Карен Бийон - Французские дети едят всё
Более того, слишком тесное общение с ребенком не одобряется. Я часто слышала от деревенских матерей распространенное замечание – «мать-служанка». И была уверена, что за спиной меня называют именно так. Родственники Филиппа были очень удивлены и даже встревожены, когда после рождения Софи я буквально не отходила от нее: слишком много, по их мнению, носила на руках, кормила по первому требованию и даже спала с ней в одной постели (что совершенно недопустимо!).
У французов свои способы проявления любви. Они проводят с детьми много времени по вечерам и в выходные. Намного чаще общаются семьями: в гости зовут всех – от самого младшего до самого старшего члена семьи. Даже те матери, которые работают полный день, готовят детям домашнюю еду. Меня поражает, как им удается соорудить потрясающий обед буквально за несколько минут: они как ракета летают по крошечной (по моим представлениям) кухне. Их невозможно застать врасплох. Так как они считают еду очень важной, у них все прекрасно организовано для ее приготовления. Они очень креативны – постоянно придумывают разные способы, как дать ребенку попробовать что-то новое, предлагают ему целые букеты вкусов. Французские матери считают одной из главных своих задач научить детей «пробовать все» – для них это не менее важно, чем умение читать и говорить. У них есть свой стиль воспитания – они властные, но заботливые родители.
Я поняла, что французский подход предотвращает застольные сражения между родителями и детьми. На первый взгляд, методы французов кажутся жестокими: много правил и мало выбора. На самом деле все наоборот. Есть ряд твердых правил и режим питания, которые соблюдают все, в том числе родители. Места для споров и перетягивания каната просто не остается, поэтому никого не приходится заставлять. При этом французские дети прекрасно себя чувствуют. Их родители следят, чтобы еда была вкусной и доставляла удовольствие, поэтому дети с нетерпением ждут, когда можно будет что-нибудь съесть, и с радостью бегут к столу.
А в нашем доме режим не соблюдался и правил не было. Не знаю, почему я так себя вела и как описать свой подход к воспитанию. Моя родительская философия основывалась на обрывках идей из книг по «естественному родительству». В них написано, что между детьми и родителями должна формироваться эмоциональная привязанность. Все, что может нарушить эту привязанность, плохо сказывается на психическом здоровье ребенка. Только сейчас я всерьез задумалась над этим. И поняла, что на практике это выглядит так: я не хотела ссориться с детьми из-за еды или чего-то еще, потому что боялась нанести им травму или ослабить нашу связь. Стоило мне записать эти слова на бумаге, тут же стало понятно, что логики здесь нет. Однако способность логически мыслить покинула меня уже несколько лет назад – из-за хронического недосыпа после рождения детей.
«Может быть, – подумала я, – пора пересмотреть свое увлечение теорией привязанности? В том числе и наше отношение к детским «почемучкам». В основе моих весьма туманных представлений о «естественном родительстве» лежало убеждение, что дети должны научиться критически мыслить. Я очень хвалила Софи, когда та задала свой первый вопрос «почему?» Мы поощряли ее любознательность, и этим «почему» не было конца.
– Почему Софи «почемучкает» абсолютно по любому поводу? – однажды не выдержала мама Филиппа.
– Я учу ее мыслить критически и спорить, – ответила я.
– Но дети не должны спорить с родителями! – отрезала Жанин, не скрывая раздражения. – Если есть правила, то их нужно просто выполнять. Без вопросов и споров. Особенно в отношении еды!
Я отмахнулась от нее, но позже, вспомнив наш спор, засомневалась. Что если Жанин права? Я всячески поощряла детей выражать свое мнение, но своими «почему» они оспаривали родительские приказы и вертели нами как хотели – особенно за столом, причем с самого раннего детства. Мы ели на бегу – утром, перед тем как выбежать с детьми из дома, или вечером, сразу после работы. Замотанная и уставшая, я обычно не спорила, когда дети отказывались есть то, что я приготовила, и тут же предлагала что-то другое. В результате они перешли на хлеб с маслом и макароны. И поняли, что они, а не я, решают, что им есть.
Согласно французской теории воспитания все это не имеет никакого отношения к «естественному родительству». Это обычное попустительство. Французы считают, что, пока дети не достигли «разумного возраста» («l’âge de la raison» наступает в семь лет), им не надо позволять самостоятельно принимать решения по многим вопросам, особенно относительно еды. Это заставляло задуматься: почему я так легко уступала требованиям своих детей? Неужели дети для меня – центр Вселенной? Или я просто замотанная и безвольная мать?
