отношения к краху; это я был причиной каждого из событий, которые превратили наш брак в фикцию. Я был эгоистом. Я постоянно лгал, обманывал ее доверие и сам расшатывал наши отношения, пока они не развалились окончательно. Просто удивительно, что Мишель не порвала со мной гораздо раньше. Освободившись от обид, я стал вспоминать Мишель и нашу с ней жизнь не иначе как с любовью.
Я познал великую суть разрушения. Теперь мне стало очевидно, что рухнувший брак был необходим для того, чтобы я встал на дорогу к спасению. И за это я был и всегда буду искренне благодарен.
В сентябре 1998 года я покинул Springbrook и начал – не без труда, ощупью – отыскивать свой путь. Одну вещь я знал определенно. Крупная юридическая компания – это не для меня. Тем не менее я вернулся на работу в Christensen – ради Скипа. Хотя отныне моей профессией стала трезвость. Моя жизнь вне офиса целиком была посвящена выздоровлению. Я посещал три встречи на дню, а потом перекусывал вместе со своими новыми – трезвыми – друзьями.
В конечном счете ясное сознание, которым я теперь наслаждался, подсказало мне, что пора уже решить, кем работать.
Я мог бы, как прежде, искать место, соответствующее моему образованию. Это логично, и так делает большинство, но я теперь слишком хорошо знал: старый путь обратно погрузит меня в глубины отчаяния. Можно было сделать иной выбор и поверить, что моя жизнь стоит намного дороже, чем имя компании, в которой я работаю, или марка автомобиля, который я вожу; поверить, что меня ожидает нечто гораздо более значительное, если я отважусь быть свободным. И я отчаянно хотел поверить. Поэтому, не без посторонней помощи, я в конце концов решился шагнуть в неизвестность.
– Я не сбегаю ради большего заработка, – сказал я Скипу. – Я не перехожу в другую компанию. Я просто знаю, что мне нужно в жизни что-то иное.
К моему удивлению, Скип принял известие с полнейшим спокойствием.
– Ну, зачем и жить, если не повеселиться.
«Повеселиться? При чем тут вообще веселье?» А вот Скип, похоже, находил в подобных жизненных пертурбациях веселье и, мало того, черпал в них энергию.
– И чем собираешься заняться? – спросил он.
– Без малейшего представления.
И это была чистейшая правда.
Я никогда не чувствовал себя таким свободным – и таким напуганным, – как в тот день. Но возможность подвернулась практически немедля: работа юристом на полставки для одного из старых клиентов Christensen. Не идеал, конечно, но для начала неплохо. Вскоре последовали звонки от знакомых из индустрии развлечений, которым нужна была консультация по той или иной сделке. Оказалось, что вера была не напрасной.
Примерно в это время я начал ходить на йогу. И в один прекрасный день встретил ее. Джули.
В полной света и воздуха брентвудской йога-студии было немало красоток, но я видел только ее – девушку с оливковой кожей, которая, подчиняясь ритму йогических асан, скручивала, раскидывала в стороны или воздевала к небу свои тонкие руки. Длинные темные волосы с оранжевыми и синими прядками покачивались под музыку. Но более всего меня очаровали ее теплая приветливая улыбка и сияние глаз, которые немедленно привлекали внимание тех немногих мужчин, что обладали достаточной храбростью, чтобы показаться в классе йоги.
Пройдут недели, прежде чем я наберусь мужества и заговорю с ней. Но своему приятелю Майку Миндену я заявил сразу: «Видишь ту девушку? Я женюсь на ней». Не знаю, откуда вдруг взялась такая уверенность. Но я это просто знал – знал так же, как и то, что уход из Christensen был верным поступком. Эта была не надежда, не вскользь брошенная мысль. Это был факт.
И через несколько месяцев я поехал на йога-ретрит в Охай[45] и там в первый раз поцеловал Джули в киве (кива – это такое подземное похожее на пещеру святилище для индейских церемоний).
С тех пор мы стали неразлучны.
Я думал, что следующая подруга моей жизни будет намного моложе меня, без прошлого. И, выражаясь цинично, без «прицепа». Но любовь следует своим законам. Джули была на четыре года меня старше, только что развелась и имела двух малышей – Тайлера четырех лет и Траппера трех. Задачка повышенной сложности. Я и представить себе не мог, что придется решать такое сложное уравнение. И будем откровенны: я здесь был не самым простым слагаемым. «Придержи коней», – советовали друзья. Но сердце требует своего, а мое сердце требовало Джули.
Я не мог отвести от нее глаз. Но вы ошибаетесь, если думаете, что я влюбился всего лишь в красивую мордашку. Она сильная, мудрая, она цельная личность, но в то же время никогда не относится к себе чересчур серьезно. Если кто-нибудь спрашивал: «Сколько времени тебе понадобилось, чтобы нарисовать эту восхитительную картину?» – она всегда отвечала: «Вся жизнь». И она была свободна от страхов, которые так долго мешали мне жить.
Джули мастер во всем: она художник, йогиня, музыкант, скульптор, строитель, дизайнер и целитель – в общем, на месте не сидит. И я поныне не встречал женщины лучше.
Через год мы съехались. Я (не имея генерального плана) начал выстраивать собственную юридическую практику в индустрии развлечений. И когда стал представлять интересы сценаристов, режиссеров, продюсеров, то наконец понял, о каком веселье говорил Скип.
А Джули решила рискнуть (многие ее отговаривали) и приобрела три акра (1,2 га) необработанной земли в чудесной сельской местности возле Малибу-Каньона. Мы взяли большой кредит и следующие три года все вкладывали в строительство дома своей мечты.
Жизнь, похоже, шла на лад. И вскоре Джули забеременела нашим общим ребенком.
