Л Замятин - Эверест, юго-западная стена
Слава Онищенко находился ещё в базовом лагере. На меня его вид произвёл угнетающее впечатление. Кроме жуткой худобы, бросались в глаза нечёткая координация, непроизвольные движения головой и руками. Свет Петрович поставил Славе Онищенко капельницу. Завтра его должны отправить в Катманду и далее — в Москву.
На вечерней связи мы узнали о том, что Бэл с Мысловским провесили ещё несколько верёвок и первыми из советских альпинистов перешли рубеж 8000 метров.
14 апреля. Славу Онищенко спускают вниз. Вместе с ним мы отправляем домой письма.
15 апреля. В этот день в базовый лагерь спустились Бэл и Мысловский. Шли они довольно медленно, потому что ледопад очень изменился: в средней части завалило и смяло лестницы и верёвки. Бросилось в глаза, как они похудели. Никто из нас ещё не работал наверху так долго. Встретили их очень тепло.
Вечерняя связь сообщила, что, несмотря на непрекращающийся снегопад, работа на маршруте идёт вовсю. От вершины нас отделяет совсем немного. И впереди просматривается путь, который должен вывести на западный гребень.
17 апреля. Наша четвёрка решила спуститься на отдых в лесную зону, до монастыря Тьянгбоче (3800). Для сопровождения нам выделен носильщик Падам, который понесёт продукты.
Через три часа неторопливой ходьбы добрались до Лобуче. Отсюда начиналась хорошая тропа. Поэтому дальше мы рванули вниз без остановок, так как хотели добраться до монастыря засветло. Падам продолжал двигаться в своём темпе.
Где-то после Лобуче я перестал наконец ощущать боли в левом боку. В сумерках добрались до последнего моста через реку Дуд-Коси. Поляну выбирали уже в темноте. Развели костёр. Здесь было так тепло, что палатку решили не ставить. Сразу после ужина завалились спать. Уже не было сил отползти от костра, и каждый уснул там, где свалила его усталость. Впервые за много дней сон был удивительно глубоким. Ночь пролетела, как одно мгновение.
Разбудил только что пришедший Падам, чудом разыскавший нас среди кустов. Первым утренним ощущением было тепло и солнечные лучи и, конечно, забытые запахи земли, листьев, цветов. А вокруг такой живительный после белого снега и чёрных скал зелёный цвет — сосны, берёзы, цветущие рододендроновые деревья.
Два дня в лесу пролетели незаметно. В первый же день ходили в монастырь. Монастырь небольшой, каменный. При нём школа послушников, в которой будущие ламы учатся писать палочками на чёрной дощечке, посыпанной пудрой. Юноши пишут старотибетскую молитву, имеющую много сокровенных и символических смыслов: “Ом мане падмэ хум” (“Славься, драгоценный камень, в цветке лотоса”). С интересом разглядывали мы молельные барабаны, закреплённые на вертикальной оси. Барабанов множество. Расположены они снаружи, у стен храма. На каждом из них написана та же самая тибетская молитва. Для того, чтобы пообщаться с богом, молящемуся достаточно покрутить барабан. Самый большой из молельных барабанов имел диаметр около двух метров и стоял в отдельном помещении. Мы тоже покрутили его, чтобы боги не очень возражали против нашего покорения Эвереста.
Были и небольшие прогулки по окрестностям монастыря — за дровами или для того, чтобы полюбоваться на уларов и кийков (горные козлы). И птиц, и козлов здесь множество. Тьянгбоче относится к территории национального парка “Сагарматха”. Охота здесь запрещена, и потому звери не боятся людей. Ломать деревья здесь тоже не полагается, и мы собирали для костра хворост.
Нам удалось перехватить караван со свежими овощами и мясом, поднимающийся в наш базовый лагерь. Это было подлинной удачей, так как основное время проходило теперь в приготовлении пищи.
Погода нас не баловала: моросил дождь. Но на него мы просто не обращали внимания.
19 апреля. Вечерняя связь сообщила, что меня и Колю вызывают в базовый лагерь. Мы ещё не знали, для чего. Предполагали, что готовится к выходу на маршрут группа из тех, кто ещё не очень хорошо акклиматизировался. Я подумал о том, что вот и “аукнулся” мне преждевременный спуск из лагеря-3. Но ведь во время акклиматизации и работы на маршруте каждый мог почувствовать себя плохо. Такие случаи были и в других группах.
20 апреля. Эдик принял решение — подниматься в базовый лагерь всем вместе. Бэл поддержал его. В этот день мы поднялись до Лобуче. Пасмурно и ветер. С утра шёл дождь, после обеда — снег. Ночевали в “лоджии” (каменный дом, в котором одну половину занимают хозяева, другую — сплошные двухэтажные нары для ночующих путников).