Печальные перспективы моего подхода к воспитанию открылись мне, когда наши знакомые – британская супружеская пара – купили старый особняк по соседству и стали приезжать во Францию на лето. Они тоже позволяли своему четырехлетнему сыну есть все, что вздумается, считая, что детям свойственна некая «внутренняя мудрость», со временем сын сам сделает выбор в пользу сбалансированной пищи. Некоторое время их ребенок жил исключительно на молочных продуктах и белом хлебе, потом заболел анемией и даже попал в больницу. Он быстро выздоровел, но деревенские сплетники еще долго обсуждали эту историю. Она подтверждала уверенность французов в том, что англичане и американцы – ненормальные, больше того, садисты, отказывающиеся есть нормальную еду и давать ее детям.
Мысли обо всем этом порядком меня утомили. Я всего лишь хотела, чтобы мои дети питались лучше, а в итоге столкнулась с разницей французского и американского менталитетов во взглядах на родительство, воспитание и заботу о детях. Я задавала себе один и тот же вопрос: нужно ли мне вести себя как французские матери, если я хочу, чтобы мои дети ели так же хорошо, как французские дети?
Я боялась, что у меня ничего не выйдет, но все же решила попробовать. Повесила список правил на дверцу холодильника. Вечером муж, увидев его, скептически поднял брови:
– Что это? – удивленно спросил он.
– Помнишь тот ужин? – ответила я. – Хочу понять, как заставить девочек есть так же хорошо, как французские дети.
– Как-то слишком сурово, – запротестовал Филипп, явно не одобряя мою идею.
– Но мы же во Франции! – возразила я. – У французов на все найдутся суровые правила.
– Но я хочу есть с удовольствием, да и девочки, уверен, тоже. Ты что, собираешься ввести все эти правила сразу? Еда должна быть в радость, правила тут ни при чем, – настаивал он.
Его возражения заставили меня усомниться, на верном ли я пути. А до Рождества оставался всего месяц. Я решила, что девочки просто обязаны изменить свои привычки в еде, причем как можно быстрее. Поэтому, не обращая внимания на мнение Филиппа, я перешла к следующей части своего плана. Мне нужно узнать, как питаются маленькие французы, какие мысли и чувства вызывает у них еда.
К счастью, проводить собственное научное исследование мне не пришлось. Двоюродная сестра Филиппа Кристель работала puéricultrice – это что-то среднее между детской медсестрой и воспитательницей в яслях. Я позвонила ей. Кристель заинтересовалась и дала кучу отличных подсказок. Оказывается, существует множество исследований на эту тему, еще в XIX веке Франция стала одной из основоположниц науки об уходе за детьми (puériculture) и до сих пор сохраняет мировое лидерство в этой области.
Кристель рассказала мне о французском социологе Клоде Фишлере, посвятившем тридцать лет жизни изучению пищевых привычек и предпочтений. Вместе с американским исследователем Полом Розеном из университета Пенсильвании Фишлер опросил 7000 человек во Франции и США об их предпочтениях в еде, наблюдал за детьми и их родителями во Франции. Это было то, что мне нужно!
Прочитав исследование Фишлера, я нашла подтверждение своим догадкам: французские школьники отвечали, что любят разнообразную пищу, а в списке любимых продуктов у них чаще были овощи. Несколько важных принципов я узнала из ответов на вопросы, которые Фишлер задавал детям (пытаясь выяснить, насколько хорошо они понимают принципы здорового питания). Любопытно, что некоторые из них были прямой цитатой из высказываний родителей Филиппа: «нужно попробовать всего понемногу», «ничего страшного, если изредка съедать что-то вредное». Дети прекрасно знали, какие продукты считаются полезными, а какие вредными, и почему. Конечно, как дети во всем мире, они любят пиццу, сладости, кетчуп и газировку, но едят все это в умеренных количествах – как их родители.
Исследования Фишлера, посвященные взрослым, подтвердили мою догадку. Американцы слишком озабочены вопросами здоровья: когда их спрашивали о еде, они прежде всего говорили о калориях, питательной ценности и диете. Французы, напротив, почти никогда не упоминали об этом, если их просили рассказать, какие ассоциации у них вызывает слово «еда». Для них еда связана с удовольствием, приятными вкусовыми ощущениями, общением, весельем, культурой и национальными особенностями. В одном из самых интересных своих исследований Фишлер показывал французам и американцам картинку с изображением шоколадного торта и просил назвать первое слово, которое приходит им в голову. Американцы чаще всего отвечали: «чувство вины». Французы – «праздник».
![Памела Друкерман - Французские дети не плюются едой [секреты воспитания из Парижа]](/uploads/posts/books/274288/274288.jpg)
