Урсула Виртц - Убийство души. Инцест и терапия
Оглядываясь сегодня на историю психоанализа, становится ясно, что Ференци был не единственным психоаналитиком, имевшим проблемы с соблюдением границ в аналитическом сеттинге.
Несколько лет назад большое внимание привлекла книга А. Каротенуто о романе К. Г. Юнга с его пациенткой Сабиной Шпильрейн, которая поставила под сомнение моральную целостность Юнга. Название этой книги указывает на отношения, которые существовали по другую сторону того, что считается терапевтическим сеттингом: «Дневник тайной симметрии»[161]. Найденные в 1977 г. в Женеве письма и дневники Сабины Шпильрейн стали свидетельством драматической утраты границ в терапии. Еще в то время, когда Юнг был ее врачом и лечил ее амбулаторно в дополнение к пребыванию в клинике Бургхельцли, между ними возникли страстные любовные отношения. Я не считаю уместными спекулятивные рассуждения на тему, как на самом деле выглядели терапевтические нарушения и дошло ли дело до секса (при обсуждении Юнга, конечно, это неисчерпаемая тема). Травмы, предательство любви и терапии явно заметны и без этих фактов. Она пишет: «Это было ужасное время для меня, ведь я была вдали от своих друзей и боролась с темными силами, которые хотели отнять у меня веру в идеалы. Я плакала практически день и ночь».
Я хотела бы обратить внимание на некоторые аспекты, которые однозначно показывают, как наши аналитические учителя, как бывает и в контексте инцеста, прибегали к рационализациям своих личных ошибок. 11 июня 1909 г. С. Шпильрейн пишет Фрейду:
«Четыре с половиной года доктор Юнг был моим врачом, затем он был мне другом, а потом — моим „поэтом“, то есть моей любовью. Наконец, он сблизился со мной, и все пошло так, как это обычно бывает с „поэзией“. Он проповедует полигамию, его жена будто бы никак на это не возражала…».
Первоначально в связи с этой историей сам Юнг представляет себя Фрейду как соблазненного, как жертву, чувствующую себя преследуемой и эксплуатируемой мстительной пациенткой. Свои многолетние отношения с ней он выдает за моральный долг и альтруистический акт, чтобы уберечь пациентку от угрожающего рецидива. Женщина как соблазнительница мужчины, пациентка, которая пытается обольстить всех, — все та же тема с многочисленными вариациями.
Дискомфорт из-за асимметрии в отношениях и стремление поменяться ролями, возможно, пробуждается в каждой аналитической ситуации, но подлинная трансформация может происходить только интрапсихически, когда тоска по соединению с аналитиком понимается символически. Вот почему это влечение не должно быть отыграно вовне и реализовано «во плоти», ведь это затемняет психологический процесс и препятствует индивидуации и сепарации.
В отношениях с Сабиной Шпильрейн Юнг сам обменялся с ней ролями и действовал, исходя из своих потребностей. В 1908 г. он пишет ей: «Я, то есть тот, кто должен быть силой многих слабых, я — слабейший. Простите ли Вы, что я такой, какой есть? Что я причинил Вам страдания и забыл про обязанности врача по отношению к Вам? Поймете ли Вы и примете ли, что я — один из слабейших и непостоянных людей?».
Это письмо, в котором Юнг сам описывает себя как больного, — пример того, какой подрывающей самые основы является утрата границ. В своем письме к Юнгу Фрейд ссылается на эту тему, заявляя, что к опасностям этой профессии относится угроза «выгореть» от любви, с которой мы имеем дело. Мы должны иметь в виду, что в первые годы психоанализа было еще слишком мало известно, какие архетипические энергии вступают в игру в отношениях с аналитиком. За счет нуминозности его профессиональный авторитет возрастает. Вот почему он появляется как спасатель, герой или посланник богов, от которого исходит огромное обаяние.
