Карен Бийон - Французские дети едят всё
Блюда, которые я готовила для Софи, в Канаде считались экзотикой. Когда она пригласила к нам домой двух одноклассниц, я с гордостью подала на стол французский tarte aux pommes – яблочный пирог в классическом стиле, с ломтиками яблок, разложенными по спирали, сбрызнутыми лимонным соком и посыпанными сахарной пудрой, открытый, а не закрытый, как принято в Северной Америке. Девочки с удивлением смотрели на эту диковинку.
– Что это? Яблочная пицца? – наконец с подозрением спросила одна. Этот тон часто можно слышать у американских детей, когда они сталкиваются с незнакомыми блюдами. После долгих уговоров девочка согласилась попробовать пирог – на кончике языка. Но, видимо, он не пришелся ей по вкусу.
– А у вас нет «Ореос»? – спросила она.
К счастью (или к несчастью), к тому времени шоколадное печенье «Ореос» уже появилось в нашем доме. Я наконец уступила Софи и купила целую упаковку. Сияя от радости, она положила два печенья в свою коробочку для обеда… и принесла их назад почти нетронутыми – оказалось, они «слишком сладкие». Поэтому у нас было сколько угодно «Ореос» для подружек Софи, которые с удовольствием умяли их, а потом побежали играть. Я облегченно вздохнула: моей дочери удалось пройти «проверку» – одну из тех, что устраивают друг другу шестилетние девочки. С тех пор я держу дома «нормальные» сладости исключительно для таких целей.
А еще мне не хотелось, чтобы Софи думала, будто ей что-то запрещают (и оттого еще сильнее хотела есть «запрещенные» продукты), поэтому я начала спокойнее относиться к перекусам однако поощряла ее выбирать более полезные: темный шоколад, «натуральный» мармелад на основе фруктовых соков вместо «химического». Я объяснила ей, что существуют искусственные красители и усилители вкуса, чтобы она понимала, почему я не покупаю ей некоторые сладости. Поворчав, Софи согласилась есть «полезные» лакомства, а я пообещала давать ей в школу сладкое дважды в неделю: батончики-мюсли, натуральный мармелад и шоколадное печенье «Пти Лу».
Мы даже достигли компромисса по поводу фастфуда. Я терпеливо объяснила, почему мы больше не ходим в «Макдоналдс» (тот факт, что в юности я работала там на кассе, добавил убедительности моим словам). Не уверена, что аргументы по поводу негуманного содержания животных на фермах и «ненатуральности» пищи дошли до Клер, но на Софи они точно произвели впечатление. Мы нашли альтернативу «Макдоналдсу»: в Ванкувере почти в каждом квартале есть семейное японское кафе. Я разрешила Софи ходить в забегаловки с подружками, следуя французскому принципу: иногда можно позволять себе все. Если родители ее одноклассниц вели девочек в «Макдоналдс», я улыбалась и вспоминала простое правило: не можешь сказать ничего хорошего – промолчи. Обычно я говорила: «Думаю, Софи понравилось» (и это было действительно так), а дочери рассказывала: «Я в детстве тоже любила «Макдоналдс». Но потом мне разонравилось».
Проблемой оставались обеды. Софи продолжала приходить домой голодной, принося с собой почти нетронутый обед. Я умоляла ее есть, ругала, даже по-особому готовила блюда (срезала все корочки с бутербродов, чтобы их было легче жевать). Но ничего не помогало. Я сама научила ее есть медленно, как следует все пережевывая. Мы внушили ей важность «degustation» – «вдумчивого» стиля питания, а теперь собственные старания вышли нам боком.
– Просто жуй быстрее! – однажды выпалила я, ругая ее после школы. И сама не поверила, что сказала такое. Как много времени мы потратили, стараясь отучить ее от этого!
– Другие дети едят, как хрюшки! Я одна медленно жую с закрытым ртом! – крикнула она в ответ. И верно: год обучения поведению за столом не прошел даром, она стала есть намного аккуратнее (хотя некоторые французы и ее бы посчитали «хрюшкой»). Но в школе это было чревато. Самым неприятным стал «Случай с Кексом» – Софи до сих пор его вспоминает. Однажды она потратила с трудом накопленные деньги на роскошный кекс – купила его на ярмарке выпечки, которую устраивали в школе несколько раз в году. Он был покрыт толстым слоем глазури и украшен разноцветным драже. В слезах она рассказывала мне, как начала медленно смаковать кекс, не спеша слизывая глазурь, но тут прозвенел звонок – время обеда закончилось. Учительница, увидев в руках у Софи недоеденное лакомство, приказала быстро доесть, пока она «считает до пяти». Услышав роковые «5, 4, 3…», Софи так занервничала, что подавилась и уронила свой драгоценный кекс на пол. В итоге он отправился в помойку, а Софи рыдала так, как может рыдать только маленькая девочка, у которой отняли лакомство. Правда, скоро она научилась глотать, не жуя, раз уж так нужно (хотя постоянно твердила, что скучает по французской школьной столовой, и по-прежнему ела медленно за завтраком и ужином дома).
