Игорь Бойко - Бей-беги: Наше время. История английского футбола: публицистические очерки
Уже на 1-й минуте матча Винни Джонс протаранил Стива Макмахона. Однажды он получил желтую карточку на 5-й секунде, а сейчас понимал, что от решения арбитра Брайана Хилла зависит весь ход финала. Тот не стал удалять Джонса, а только предупредил его. «В этот момент мы и выиграли, — скажет потом Винни. — Макмахон так и не смог войти в игру и обыграть меня, как он бахвалился».
«Уимблдон» добросовестно выполнял все тактические задания Дона Хау, и все-таки у нападающих «Ливерпуля» были прекрасные шансы. Дэйв Бизант спас команду в дуэли с Джоном Олдриджем. Затем Питер Бирдсли сумел улизнуть от Энди Торна, невзирая на фол со стороны защитника, и забил гол. Однако Брайан Хилл отменил взятие ворот, зафиксировав нарушение в пользу провинившегося.
За десять минут до конца тайма на левом фланге атаки «Донс» защитник мерсисайдцев Стив Никол подтолкнул Терри Филана, и арбитр назначил штрафной удар. Деннис Уайз привычно выполнил подачу, вратарь «Ливерпуля» Брюс Гроббелаар пошел на перехват, но застрял на полпути, а Лори Санчес, выиграв позицию у Гари Аблетта, головой скинул мяч под дальнюю штангу! «Мне нравилось забивать важные для команды мячи, — улыбался потом Санч. — Именно мой удар вывел «Донс» в первый дивизион, а потом я забил победный гол в финале Кубка Англии».
Впрочем, тогда еще никто не знал, что этот гол станет самым великим в истории клуба, ведь впереди еще было очень много трудных минут. В раздевалке Бобби Гулд загнал команду под холодный душ, а потом дал указание пить как можно больше воды. Стояла жара, и Гулд знал, что даже такие выносливые парни, как его «банда психов», во втором тайме могут не выдержать. На 61-й минуте «Ливерпуль» обязан был сравнивать счет, когда Клайв Гудйир скосил у своих ворот Джона Олдриджа, но работа Дэйва Бизанта после тренировки не прошла даром, и он в броске отразил одиннадцатиметровый удар. Это был первый случай, когда в финале Кубка Англии не был реализован пенальти, а спустя полчаса Бизант стал первым в истории вратарем, который в роли капитана команды поднял над головой древний трофей. Для него, родившегося неподалеку от легендарного стадиона и каждый день видевшего из окна своей спальни башенки «Уэмбли», это было больше, чем детская мечта. В этом был смысл всей его жизни, смысл всех их жизней!
Пушинка на ринге
Сэм Хаммам потом говорил, что триумф в Кубке Англии все испортил, и «банда психов» «как будто потеряла невинность». Кем была эта команда до победы над «Ливерпулем»? Сборищем хулиганов, отщепенцев, сумасшедших, игравших в футбол на примитивном уровне. Теперь они превратились в победителей. Если раньше было модно ненавидеть «Уимблдон», то после завоевания трофея «банда» стала представлять настоящий интерес для других клубов и средств массовой информации. «Мы поняли, что, оказывается, можем зарабатывать своей игрой больше, чем способен нам платить «Уимблдон», — признался Лори Санчес. — Раньше нас называли дворовой командой, а теперь вдруг стали предлагать выгодные контракты». Каждый из них понимал, что даже знаменитого духа «банды» недостаточно, чтобы одолеть еще одну ступень и стать чемпионами.
Джон Фашану, Деннис Уайз и Винни Джонс получали интересные предложения от рекламодателей, их звали на телевидение, с ними делали большие интервью в газетах. Уайз захотел в «Тоттенхэм», Фашану не скрывал, что мечтает оказаться в большом клубе, чтобы получить место в сборной Англии (спустя год после этих событий Фаш сыграет два товарищеских матча за национальную команду и, по мнению Дона Хау, успокоится окончательно, утратив мотивацию). Дэйв Бизант и Энди Торн перешли в «Ньюкасл», Брайан Гейл оказался в «Манчестер Сити» (за них удалось выручить 2 млн фунтов). Да и Бобби Гулд получил новенькую модель BMW с многозначительным номером G88 CUP. Хау видел, что энтузиазм команды изрядно иссяк, а зверские неоправданные выходки на поле того же Винни Джонса больше не заводили, а наоборот, только раздражали. Вскоре Винни уже выступал за «Лидс Юнайтед», а вместо Дона Хау, имевшего проблемы с сердцем, ассистентом менеджера стал Джо Киннейр. Соперники научились справляться с неудобной тактикой «Донс», а в 1990 году Бобби Гулд ушел. Причина была та же, что и в случае с Харри Бассеттом — менеджер считал, что заслуживает более высокую зарплату, но Сэм Хаммам, всегда горой стоявший за своих игроков, никогда не давал наставникам то, что они просили. Тогда же Уайз, так рвавшийся на «Уайт Харт Лейн», оказался за 1,6 млн фунтов в «Челси».