Много позже Юнг смог признаться в своих письмах к Фрейду, что чувствовал вину и начал «тяжелую работу». Однако в связи с нашей темой значимо письмо, которое Юнг отправил матери пациентки, потому что в нем он цинично занимает такую позицию, что его роль терапевта не обязывает его к ограниченному контакту, если его профессиональные услуги не оплачиваются. «Из ее врача я стал ее другом, когда я перестал отодвигать свои чувства на второй план. Мне было еще легче отказаться от роли врача, потому что я не чувствовал себя связанным профессиональным долгом, так как я не выставлял счета. Гонорар устанавливает границы, которые соблюдает врач. Вы, конечно, понимаете, что мужчина и молодая девушка могут общаться по-дружески бесконечно, не рискуя, что что-то еще возникнет в их отношениях. Затем оба должны обдумать и предотвратить последствия их любви. Врач и его пациентка, с другой стороны, могут сколь угодно долго разговаривать об интимнейших вещах, и пациентка может требовать от своего врача, чтобы он отдавал ей всю свою любовь и внимание, в которых она нуждается. Однако врач знает свои границы и никогда не их не перейдет, потому что ему платят за его усилия. Это подразумевает для него необходимую сдержанность». Здесь представлена позиция, которую можно интерпретировать как скандальную или как выражение полной беспомощности. Оказывается, от оплаты зависит, можно ли врачу использовать пациентку, а не от профессионального этоса, не от характера отношений, а от гонорара. «Терапевт, утративший свои границы, напоминает, что в соответствии с существующими социальными условиями самой надежной границей между людьми являются деньги. То, что могла бы соединить любовь, чувства, все могут разделить деньги»[162]. Современный вариант такой позиции — это мнение, что секс между психотерапевтом и клиенткой разрешается, если терапия объявлена завершенной и никакая плата больше не предполагается.
Беттельгейм объясняет это в своем обзоре книги[163] тем, что цель оправдывает средства. «Хорошо бы предположить, что ее переживания в связи с Юнгом ее исцелили. Если это действительно так, то юнговский подход и отношение, благодаря тому, как они повлияли в ходе противоречивых любовных отношениях на Сабину Шпильрейн, являются инструментом исцеления — как бы ни назывались этот подход и позиция: лечение, обольщение, перенос, любовь, общие грезы наяву». Такое представление не осталось беспрекословным. Кремериус пишет в своем предисловии, что Сабина Шпильрейн никогда до конца не оправилась от травм и унижений, от которых она страдала в связи с Юнгом. Однако из писем у меня сложилось впечатление, что эта женщина сделала намного больше, чем просто выжила. Она вернула себе проекции на своего аналитика и смогла отвести от себя его проекции, переросла фиксацию и восстановила контакт со своей креативностью и силой. Немногие женщины, которые подверглись воздействию таких переживаний, могут такого достичь.
При взгляде на современную психологическую семью, то есть на учебные заведения, мне вспоминаются известные пословицы: «Яблоко от яблони недалеко падает» или «Как старшие поют, так и младшие щебечут». Кажется, туда прокралась идея, что секс между аналитиком и анализируемой — не такая уж трагедия, ведь великие образцы первых лет психоанализа, а также многие профессора и тренинг-аналитики сегодня избегают ответственности за это. Несколько недавних исследований показывают даже то, что есть целые династии терапевтов, которые занимаются сексом с клиентками, потому что их обучал профессор, о котором известно, что он нередко сексуально насиловал своих студенток[164].
Заявление о сексе терапевта с клиенткойВ своем письме к Ференци Фрейд был отчасти прав, но в совершенно ином смысле. Революционеры классической техники, радикальные и независимые мыслители, как их назвал Фрейд, не остановились на петтинге. Возник не только такой эксцесс, как лобби за инцест, после 1966 г. в Америке появились отдельные личности, требовавшие сделать секс между психотерапевтом и клиенткой легитимной терапевтической практикой. Название книги отражает содержание такой терапии: «Лечение любовью: сексуальная близость между пациентами и психотерапевтами»[165]. В этой книге половой акт описывается как «терапевтический инструмент», что я считаю очень опасным. Из соответствующих исследований однозначно следует, что этот терапевтический «инструмент» используется, прежде всего, тогда, когда речь идет о молодых, красивых женщинах. Женщины постарше, которым нужен секс, кажется, не получат удовольствия от «лечения любовью». Поэтому совершенно справедливо Бах задается вопросами: «Следует ли терапевту иметь половой акт с каждым клиентом, которому он „нужен“, вне зависимости от того, привлекателен ли сексуально клиент? Как вести себя гетеросексуальному терапевту по отношению к гомосексуальным клиентам, чьи сексуальные желания по отношению к терапевту того же пола так же сильны, как у клиентов другого пола?»[166]. Однако и в наших широтах распространяются такие виды терапии, в рамках которых проживание сексуальности считается целительным. Когда мужчина-терапевт внедряется во влагалище своей клиентки, он хочет, чтобы это было понято как «открывание сакральной чакры». Примечательно то, что, несмотря на мою вовлеченность в методы телесно-ориентированной терапии, мне не встретилось ни одной женщины-терапевта, которая использовала бы этот метод в своей практике. Напротив, мне известны мужчины, которые прямо-таки «специализируются» в этой области.
