Эми Чуа - Боевой гимн матери-тигрицы
Примерно в то же время у меня состоялся очень важный разговор с моим замечательным другом и коллегой Питером, который говорит на шести языках, а читает на одиннадцати, включая санскрит и древнегреческий. Одарённый пианист, подростком дебютировавший в Нью-Йорке, Питер присутствовал на одном из концертов Софии в Neighborhood Music School.
Позже он сказал мне, что игра Софии действительно экстраординарна. Затем он добавил: “Не хочу вмешиваться, но вы не думали о Йельской музыкальной школе? Возможно, Софии стоит пройти прослушивание на фортепианный факультет”.
— Думаешь, сменить учителя? — мой мозг лихорадочно работал. Neighborhood Music School была одним из моих любимых мест почти целое десятилетие.
— Да, — ответил Питер. — Я уверен, что Neighborhood Music School — замечательная школа.
Но по сравнению с другими детьми София играет в высшей лиге. Конечно, все зависит от того, чего ты хочешь. Возможно, для тебя это просто развлечение.
Его слова застали меня врасплох. Никто никогда не обвинял меня в том, что я развлекаюсь. И по чистой случайности я только что разговаривала по телефону с другим приятелем, который задавался тем же вопросом о Лулу.
Тем вечером я отправила два важных письма. Первое — скрипачке и выпускнице Йельской школы музыки Кивон Нам, которую я пригласила позаниматься с Лулу. Второе — профессору Вей-Йи Янгу, недавно начавшему работать в Йеле и воспитывавшему пианистов-вундеркиндов.
Все завертелось быстрее, чем я ожидала. По какой-то счастливой случайности профессор Янг знал о Софии; он слышал в её исполнении фортепианный квартет Моцарта на благотворительном концерте и был приятно удивлён. Мы договорились пообедать вместе в конце августа, когда он вернётся с летних гастролей.
Примерно столь же захватывающая вещь произошла и с Лулу. Кивон, в двенадцать лет дебютировавшая в качестве солистки в Линкольн-Центре, рассказала про Лулу своей бывшей преподавательнице Альмите Вамос. А миссис Вамос и её муж Роланд были в числе лучших учителей по классу скрипки. Их шесть раз принимали в Белом доме. В числе их бывших студентов — широко известные музыканты вроде Рейчел Бартон и многие победители престижных международных конкурсов. Вамосы жили в Чикаго и обучали только одарённых детей, многие из которых были азиатами.
Мы как на иголках ждали ответа миссис Вамос.
И неделю спустя он пришёл Миссис Вамос приглашала Лулу выступить перед ней в Chautauqua Institution на севере штата Нью-Йорк, где она проводила лето. Миссис Вамос выбрала дату — 29 июля, то есть всего через три недели после получения письма. В течение следующих двадцати дней Лулу не занималась ничем, кроме скрипки. Чтобы выжать из неё максимум, я платила Кивон за два, а иногда даже за три урока в день. Когда Джед увидел счета, он не поверил своим глазам. Я сказала, что мы со всем справимся, просто не будем ходить все лето по ресторанам и покупать новую одежду. “Кроме того, — сказала я с надеждой, — есть аванс, который ты только что получил за новый роман”.
— Тогда мне стоит прямо сейчас начинать писать его продолжение, — мрачно ответил Джед.
— Нет ничего лучше, чем потратить деньги на наших детей, — заметила я.
Джеда ждал ещё один неприятный сюрприз. Я думала, что добраться до миссис Вамос мы сможем часа за три-четыре, и сказала об этом мужу. Мы планировали выехать за день до прослушивания, и Джед, заглянув в карту, спросил: “Ещё раз — где это место?"
К сожалению, я не представляла, насколько велик штат Нью-Йорк. Чаутаква оказалась рядом с озером Ири, недалеко от Канады.
— Эми, это девять часов езды, а никак не три, — раздражённо сказал Джед. — Как долго мы там пробудем?
— Всего одну ночь. Я записала Софию на курсы компьютерной анимации, которые начинаются в понедельник, — пусть порадуется чему-то, пока ходит на костылях. Но я уверена, что мы сможем доехать за семь...
— А что мы сделаем с Коко? — перебил меня Джед. Коко всего два месяца назад научилась не разносить дом и никогда никуда не выезжала.
— Думаю, будет здорово взять её с собой. Получится наш первый совместный отпуск, — сказала я.
— Так себе отпуск — проехать восемнадцать часов за два дня, — отметил Джед, как мне показалось, немного сварливо. — И как насчёт того, что у Софии нога сломана? Разве ей не надо держать её приподнятой? Как мы все поместимся в машину?
У нас был старый джип “чероки”. И я думала, что Софию мы положим на заднее сиденье так, чтобы её голова лежала у Лулу на коленях, а нога — на стопке подушек. Коко всю дорогу могла бы ехать в багажнике с нашими сумками и скрипками (да, во множественном числе, потом объясню). “Есть и ещё кое-что, — добавила я. — Я попросила Кивон поехать с нами и сказала, что буду оплачивать её работу, включая время, проведённое в дороге”.
