Нина Нефедова - Дневник матери
Прошлым летом, незадолго до Таниного отъезда в Москву, мы выбрались всем семейством за Волгу. Весь день купались, загорали; Иван Николаевич и мальчишки пытались удить рыбу. Словом, день шёл так, как проходят обычно дни при вылазках в природу. Мы ещё и не думали о возвращении домой, когда Таня неожиданно сказала мне:
– Мама, прошу тебя, поедем сегодня пораньше домой.
– Но почему?!
– Видишь ли, мама…
Таня несколько замялась, а потом, точно решившись на что-то, покраснев, добавила:
– У меня сегодня назначено свидание…
«Час от часу не легче!» – мысленно воскликнула я, но, оценив Танину откровенность, внешне постаралась не проявить беспокойства и сдержанно спросила:
– С кем?
– С Володей Добрушиным. Он обещал повести меня в планетарий.
Я помедлила несколько, обдумывая, как быть? И, решив, что мой запрет всё равно ничего не изменил бы и что я должна только радоваться, что Таня со мной откровенна, сказала:
– Хорошо. Скажи папе и ребятам, чтобы собирались…
Таня, повеселевшая, вскочила на ноги и побежала укладывать вещи. Мальчики и Оля были разочарованы тем, что мы рано возвращаемся домой, но я сослалась на головную боль.
Таня ушла на своё первое свидание. И мне казалось удивительным не то, что она ушла, а то, что она сама сказала мне о нём. Ведь девчонки предпочитают бегать на свидания тайком от мам. Я была спокойна за Таню, верила ей и убеждена была, что ничего плохого с ней не случится.
Мне кажется, не было оснований опасаться и Володиной матери. Юношеская любовь – целомудренное чувство, оно облагораживает, окрыляет человека, открывает в нём красоту и силу, о которых тот и сам не подозревал. Не бояться надо любви, а радоваться и благословлять её благотворное начало, она сделает вашего сына лучше, чище.
Поэтому я ничуть не удивилась (и не испугалась!), когда позапрошлым летом Оля, вернувшись из пионерского лагеря «Серебряные пруды», таинственно сообщила:
– Мама! А наш Юра влюбился в лагере в одну девочку… Когда мы уезжали, он плакал… Только ты, пожалуйста, не проговорись ему…
Я обещала Оле хранить тайну, но к Юре стала приглядываться внимательнее и, когда он слишком зачастил на «встречу друзей» по лагерю, осторожно спрооила:
– Там что, только мальчики собираются или девочки бывают? Юра покраснел и как можно безразличнее ответил:
– Нет, почему же… И девочки бывают…
Недели через две меня вдруг вызвали в школу. Директор, с которым у меня было уже однажды неприятное объяснение по поводу «двоек» Юры, сказал мне;
– Ваш сын провожал домой девочку… Это стало предметом обсуждения одноклассников. Завязался весьма циничный разговор, который случайно услышала классная руководительница. Я прошу вас, мамаша, примите меры. Сыну вашему ещё рано… Сколько ему? Четырнадцать? Да, ему ещё рано влюбляться. Конечно, и мы были молоды, и у нас было не без этого, но, как говорится, «всякому овощу своё время».
Я сидела подавленная, потрясённая, но не тем, что Юра провожал девочку, он должен был проводить её, если она нуждалась в этом, а тем, что мой Юра, мой мальчик, мой ребёнок отравлен циничным отношением к женщине. Не может быть! Не верю! Но услужливая память тут же подсказала рассказ Леонида Андреева «Туман», который я читала буквально с шевелящимися от ужаса волосами.
Видя, что я сижу совершенно убитая и молчу, директор медленно, точно раздумывая, сказал:
– Ваш сын не принимал участия в разговоре, инициатором был другой ученик, значительно старше остальных по возрасту, но он послужил, так сказать, толчком к разговору…
У меня немножко отлегло от сердца. Но всё равно я не могла оставаться спокойной. Сегодня Юра только слушает, а завтра сам начнёт говорить гадости! Я решила объясниться с Юрой. У меня не было времени обдумать все то, о чём я должна была сказать ему, так как Юра, встревоженный, ждал меня у дверей школы.
– Ну, что, мама? Зачем тебя вызывали?
– Сейчас скажу… Пройдём немного…
В сущности, я сказала это, чтобы выиграть хоть несколько минут.
– Юра, – начала я серьёзно, – я не вижу ничего плохого в том, что тебе нравится девочка…
– И ничего не… – протестующе буркнул Юра.
– Подожди! – нетерпеливо остановила его я. – Повторяю, я ничего не вижу плохого в этом, как и в том, что ты её провожал. Ты должен был проводить её, если она боялась идти одна… Любовь – прекрасное чувство. Во все времена, у всех народов оно вдохновляло людей на подвиги. Но это чувство сокровенное. Его надо беречь. Оно не терпит грубого вмешательства. Зачем ты позволил мальчишкам говорить о себе? Для того чтобы они твоё хорошее, светлое чувство опоганили, опошлили?
