Венедикт Дадыкин - Цитрусовый сад в комнате
Как свидетельствуют летописи, история Павлове начинается с середины XVI века. В одной из грамот Ивана Грозного от 1566 года упомянут Павловский военный пост на окской оборонительной линии. Царь повелел заселить его стрельцами для охраны купеческих караванов от набегов кочевых племен.
По преданию, название местности произошло от имени своего первого поселенца — некоего Павла, занявшегося лодочным перевозом в излучине Оки. Отсюда названия — «Павлов перевоз» и «Павлов острог», а впоследствии — просто Павлово.
В книге «Россия, полное географическое описание нашего отечества. Настольная и дорожная книга для русских людей» (С.-Петербург. 1898) читаем:
«На пологой дуге, образуемой Окой после входа ее в Нижегородскую губернию, на правом берегу Оки, при впадении речки Тарки, расположено знаменитое село Павлове. Село это существовало уже в начале XVII века и в книге Большого чертежа называется градом Павловым, а в писцовых книгах 1621 г. — селом Павловым Острогом, следовательно, играло в то время роль укрепления. В 1623 году оно было пожаловано царем Михаилом Федоровичем князю Ивану Борисовичу Черкасскому — племяннику патриарха Филарета, двоюродному брату царя…»
Полноводная судоходная река и пролегавший здесь торговый тракт из Владимира в южные губернии предопределили широкое развитие кузнечно-слесарного промысла. Со всех концов потянулись сюда крестьяне и стали заводить собственные кузни. Вскоре прослыли они исключительными умельцами за разнообразные изделия из металла тончайшей выделки — ножи столовые, поварские, хлебные, перочинные, бритвы. Одних замков выделывали сотни видов: самые крупные из них весили несколько пудов, а самые маленькие — несколько граммов. Ходила даже легенда о том, как павловские умельцы сделали для металлической блохи, которую подковали тульские мастера, наборный ошейник, посадили блоху на Цепь и закрыли на замочек с «секретом».
Кузнецы-виртуозы удостоились внимания самой императрицы Екатерины II: высочайшим указом 7 сентября 1761 года в поощрение кузнечного дела освободила это село от всех повинностей и податей, предоставив крестьянам право беспрепятственно торговать по всей империи и за ее пределами. Позже в Павлове за диковинными изделиями не раз приезжали царствующие особы и их наследники.
Само собой разумеется, что, когда Екатерина подписывала свой указ, она вовсе не думала о домашнем цитрусоводстве, но, как ни странно это звучит, косвенно ему способствовала, ибо именно развитие кустарного промысла и широкий торговый обмен с зарубежными странами еще в стародавние времена привели к распространению лимоновых деревьев в Павлове.
Случилось это накануне отмены крепостного права, в 1860 году, когда павловские купцы странствовали уже по всему миру. Один из них — И. С. Карачистов — установил, в частности, тесные связи с турецким рынком, часто посещал Анкару и Стамбул.
Однажды, видимо, за особо ценный товар турецкий паша преподнес русскому купцу необычный подарок — несколько черенков экзотических цитрусовых растений. Тот чудом сумел в целости довезти домой (путь, между прочим, и при современном-то транспорте не близкий!) и передал своему родственнику Е. Д. Елагину, который смекнул, что южные растения выживут только в теплом доме, на светлом окошке, и стал их там выхаживать. Конечно, доподлинно во всех деталях восстановить эту историю трудно, теперь ее рассказывают на все лады, но факт остается фактом: прижились в здешних местах субтропики!
Вот описание Павлова тех лет: «В 70 верстах от Нижнего Новгорода сухим путем, и в 3 верстах водой вверх по реке Оке, на правом ее берегу — там, где впадает речка Тарка, стоит известное стально-слесарной промышленностью село Павлове. Широко раскинулось оно по крутому и живописному берегу Оки. Красив вид села Павлова с противоположной стороны реки, представляющий глазу наблюдателя богатые ее церкви и сплошную массу тесной городской постройки зданий, с первого раза характеризующую промышленную, кипучую деятельность ее обывателей… Окна домов большей частью створчатые… На окраинах села встречается несколько огородов и фруктовых садов, довольно обширных».
В той же стародавней книге (А. Смирнов «Павлово и Ворсма» Москва, 1864) дан коллективный социально-бытовой портрет кустарного села. Автор обращает внимание на редкую для того времени грамотность его жителей («даже в бедном доме нет неумеющего грамоте») подчеркивая особую любознательность бывших крестьян и восприимчивость их ко всему новому, а также особый интерес к садоводству и огородничеству.