— Что? — недоверчиво переспросил Джед. -
Это же обойдётся нам в три тысячи долларов. И как мы посадим её в машину? В багажник к Коко?
— Она может ехать на своей машине — я сказала, что оплачу бензин. Но вообще она не очень хочет ехать. Это долгая дорога, и ей придётся отменить занятия с другими учениками. Чтобы сделать путешествие более приятным для неё, я позвала Эрона, её нового парня, и предложила оплатить им три ночи в хорошем отеле. Я нашла потрясающее место, William Seward Inn, и забронировала им люкс на двоих.
— На три ночи, — сказал Джед. — Да ты шутишь.
— Если хочешь, мы можем остановиться в более дешёвой гостинице и сэкономить.
— Я не хочу.
— Эрон отличный парень, — с уверенностью сказала я Джеду. — Ты его полюбишь. Он играет на французском рожке и обожает собак. Он предложил бесплатно посидеть с Коко, пока мы будем у миссис Вамос.
Мы выехали на рассвете, и белая “Хонда” с Кивон и Эроном следовала за нашим белым джипом. Поездка была не из приятных. Джед настаивал, что будет за рулём всю дорогу — мачистские штучки, действовавшие мне на нервы. София говорила, что ей больно и что её нога онемела. “Напомни мне ещё раз, я-то зачем поехала?” — поинтересовалась она невинно.
— Потому что семья должна быть вместе, — ответила я. — Также это важное событие в жизни Лулу, и ты должна поддержать сестрёнку.
Все девять часов я, скрестив ноги, в напряжении просидела на переднем сиденье с едой для Коко, нашими вещами и мягким ковриком для ног. Моя голова была зажата между костылями Софии, упиравшимися в ветровое стекло.
Тем временем Лулу вела себя так, будто её вообще ничто в мире не беспокоит. Так я поняла, что она в ужасе.
Глава 18 Пруд
Что? — спросил Джед. — Скажи мне, что ты этого не говорила.
Это было за месяц до нашей поездки в Чаутакву.
— Я сказала, что думаю обналичить свои пенсионные сбережения. Не все, конечно, а только те, что от Cleary, — Cleary, Gottlieb, Steen and Hamilton было названием той адвокатской конторы с Уолл-стрит, где я работала до рождения Софии.
— С моей точки зрения, это бессмысленно, — заметил Джед. — Во-первых, ты должна будешь выплатить огромный налог и неустойку, равную почти половине суммы. Но гораздо важнее сохранить эти деньги до пенсии. Именно для этого и существует пенсионный фонд. Как важная составляющая прогресса и цивилизации.
— Есть кое-что, что я хочу купить, — сказала я.
— Что именно, Эми? — спросил Джед. — Если это то, чего ты действительно хочешь, я найду способ достать тебе это.
Мне очень повезло в любви. Джед красивый, забавный, умный, и он терпит мой плохой вкус и склочность. И вообще-то я нечасто что-то покупаю.
Я не люблю ходить по магазинам, не бываю у косметолога и маникюрши и не коллекционирую украшения. Но каждый раз, когда у меня возникает неконтролируемое желание что-либо заполучить — к примеру, семисоткилограммовую глиняную лошадь из Китая, которая развалилась следующей же зимой, — Джед находит возможность купить это мне. В том конкретном случае меня обуревало сильнейшее желание купить Лулу по-настоящему хорошую скрипку.
Я связалась с несколькими авторитетными продавцами, которых мне порекомендовали, — с двумя в Нью-Йорке, одним в Бостоне и одним в Филадельфии — и попросила каждого прислать на пробу по три скрипки в рамках определённой ценовой категории. Они прислали мне по четыре. Три по моей цене и одну “чуть-чуть подороже”, что означало — дороже в два раза, “но я решил послать её в любом случае, так как это потрясающий инструмент и может быть именно тем, что вы ищете”. Магазины, торгующие скрипками, такие же, как магазины, торгующие коврами в Узбекистане. Поскольку мы упёрлись в новую цену, я попыталась убедить Джеда, что хорошая скрипка — все равно что произведение искусства или дом. “Так что, чем больше мы потратим, тем больше потом заработаем?" — спросил он сухо.
Тем временем мы с Лулу оттянулись по полной. Каждый раз, когда с доставкой приносили новую коробку, мы не могли дождаться, чтобы открыть её. Было весело тестировать скрипки, читать об их происхождении, пытаться постичь разницу между ними. Мы опробовали несколько новых, но, по сути, старых скрипок, —1930 года выпуска или раньше. У нас были скрипки из Англии, Франции и Германии, но в основном итальянские — обычно из Кремоны, Генуи и Неаполя. Мы с Лулу собирали всю семью на проведение слепых тестов, чтобы выяснить, узнаем ли мы, что за скрипка звучит, и понравится ли она нам, если мы не будем её видеть, а только слышать.