Юра шёл рядом со мной молча, опустив голову,
– И потом… Я не могу понять: как ты мог позволить в своём присутствии так гадко говорить о девочке, которая тебе нравится? Ты всегда, Юра, должен помнить, что каждая женщина прежде всего мать. И если в подобных разговорах поносится женщина, то знай, это оскорбляется твоя мать. А разве ты хочешь, чтобы меня оскорбляли?
Может быть, кое-кому и покажется странным то, что я сказала Юре. Если сама мать не находит ничего особенного в том, что её четырнадцатилетний сын провожает девочку и даже говорит ему об этом, то, как знать, не сочтёт ли сын это поощрением и не зайдёт ли в своём увлечении дальше, чем следует?
Но я не могла уйти от этого разговора. Это было бы моей «педагогической капитуляцией». Кто же, как не мать, не отец, не учитель, должен помочь подростку, юноше разобраться в том сумбуре, который порой царит в его душе. Кто даст ему добрый совет, убережёт его от тяжёлого надлома?
Конечно, только близкие люди. И бояться того, что разговор о любви с подростком вызовет у него ранний, нездоровый интерес к миру «взрослых переживаний», совершенно нечего. Дети и без нас пытаются разгадать мир человеческих страстей и чувств. Недаром их привлекают картины с предостережением: «Детям до шестнадцати лет смотреть не разрешается!» – и книга, которую мы отнимаем у него, говоря: «Тебе ещё рано читать её!» Можно не сомневаться: и книга будет прочитана, и картина просмотрена.
Не случайно на диспутах о любви и дружбе наибольший интерес вызывают вопросы любви. И надо ли уходить от ответа на них? Нет. Плохо, когда представления о любви заимствуются из эстрадных пошлых песенок и заграничных фильмов (да только ли заграничных?!).
На одном из диспутов у А. В. Луначарского спросили: «А что такое любовь?» Он ответил:
«Если это спрашивает юноша, я ему говорю: „Подожди, узнаешь“. Если этот вопрос задаёт старик, я отвечаю ему: „Вспомни“. Если этим интересуется человек средних лет, мне остаётся только пожалеть его».
Где и когда мы учим ребят умению строить человеческие отношения? Прежде всего в семье, на примере родителей. Любят, уважают друг друга отец и мать, это и для детей на всю жизнь становится эталоном их собственного поведения в семье.
Огромную роль в воспитании чувств играет и литература. Разве мы не учимся любви, когда читаем романы? Художественные произведения открывают перед нами во всей полноте тонкий и сложный мир человеческих чувств. И очень жаль, если в школе, где уже с восьмого класса «проходят» такие творения, как «Евгений Онегин», «Гроза», с учениками не поговорят о любви ни по программе, ни по учебнику.
Белинский говорил, что «ни один из русских поэтов не может быть столько, как Пушкин, воспитателем юношества, образователем юного чувства».
Толстой восхищался тем, как Пушкин просто и поэтично писал о самом сокровенном.
Но даже в старших классах школы беседа о любви должна быть «введением не в физиологию чувства, а в его психологию и этику».
Порой нас удивляет и возмущает, почему в зале кино во время демонстрации какого-нибудь фильма молодёжь гогочет в самых неподходящих местах. Писатель Лев Кассиль в своей статье «Размоложенные» привёл такой пример.
В театре шла «Анна Каренина». В сцене, когда умирающая Анна просит мужа: «Открой ему лицо! Я хочу его видеть!» – и тот, взяв руки Вронского, отводит их от лица, «ужасного по выражению страдания и стыда», в зале раздаётся возглас:
– Хо-хо! Вот так влип!
В сцене, потрясавшей миллионы читателей во всём мире, два пошляка не увидели ничего, кроме адюльтерного анекдота.
Нет, мало мы говорим с молодёжью о красоте человеческих чувств и отношений!
Любви надо учить. Может быть, это звучит и парадоксально, но это так. Любовь – чувство, а чувства надо воспитывать. Почему бы на лекциях и докладах «О любви и дружбе», где много говорится о дружбе и скороговоркой, стыдливо – о любви, в полный голос не сказать о красоте и поэзии любовных взаимоотношений!
Ведь встречаются ещё циники, которые, презрительно сплёвывая, проповедуют юнцам:
– Любовь, томление, робость, ожидание… Всё это чепуха! Старина-матушка. Все гораздо проще…
И что обидно, настроения эти порой находят отклик в сердцах и неплохих в основе своей ребят. Я знаю хорошую семью, честную, трудолюбивую, в которой сын зая вил, что намерен жениться. И жениться на девушке, с которой и месяца не был знаком. Он и слышать не хотел, чтобы отложить свадьбу на какой-то срок:
