Александр Вадимов - От магов древности до иллюзионистов наших дней
В нашу задачу не входило детальное рассмотрение взаимодействия таких причин, но возможность хотя бы поставить несколько важных проблем оправдывает выбор темы настоящей работы. Тем более что творческие возможности иллюзионных представлений еще и сегодня далеко не исчерпаны, а в периоды своего наибольшего расцвета это искусство занимало немаловажное место в культурной жизни народов.
Начиная с XVI века, когда Теофиле Фаленго из Мантуи впервые вывел в своей поэме «Макаронада» фокусника Боккала де Бергамоск, мы встречаем его собратьев во многих произведениях художественной литературы и изобразительного искусства. И.-В. Гёте посвятил одному иллюзионисту, Дёблеру, восторженные стихи, а другому, Калиостро, — роман. По свидетельству Эккермана, Гёте высоко ценил фокусы не только как искусство, но и как средство воспитания молодежи. Э.-Т.-А. Гофман в «Житейских воззрениях кота Мурр» изображает иллюзиониста талантливым артистом и носителем высших моральных достоинств. Ж.-Ж. Руссо, Ф. Шиллер, Ч. Диккенс, Л. Фейхтвангер не раз описывали фокусников. Не забыты они и русскими писателями — А. С. Пушкиным, М. Ю. Лермонтовым, Н. А. Некрасовым, А. В. Сухово-Кобылиным, М. Е. Салтыковым-Щедриным, В. Г. Короленко, Гл. Успенским, Вс. Ивановым. М. Горький в рассказе «О тараканах» оценивает выступление иллюзиониста как подлинное искусство.
Образы иллюзионистов воплощали русские актеры Самойлов и Давыдов. Их изображали на своих картинах Гойя, Ватто и Босх, Хогарт, Доу и Домье. А в недавнем фильме Феллини «8½» среди хоровода образов современности, требующих своего воплощения в искусстве, проходит фигура фокусника в традиционном цилиндре, поднятая до символа иллюзорности всех материальных и духовных ценностей в мире капитализма. В фильме же, созданном по книге Ж. Эффеля «Сотворение мира» и остроумно пародирующем Библию, даже господь бог изображен в виде фокусника с волшебной палочкой в руке.
Чем же являются, по существу, представления иллюзионистов, так часто становившиеся предметом художественного изображения?
Лишенные возможности опираться на мнения авторитетных предшественников, мы высказываем в этой книге только наши личные мнения, отнюдь не претендуя на их бесспорность. В неизученном мире искусства фокусов все спорно.
Какого рода выступления относятся к нему? В наши дни репертуар иллюзионистов в широком смысле этого слова включает в себя манипуляции шариками, платками, картами и другими мелкими предметами (или престидижитацию) и иллюзии — неожиданные появления, превращения или исчезновения более крупных предметов, животных и людей, — достигаемые благодаря использованию специальных аппаратов.
Однако на протяжении многих столетий иллюзионисты помимо собственно фокусов демонстрировали мнемотехнику (угадывание мыслей), вентрологию (чревовещание), факирские трюки (безболезненное прижигание своего тела и протыкание его кинжалами и гвоздями), трансформацию (мгновенное переодевание) и, наконец, занимательные научно-технические новинки (сегодня в этом жанре на манеже советского цирка выступают артисты Сокол).
С течением времени все эти разновидности иллюзионных представлений обособились, теперь это самостоятельные номера в программах эстрады и цирка. Но, исследуя многовековую историю иллюзионного искусства, мы не считаем себя вправе ограничиваться рассмотрением только того, что относится к этой области сегодня. Исторический взгляд на искусство фокусов требует обозрения всего, что входило в репертуар иллюзионистов и прежде.
Если способы достижения иллюзионных эффектов совершенствуются по мере роста виртуозности исполнителей и главным образом в связи с развитием науки и техники, то сами иллюзионные эффекты подолгу остаются неизменными, некоторые из них живут тысячелетиями. И это не удивительно. Основные эффекты воплощают воочию, хоть и иллюзорно, такие мечты человека, как бессмертие, невредимость тела, способность летать, становиться невидимым, мгновенно создавать и заставлять исчезать различные предметы, преодолевать время и пространство… Поэтому новые и новые поколения артистов пользуются все тем же «золотым фондом» трюков. Каждый по-своему видоизменяет репертуар предшественников в духе своего времени.
