Валерий Кириллов - Малая рыбацкая энциклопедия
Дождь не ослабевал. У меня была немудреная от него защита непромокаемая штормовка да кусок полиэтилена, чтобы закрыть колени в лодке. Особо на успех не надеялся, но все же подкачал спустившую за ночь лодку, взял удочку с червями, заплыл в устье, в приметное с давней поры местечко. Опустил крючок за травкой на течении, оно подхватило леску, понесло. Тут же последовала поклевка, и — серебристая плюшка трепыхается в носу лодки. За ней другая, третья…
Никогда еще прежде плюха не клевала у меня столь жадно, как в тот памятный дождь. За каких-то полчаса все дно лодки было усеяно живым серебром. Иногда я бросал взгляд на берег, в сторону брезентового навеса, под которым сидел рыбак, ловил его внимательный взгляд, но словом мы так и не обмолвились.
К полудню накатила огромная темно-синяя, со зловещими черными отливами, туча, разразилась таким ливнем, что невмоготу — поплавка не видно за водным частоколом. И тогда тот, с берега, проникшись, видимо, сочувствием ко мне, крикнул:
— Эй, давай сюда?
Я молча откликнулся на приглашение, вытащил лодку на траву, забрался к нему под просторный навес.
— Здорово у тебя, я видел, — человек протянул мне крепкую, с ухоженными ногтями ладонь.
На вид он был лет пятидесяти. Плотный, кряжистый — со смуглым, слегка одутловатым лицом. Экипировка у него оказалась, что надо — теплая летная куртка, прорезиненные штаны, сапожки с широкими короткими голенищами. Сидел он на удобном матерчатом креслице, рядом с которым стоял деревянный чемоданчик.
— У меня, — продолжал он, — ни одной поклевки, все черви целы. Ну да бог с ним, — улыбнулся радушно, открыл крышку у чемоданчика, извлек фляжку в матерчатом чехле, потряс ею в воздухе. — Давай, друг, по граммульке, не то заболеешь на такой холодрыге.
Мы «приняли по граммульке», закусили бутербродами, шоколадом.
— Сервис на рыбалке не последнее дело, — заметил он. — Особливо, когда не везет. Ну давай еще по одной. Добрый коньяк-то, хорошо греет.
Туча ушла за горизонт, дождь прекратился. Я поблагодарил хлебосольного рыбака и переправился на свой берег. Вскоре увидел: выскочивший из леса УАЗик подкатил к навесу, из машины выскочил человек в такой же куртке, что и мой благодетель.
— Ну как, товарищ генерал? — донесся хрипловатый голос.
Незнакомец, просидевший всю ночь под навесом, досадливо махнул рукой. Они быстро собрались и уехали. Я тоже собрался и пошел вниз к Семчинкам, куда за мной тоже должны были приехать.
— Слушай, ну ты даешь, — удивился мой товарищ. — В такую погоду столько поймал.
— Плюха любит дождь, — поведал я ему убежденно, ощущая теплую, слегка дурманящую истому от генеральского коньяка.
Хитрая речка
В начале лета наведался в гости давний знакомый из столицы. Решил недельку порыбачить, мозги развеять от научных будней. Снасти у него шик: удочка телескопическая японская, леска в ней коническая, чтобы забрасывать далеко, поплавок швейцарский — прочный и чуткий, крючки кованые и тоже иноземные — кажется, из Таиланда, катушка на удочке югославская. В наших, не заезженных столичным братом, местах такие снасти редки.
— Где твоя хваленая Волкота? — спрашивает наутро.
Трогаемся на его легковушке в путь. Ехать до устья Волкоты километров тридцать, из них пятую часть плохой лесной дорогой. Приятель не обескуражился, одолел на новенькой «девятке» и высокую колею, и лужи, разлившиеся после недавних затяжных дождей. Вырулили к устью — слева спокойная озерная ширь, из нее вытекает, вся в водорослях, речушка с прозрачной водой.
— Ну вот, приехали…
— Чур я сам, без подсказок, — упреждает меня москвич.
Что ж, без подсказок так без подсказок. Пока он накачивает резиновую лодку, ухожу с трехколенкой по берегу, заросшему ольхой, орешником, малиной. Вот и первая остановка — между двух ольховых кустов струится узенькая полоска чистой воды. Опускаю в нее леску, поплавок лихо несется по течению и уходит в воду. Чувствую, не зацеп, подсекаю. Окунишка попался. За ним другой. Потопал метров пятьдесят по сырому лугу, вижу посреди кувшинок малюсенький черный пятачок — осторожно в него забрасываю. Грузик на леске для точности утяжеленный. И минуты не прождал, клюнуло — плотвица сорвалась. Жалко, больше здесь клевать не будет — много шуму наделал. Впереди, на повороте реки — приятная луговина, на ней одонок. Бережок крутой, обрывистый, река, кажется, чистая. Но чистота эта обманчива.