Теснота городской постройки далеко не всем позволяла заниматься садом. Наверно, поэтому миниатюрные компактные деревья и сама возможность выращивать их в избе заинтересовали крестьян. Тем более что в своих каморках они просиживали за работой по 18 часов в сутки, вдыхая убийственную для здоровья мелкую металлическую пыль. Больше растений на подоконниках — меньше пыли, а значит, и сохраннее здоровье, — такую закономерность пытливые мастеровые сразу приметили…
Однако вернемся к первым павловским цитрусоводам. Итак, привезенные из Турции цитрусовые попали в дом кустарей Елагиных. Можно лишь удивляться одному историческому совпадению: в конце XIX века в этом доме побывал известный писатель В. Г. Короленко, специально приезжавший в Павлово для изучения быта и промысла кустарей. И вот теперь в его очерке тех лет можно прочитать подробное описание дома Елагина: «В одной из узких павловских улиц, позади забора и варыпаевских палат, построенных в «патриотическом» стиле последнего времени и украшенных золотыми орлами, есть небольшой каменный домик старинной грузной и основательно неуклюжей стройки, с деревянным флигелем на улицу… На стене во флигеле, где теперь живет вдова его бывшего владельца, умершего в 1879 или 1880 году, висит его портрет: чрезвычайно интеллигентное лицо, мыслящий взгляд, черты мягкие и несколько расплывчатые, — такова была наружность павловского крепостного крестьянина Елагина».
Итак, еще в прошлом веке Павлово стало своего рода родиной комнатного лимона благодаря заботам безвестных народных селекционеров — пытливым крестьянам с золотыми руками. Слава о павловских лимонах пошла по всей России. Сто лет назад, в начале 90-х годов XIX века, «живой» товар из кустарного села наравне с другой невидалью нарасхват покупали на знаменитых нижегородских ярмарках.
О дальнейших успехах павловских кустарей в цитрусоводстве известно лишь то, что свои лимоны они берег и размножали. И еще: для одного из павловцев изучение субтропиков стало делом жизни — уроженец Павлово Николай Альбов оканчивает в 1890 году университетский курс и семь лет посвящает глубокому ботаническому исследованию субтропической флоры Западной Грузии. В аграрных журналах тех лет часто мелькает его фамилия под такими статьями, как «Об апельсиновых и лимонных плантациях», «Состояние садоводства Абхазии», и многими другими. Он выезжает в Париж, Лондон и Женеву для помощи коллегам в систематизации ботанических коллекций национальных музеев. Судьба этого человека необычна и романтична: добрался до тропических лесов Южной Америки, Кордильер, острова Огненная Земля. В свои 30 лет Н. М. Альбов прославился как знаменитый русский ботаник, отважный путешественник. Увы, на родину он не вернулся, — во цвете лет неожиданно скончался в аргентинском городе Ла-Плата, где и похоронен…
Не как к забаве, а как к серьезному занятию отнеслись к комнатному цитрусоводству уже при Советской власти специалисты Народного комиссариата земледелия. В середине 30-х годов для его изучения в Павлове посылают нескольких ученых-специалистов по субтропикам.
В итоге появляются их научные отчеты, публикации в журналах «Советская ботаника», «Советские субтропики» и даже книги с практическими рекомендациями, обобщением опыта павловских садоводов. Вот несколько выписок из них:
«Лучшим примером полной возможности комнатной культуры цитрусовых в северных районах может служить город Павлово-на-Оке, где зимой морозы доходят до 40,6 градуса».
«Цитрусовые разводят в Павлове повсеместно, почти в каждом доме есть эти растения, причем в нескольких домах их можно насчитать более десятка».
«В обследованных нами 30 домах оказалось всего 371 растение цитрусовых, из них лимонов — 300, мандаринов — 38, апельсинов — 33».
Любопытно, что научные отчеты содержат не только факты и их систематизацию, но и… эмоции. Специалистов по субтропикам буквально поразила редчайшая способность павловских лимонов приспосабливаться чуть ли не к любым неблагоприятным условиям:
«Видя обычные лимоны (в других областях), зачастую чахлые и редко цветущие, трудно вообразить растения, нормально развивающиеся в комнатах… Павловские лимоны мирятся с незначительным освещением и хорошо произрастают даже в темных помещениях».