Следует ли считать этот вид эстрадно-цирковых представлений искусством? По нашему мнению, да. В любом иллюзионном номере мы видим, как по воле артиста знакомые предметы, люди или животные вдруг проявляют неожиданные свойства. Этим иллюзионное искусство образно выражает способность человека совершать действия, выходящие за рамки привычного, и самым удивительным образом властвовать над законами природы. Такое содержание выражается языком, свойственным одному только иллюзионному искусству, — языком фокусов.
Чтобы фокус удался, удивил своей неожиданностью, исполнитель то и дело отвлекает внимание зрителей, не давая им заметить, куда прячет или откуда достает свой реквизит. Для этого иллюзионист разговаривает со зрителями и пользуется выразительной мимикой. Речь и мимика вместе с костюмом и гримом дают возможность подлинному артисту создавать образ.
Конечно, нельзя поставить знак равенства между образом иллюзиониста и образом актера в драматическом спектакле, где, пользуясь развернутым сюжетом, актеры глубоко раскрывают в действии психологию персонажей пьесы. Иллюзионист создает лишь намек на жизненный прототип, что вообще характерно для искусства эстрады и цирка. Тем не менее образы, создаваемые иллюзионистом и драматическим актером, так же как и художником, танцовщиком, композитором, писателем, — в принципе явления одного и того же порядка.
Своеобразная игра иллюзиониста во время демонстрации трюков последовательными мазками как бы пунктиром прочерчивает образ исполнителя. И этот образ придает трюкам тот или иной смысл. Они всегда приобретали определенное значение в зависимости от того, видели ли зрители в иллюзионисте жреца, которого сам бог наделил частью своего могущества, или колдуна, добывающего золото при помощи дьявола, или утонченного аристократа, остроумно забавляющего гостей в великосветском салоне, или развязного коммивояжера, умеющего обворожить своих клиентов, или романтического преступника, которому не страшны замки и кандалы…
В выступлении иллюзиониста образное выражение мысли посредством фокуса взаимодействует с образом самого иллюзиониста, и это сложное целое воспринимается в контексте современных социально-исторических событий и знакомых зрителям литературно-художественных и бытовых явлений.
Свое отношение к действительности иллюзионист выражает, с одной стороны, выбором предметов, которыми оперирует, и действий с ними, а с другой — характером своего общения с партнерами и со зрителями и реакцией на неожиданное «поведение» вещей.
Иллюзионист всегда старается создать такой образ, который был бы приятен большей части его аудитории, служил бы намеком на ее идеал, на того, кем зритель сам хотел бы быть. Иначе не произойдет того творческого слияния между артистом и зрителями, без которого нет искусства. И образы иллюзионистов меняются в зависимости от того, на каких зрителей ориентируется тот или иной артист. Так ход истории, общественное положение людей, заполняющих зрительные залы в различные эпохи, и перемены, происходящие в сознании зрителей, своеобразно отражаются и на развитии иллюзионного искусства, поскольку иллюзионист сознательно или невольно, прямо или косвенно всегда выражает взгляды и вкусы своей публики. В свою очередь и иллюзионное искусство порой ощутительно влияло на взгляды и вкусы зрителей. В этом смысле выступления иллюзионистов всегда были неотрывной частью культуры своего времени. В конечном счете вся история иллюзионного искусства — это непрерывная борьба художественных направлений, каждое из которых придавало представлениям фокусников свой особый смысл, по-своему влияя на зрителей.
Хотя иллюзионное искусство не может равняться с литературой, театром, изобразительным искусством по содержательности, по емкости выразительных средств, тем не менее закономерности, общие для всех искусств, выразились и в нем.
Иллюзионное искусство условно, как и всякое искусство: ведь никому из зрителей не придет в голову, что фокусник и в самом деле создает предметы из ничего или превращает их в ничто. Все отлично знают, что фантастический мир иллюзиониста выдуман, и именно оттого в течение всего представления с удовольствием живут в этом выдуманном, условном мире. А наивные зрители давних времен воспринимали трюки иллюзиониста безусловно, как удивительную реальность, как чудо. В таких случаях прикладное назначение трюков, изменив характер восприятия, в значительной степени заглушало их художественную природу. Так меняется и восприятие тканой картины гобелена, вынутой из рамы на стене и превращенной в обивку кресла.