Что ни заброс, то зацеп, поскольку со дна в изобилии растут водоросли. Зная это, пускаю поплавок под самый бережок, где быстрое течение. Минут пять ушло — пара окуней добавилась в подсачке. Не тратя время, подбираюсь к заливчику, усеянному кувшинками, вода в нем стоячая, темная из-за илистого дна. Забрасываю в одно окошко, другое — красноперка клюнула, подсек удачно, затем включились в дело мелкие окунишки. Нет, так не пойдет. Сместился влево, снял сапоги, зашел по колено, нацелился в новое окошко-выловил крупную красноперку. В этой заводи она всегда клюет, но почти никто из заезжих рыболовов в ней не ловит, боясь оборвать леску, зацепившись ею за кувшинки. А я не боюсь — приноровился.
Сотню метров отмахал по сухому берегу к деревне, остановился у Мишкиного омута. Удачное для меня местечко. Окунь, плотва клюет почти всегда, иногда язь хватит. На этот раз повезло не очень — не больше десятка рыбин. Что ж, на том спасибо. Разворачиваюсь, иду по тем же местам, но медленнее. Увижу свободное от водорослей пространство — непременно забрасываю. Окушок в окушку, плотвичка к плотвичке, красноперка к красноперке… Главное никакой остановки, на Волкоте рыбака ноги кормят. И голова, точнее — опыт. Вообще это очень важно — знать речку, на которой ловишь. Ведь сейчас мой столичный друг, очарованный красотой устья, наверняка безуспешно пытает счастья, у меня же полсадка — килограмма три-четыре. Помнится, и сам сколько обманывался, прежде чем не познал характер Волкоты.
Выхожу к устью-так и есть, приятель сидит на лодочке, уныло склонив голову и не глядя на поплавок. Я молча кладу садок под машину в траву, ношу сушняк из ближнего леса, развожу костер. Совсем стемнело, когда москвич сдался, поплыл к берегу.
— Какая к богу рыбалка? Я и туда, и сюда.
Играет, а не берет.
— Почему это, — не соглашаюсь. — Рыбалка как рыбалка, — достаю увесистый подсачек.
— Ну, даешь, — конфузливо улыбается приятель. — Речка-то — переплюнуть ничего не стоит.
За разговором решили — утром он пройдется по моим местам, которые я ему подробно обрисовал, а я останусь попытать счастья на озере. Договариваемся ловить до обеда.
Погода вязкая — ни дождя, ни солнышка. Сделал несколько забросов в заводи, где ловил москвич, убедился — пустое дело. В такую погоду, как говорят в наших краях, «вся рыба в берегу». Посему загнал лодку в тростник, стал ловить на мелкую «пору». Народная мудрость не подвела — вяло клюнуло, повело поплавок-подсекаю подлещика. Жду долго, минут двадцать — опять поклевка, и еще один подлещик мокрит слизью мои рыбацкие штаны. До обеда ни шатко ни валко вытащил семь штук, два сорвалось. И то ладно по такой погоде. Интересно, как там на Волкоте мой гость? Возвращаюсь к машине, укладываю лодку в мешок, собираю снасти, валяюсь безмятежно на траве.
Вскоре он выбирается из кустов с изможденным лицом, в сердцах швыряет свой «телескоп» под ноги.
— Ума не приложу, как ты вчера поймал. Я четыре крючка оборвал, два поплавка, наконечник сломал!..
Я знаю, мой товарищ не дилетант в рыбалке — ловил катранов и кефаль на Черном море, форель в горной речке на Кавказе. Но что это значит по сравнению с Волкотой и другими, ей подобными среднерусскими речушками? Внешне они неброские, неприметные невелички, однако у каждой свой норов, свои особенности. Хочешь взять рыбу — уважай речку, познай ее характер. Иначе получишь горький урок.
Собственно, подобные уроки и получают каждый год приезжающие сюда дикарями москвичи. За исключением тех, кто хорошо тут освоился. Днями сидят, бывает, в устье, на озере, разъезжают на моторках с шикарными снастями и всегда удивляются, как можно ловить на Волкоте рыбу? Можно и весьма неплохо.
Два дня спустя мой друг убедился в этом — высидел на Мишкином омуте таких двух горбачей, каких и я никогда там не лавливал.
Ошибка
Миг беды, как и миг удачи, порой непредсказуем. Сколько часто мы оказываемся лишь на волосок от них. Проскользнут рядом, обожгут будто бы ненароком и забудутся со временем.
В прошлом году Алешке, моему сыну, на Волкоте здорово повезло — поймал несколько крупных окуней. Воспоминание об удаче вдохновляет его и в это лето.
— Поедем на Волкоту, поедем на Волкоту, — слышу от него несколько дней.
На счастье объявляется родственник Анатолий — за двое суток одолел на новенькой, только что купленной «Ладе» две тысячи верст от Мурманска и тоже рвется на рыбалку именно сюда, на любимые свои местечки. Анатолий сосредоточен, деловит и почти всегда удачлив. Лишь приехали, натянул до подбородка японские сапоги-костюм, забрался по грудь в речку и пошел, куда нравится.