У нас были с собой мясо и свежая картошка. Воспользовавшись хозяйским костром, мы приготовили прекрасный ужин. К нашему столу собралась вся компания ночлежников “лоджии”: четверо туристов из Новой Зеландии, один француз, два англичанина и японец. Пили чай, непринуждённо беседуя. Объяснялись на английском. Среди нас лучше всех владеет языком Коля Чёрный. Он чувствовал себя настолько уверенно, что даже пытался говорить комплименты девушкам.
21 апреля. В 7 утра туристы ушли на Калапату (взлёт на гребне вершины Пумори, с которого хорошо виден Эверест). Мы позавтракали и не спеша двинулись в путь. Очень скоро нагнали и обогнали кое-кого из наших соночлежников, направившихся к нашему базовому лагерю. Вырвавшись вперёд, мы с Колей ушли с тропы и заблудились на леднике. Немного проплутав, к обеду пришли в базовый лагерь. Здесь находились две группы — Валиева и Иванова. Группа Хомутова тоже спускалась вниз.
Таким образом, на маршруте сейчас не было никого. Обстановка напряжённая. Без нас прошёл разбор проделанной работы. Дальнейшие планы пока неясны. Лишь наша группа могла выйти сейчас наверх. Мы с Колей понимали, что завтра нам выходить на маршрут, не понимали только, почему вдвоём. Вероятно, тренеры запомнили, что мы не доработали один день в последний выход.
Нам сообщили, что я с шестью шерпами должен буду обеспечить заброску кислорода с 6500 на 7350, а Коля с тремя шерпами и Хутой Хергиани — с 7350 на 7800.
В присутствии Овчинникова Евгений Игоревич заверил нас, что после этого выхода, сразу же как восстановимся, выйдем на штурм горы.
22 апреля. С нами до 6100 вышел офицер связи мистер Биста. В его обязанности входит наблюдение за работой экспедиции на маршруте, хотя бы и снизу. Из базового лагеря ему, естественно, ничего не видно. Свой груз мистер Биста обещал нести сам.
Пока было прохладно, офицер шёл нормально, но как только первые лучи солнца озарили верхнюю часть ледопада, его разморило, и он начал отставать. Мы перепоручили мистера Биста шерпам, а сами пошли быстрее, чтобы к их приходу успеть приготовить пищу. Мы очень беспокоились о мистере Биста, однако он почти добрался до 6100. И здесь произошло ЧП. У самого промежуточного лагеря он провалился в трещину и повис на рюкзаке. Выбраться помог ему Хута Хергиани. Бедного мистера Биста ждало ещё одно нелёгкое испытание. В лагере 6100 ему пришлось остаться на ночь одному. В нашем темпе он идти не может я вряд ли доберётся до 6500 засветло. Завтра его заберёт спускающийся вниз Эрик Ильинский, а мы ночуем на 6500.
23 апреля. Коля, Хута и все шерпы шли наверх. Мне предстоит разобраться с грузами и по связи передать в базовый лагерь, чего у нас не хватает. Наш доктор беспокоится о необходимых здесь медикаментах, и я по рации перечисляю весь набор в аптечке. Основная же моя обязанность — контролировать работу шерпов.
Ильинский ещё не успел уйти вниз, когда к нам спустился Акпаци (Лакпа Тсеринг) — шерп из моей группы. Он пожаловался на травму от удара камнем по лопатке и сказал, что не может больше работать на маршруте. Мы раздели его и внимательно осмотрели. Никаких следов ушиба не обнаружили, но на всякий случай решили спустить его в базовый лагерь.
В этот день группа Чёрного добралась до лагеря-2. Моя группа выполнила дневную норму. Спустившись на 6500, шерпы были очень удивлены тем, что я приготовил для них ужин. Сагибы их к такому не приучили. Уже в темноте спустилась к нам группа Хомутова.
24 апреля. Юра Голодов неплохо объяснялся на английском. После завтрака я попросил его побеседовать с моими шерпами. Они хотели, чтобы после двух дней работы я уменьшил им количество единовременно переносимого груза (четыре баллона вместо пяти). Довольно жёстко я сообщил им, что никто не уйдёт вниз, пока все необходимые грузы не будут заброшены на 7350. Юра подсчитал, что, если носить по четыре баллона, потребуется пять дней, а если по пять баллонов — четыре дня. Он объяснил это шерпам. Они согласились, что лучше носить по пять баллонов, но уйти вниз на день раньше, и, успокоенные, двинулись на маршрут.
К этому моменту кроме сирдара, не поднимающегося выше базового лагеря, у нас осталось девять высотных носильщиков. Анг Ньима симулировал травму. Таким образом, у меня осталось пять шерпов и три — у Коли.
На дневной связи выяснилось, что Колины шерпы поднялись с грузом на четыре верёвки выше лагеря-2 (7350) и далее идти отказались, так как на скалах лежал снег. Хута в этот день добрался с грузом до лаге-ря-3.