Выброшенный кекс был всего лишь каплей в том океане мусора, который порождала канадская пищевая индустрия. В школе Софи не было столовой, но три раза в неделю детям предлагали «горячие обеды». В понедельник это была пицца, в среду – сэндвичи из «Сабвея», в пятницу – суши. При этом напитки и еда были в одноразовой индивидуальной упаковке. Мы ужасались тому количеству мусора, которое оставалось после этих «обедов», ведь во Франции абсолютно все было многоразовым – салфетки, скатерти, приборы, тарелки, чашки, корзинки для хлеба. В этом заключалось еще одно преимущество французского подхода, о котором мы раньше не задумывались: французы не только требуют, чтобы дети пробовали разнообразную еду, но и заботятся о чистоте окружающей среды.
Время шло, и Софи все больше раздражало наше неодобрение школьной системы питания. А мы (особенно Филипп) не стеснялись высказывать все, что думаем по этому поводу. Однажды она пришла домой и радостно помахала у нас перед носом разрешением, которое нужно было подписать. Ее класс во время школьного благотворительного марафона собрал больше денег, чем другие. В награду детей вели… в «Макдоналдс»! Филипп, ворча, подписал разрешение, но словосочетание «хэппи-мил»[19] зачеркнул и крупными буквами написал: «НЕЗДОРОВЫЙ ОБЕД».
Клер тем временем заново открыла для себя прелесть перекусов. Она с огромным удовольствием уминала утреннее и послеобеденное угощение в новом детском саду (а иногда просила по три добавки!). Вскоре она стала отказываться от завтрака – воротить нос от овсянки со свежими фруктами, которую я так старательно варила, – знала, что скоро придет в детский сад, где ее ждет перекус. В пять вечера, незадолго до того как разойтись по домам, детям в саду еще раз давали сытно перекусить. Клер наедалась, а за ужином ковыряла в тарелке. Сказать, что меня это выводило из себя, – значит ничего не сказать. Но я поняла, что мои чувства разделяют и другие родители, когда заговорила с ними на эту тему. На родительском собрании мы вежливо предложили: после обеда давать детям только свежие фрукты – и никаких перекусов после 16 часов. Воспитатели пошли нам навстречу. У входа, рядом с листком, куда записывали имена детей, поставили большую корзину – родители складывали туда свежие фрукты, принесенные с собой. Каждый день Клер с гордостью опускала в нее клубнику, дыню, а один раз даже арбуз.
С обедом было сложнее. Воспитатели начали готовить в саду горячий обед для детей. Один раз в месяц. В благодарность родители приносили для воспитателей угощения (я испекла домашний пирог из песочного теста с яблоком и ревенем). Но это происходило только раз в месяц, а в остальное время Клер часто возвращалась домой с коробочкой недоеденной еды. Правила безопасности запрещали воспитателям подогревать детскую еду (вдруг отравятся). Горячие блюда надо было приносить в термосе, до обеда проходило несколько часов, еда становилась не слишком аппетитной. В итоге мы стали давать Клер холодное, но выбор был ограничен, поскольку к холодным блюдам на обед девочки не привыкли. Сэндвичи они не любили (Клер вообще отказывалась их есть). Мне не хотелось давать им то, что ели другие дети: сухое печенье, сок из пакетов, фрукты. Едва ли все это можно было считать полноценным обедом.
Неужели других родителей это устраивает? Я попыталась поговорить с ними утром или вечером – когда мы отводили или забирали детей. Говорила с осторожностью. Я поняла, что семейный рацион – больная тема. В стране, где еда связана с чувством вины, а не с удовольствием, где все думают о последствиях, а не о самом процессе, людей легко обидеть, заговорив о еде. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь подумал, что я их осуждаю.
Моими первыми союзницами стали мамы из Ирана, Италии, Китая, Бразилии и Испании. В этих странах обед тоже считают самым важным приемом пищи. Поговорив с этими мамами, я поняла, что не одну меня приводит в отчаяние тот факт, что дети едят всухомятку, почти ничего не едят на завтрак и еще меньше – на обед. Большинство родителей не из Северной Америки разделяли мои опасения. Мы сравнили наши наблюдения и выяснили, что дети перекусывают три раза в день: утром, после обеда и перед уходом из сада. Причем во время этих перекусов съедают больше, чем в основные приемы пищи.
![Памела Друкерман - Французские дети не плюются едой [секреты воспитания из Парижа]](/uploads/posts/books/274288/274288.jpg)