Четвертого мая 1991 года «Уимблдон» проводил последний домашний матч сезона. В этот день на «Плау Лейн» в гости приехал клуб «Кристал Пэлас» и одержал победу со счетом 3:0 — что символично. После того, как Рон Ноудс стал владельцем «Орлов», то и дело возникали идеи объединения двух клубов Южного Лондона. Болельщики обеих команд были категорически против, а Ноудс не скрывал, что под объединением понимается поглощение «Уимблдона». «В этом клубе нам нужны игроки, а так как мы предоставляем стадион и более многочисленную армию болельщиков, новый клуб сохранит наше название», — говорил бывший владелец «Донс». В то же время Сэм Хаммам понимал, что с каждым годом «Плау Лейн» будет все больше напоминать чемодан без ручки — если только не решится однажды и бросит его на полдороги. После трагических событий на стадионе «Хиллсборо» английские клубы обязаны были убрать со своих арен террасы, то есть стоячие зрительские места. Если обновить «Плау Лейн» в соответствии с этими требованиями, вместимость стадиона составит жалкие 6 тысяч мест, то есть клуб понесет ощутимые потери в доходах от продажи билетов. Хаммам объявил о проекте строительства нового стадиона, который располагался бы по соседству — в Уондл Вэлли. Речь шла о спортивном комплексе с искусственным газоном, пригодном для проведения соревнований по разным видам спорта, а также музыкальных концертов. Но примерно в то же время ФА приняла решение отказаться от эксперимента с искусственным газоном на футбольных стадионах, а районный совет Мертона не утвердил проект «Уондл Вэлли» из-за неразрешимых экологических и транспортных проблем. В любом случае, владелец клуба не имел средств, чтобы самостоятельно финансировать строительство нового стадиона, а поиск инвесторов положительного результата не принес, и это при том, что «Донс» за пять лет в элите только однажды (в «похмельном» сезоне 1988/89) не попали в первую десятку. Они не вызывали доверия, в деловых кругах считалось, что «Уимблдон» покатится вниз столь же стремительно, что и взобрался наверх.
Поэтому Сэм Хаммам, понимая всю бесперспективность «Плау Лейн», тайком договорился с руководством «Кристал Пэлас». В программке к последнему матчу сезона 1990/91 владелец «Уимблдона» поставил болельщиков перед фактом: клуб подписал договор о девятилетней аренде «Селхерст Парка». В течение этого срока, а может быть, даже раньше, обещал Хаммам, «Уимблдон» построит новый стадион или же благоустроит «Плау Лейн». «Но несомненно, что клуб вернется в Мертон!» Увы, эти обещания оказались пустыми. Расставание с «Плау Лейн» на фоне создания такого мощного образования, как английская Премьер-лига, стало началом конца для этого маленького, но гордого клуба.
Альянс с «Кристал Пэлас» не устраивал никого, кроме Рона Ноудса и Сэма Хаммама. «Уимблдон» взял на себя половину расходов по содержанию стадиона, в том числе нескольких VIP-лож, но в то же время Хаммам тратил куда меньше, чем в других клубах, которые вынуждены были обновлять стадионы в соответствии с новыми требованиями. «Донс» обновлять было нечего, хотя Сэм жаловался, что на освоение различных проектов строительства новой арены в Мертоне (совет района утверждал, что представил клубу 13 вариантов размещения будущего стадиона) потратил 500 тысяч фунтов личных средств. Однако в сравнении с расходами других клубов даже эта сумма серьезной не представлялась.
Посещаемость на новом месте упала вдвое, а потому 6 тысяч зрителей на реконструированном «Плау Лейн» не стали бы таким уж плохим показателем. Болельщики обнаружили, что добираться из Уимблдона до «Селхерст Парка» городским транспортом очень неудобно, а если взять свое авто, то потом возникнет проблема с парковкой. «Домашние» поединки «Уимблдона» собирали по 3–4 тысячи зрителей, и выручка от продажи билетов не позволяла покрыть даже половины расходов по зарплате команды. Когда в прессе в очередной раз появились издевательства по поводу хилой поддержки «Донс», Сэм Хаммам не выдержал: «Господа, я не понимаю, что заставляет вас насмехаться над нами? Разве кто-то из вас смеется над инвалидом в коляске? Для нас посещаемость — это и есть инвалид. Мы выживаем, невзирая на обстоятельства, ведь «Уимблдон», как пушинка против Майка Тайсона. И нам приходится выходить на ринг каждую неделю».
Игроки не любили атмосферу нового стадиона. На «Плау Лейн» благодаря близко расположенным трибунам они вместе с болельщиками составляли единое целое. Соперник попадал в кольцо ненависти, чувствуя агрессию и с трибун, и на поле. Здесь же все это пропало, и Лори Санчес верно подметил, что для «Уимблдона» каждый матч превратился в выездной. Команда упала духом, потеряв к тому же таких лидеров, как Деннис Уайз и Винни Джонс. Заметно утратил интерес Джон Фашану, который за время недолгой работы менеджера Питера Уита успел потребовать трансфер. После расставания с Бобби Гулдом назначение в качестве менеджера Рэя Харфорда оказалось удачным. Команда в сезоне 1990/91 поднялась на седьмое место, хорошо начала сезон на «Селхерст Парке», Харфорд сделал удачное приобретение в лице форварда Робби Ирла. Но он не смог отказаться от предложения щедрого Джека Уокера, став ассистентом Кенни Далглиша в «Блэкберне». По совету одиозного главы «Астон Виллы» Дуга Эллиса, Сэм Хаммам пригласил легенду этого клуба Питера Уита. Он оказался приверженцем жесткой дисциплины, но «банду психов» невозможно было заставить ходить строем, и чужак продержался всего 104 дня. И только после этого, в январе 1991 года, Хаммам предложил пост менеджера Джо Киннейру, одному из помощников Бобби Гулда.
