Александр Кралин - завершение
— И потом, в пустыне ведь не только безобидные существа обитают. У меня в прошлом году двое рабочих погибли, наткнувшись на едучий цепень. Вот эта Ваша – простите, теперь уж моя головная боль – соблазнительница… Я уже и сам убедился, что ее дух необычайно тонок, чуток и в то же время силен. Откуда тогда и как следует, что мы с Вами достойнее Великого Духа, чем она?
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, что если Великий Дух все же существует и управляет природой, то делает он это по–своему, а спрашивать нас или нет – на то уж его великая воля. Если вдруг россказни об энергетических вампирах окажутся правдой, то, с научной точки зрения, они – предвестники Слияния. Все равно, поодиночке или в виде коллективного разума.
— Н–да, вот теперь я точно не жалею, что не подался в Мыслящие… Пусть моя работа неприятна и презренна, но она приносит ощутимую пользу обществу. А наука…
— Наука аморальна, друг мой. Как и таблица умножения. Вот Ваши подопечные не аморальны. Напротив, им присуща очень строгая мораль. Только она у них не такая, как у нас. Возможно, рост числа Повинных есть как раз следствие упадка всеобщей морали… А наука – совершенно безнравственна. Что, разумеется, не касается ученых в обычной жизни. Но, извините, беседа наша затянулась, я утомлен, а завтра рано вставать, и хлопот полно будет.
— И нам пора уже трогаться в путь. Извините и Вы меня. Беседа с Вами была очень содержательной.
— Я у Вас тоже кое–чего полезного почерпнул. Счастливого пути.
— Спокойной ночи.
***Идея использовать Повинных оказалась на редкость удачной. Вопреки опасениям скептиков, они, поколобродив немного, скоро вполне втянулись в экспедиционную жизнь, увлеклись работой и оправдали возлагавшиеся на них надежды с избытком. А соблазнительница проявила вообще исключительные способности. По одному найденному фрагменту отыскивала следующий, потом еще, и предъявляла к восприятию специалистами уже довольно большие и связные куски мозаики, что снимало с них добрую часть скучной работы по сортировке и систематизации. Сама же она, похоже, воспринимала свои достижения как должное, без видимых признаков интеллектуального и духовного истощения. Вела она себя также вполне прилично, полностью отдавшись работе и не пытаясь никого заморочить, так что и относились к ней уважительно; никто уже и не вспоминал, что она – Повинная.
Мыслитель про себя решил: если она до конца сезона не сорвется, он не только рекомендует ее к полному прощению, но и предложит поступить к нему в ученицы. Таким, как у нее, способностям, грех пропадать даром, и в истории известны случаи, когда в Мыслящие выходили из Повинных. Мятежный дух и острый ум могут быть обращены и к добру, и ко злу, все зависит от обстоятельств жизни…
***Лето едва перевалило за середину, а местонахождение было полностью разработано. Материала же было выявлено столько, что хватало не только Мыслителю на Мудреца, но и двум–трем Сотрудникам на повышение степени, а то и на получение сана. Тогда перебрались на другое местонахождение, оказавшееся, впрочем, ничтожным. Его разработали буквально за неделю, и экспедицию пришлось переводить на следующее, в один и тот же полевой сезон! Небывалый в археологии случай.
На карте плотности духовного потенциала эта площадка значилась как весьма сомнительная, и на ней решили покопаться просто для очистки совести, лишь бы израсходовать полностью сезонную смету да рабочим отработать положенный по договору срок. Фактически, это было оплаченным отдыхом в награду за отличную работу – условия здесь, для привычных к жаре, сухости и опасностям археологов, были просто райскими.
Невдалеке, на севере, вздымался горный хребет, за которым начинались места обжитые – влажная и плодородная, густонаселенная приморская низменность. В трех сотнях саженей от лагеря пролегала не очень оживленная, но проезжая дорога с маленьким, утопавшим в садах поселением по ту ее сторону, где было несколько ключевых прудов, базарчик из полудюжины лавок, харчевня и даже небольшой иллюзорий, в расчете на проезжающих. А в четверти перехода к востоку дорога проходила по мосту над стекавшей с гор рекой. Далее к югу вся ее вода терялась в песках, но здесь долина тянулась зеленой лентой, а сама река изобиловала пригодными для купания заводями. Это вызвало даже некоторое недовольство среди высших из Сотрудников – все бассейны были до того хороши, что никак не удавалось распределить их по ранжиру сообразно качествам каждого. Но дальше невнятного бурчания про себя дело не пошло, а на духовности почти никак не отразилось. Ничуть не удивительно – экспедиция прошла с небывалым подъемом и общий дух был спаян, силен и положителен, как никогда.
Правда, неприятный сюрприз преподнесли двое из Повинных – расслабившись в относительном комфорте, они взялись за прежнее, и пуще, чем было. Их пришлось отправить обратно в Места Содержания, и с ними, что очень огорчило и даже потрясло Мыслителя – одного из, казалось бы, проверенных Рабочих, поддавшегося их дурному влиянию. Но в целом и исправительный опыт экспедиции оказался удачным – пятерых Повинных никто уже не считал Повинными, дело оставалось за формальной рекомендацией по окончании календарного срока работ. Остальные же сами согласились, что смягчение им наказания до наименьшего будет и уместным, и справедливым.
Особенно радовала Соблазнительница. К ней такое определение так и прилипло в качестве личного идентификатора, но употребляли его беззлобно и с юмором. Ведь по сути она теперь стала прилежной труженицей. Даже сейчас, когда все прочие, побродив для проформы по площадке, отправлялись кто в поселок, кто на реку, она проводила на рабочем месте все положенное время и даже сверх того, если погода благоприятствовала. И каждый раз что–то находила, определяла, сопоставляла – за время экспедиции она приобрела и простейшие навыки умственной работы. Где и как она получила необходимые для этого воспитание и образование – оставалось тайной; о своем происхождении и прошлом она никогда никому ничего не сообщала.
Эта таинственность вкупе с неуместной, казалось бы, дотошностью – ведь нынешний сезон и так дал материала невпроворот, материала значащего и даже уникального – раздражала молодых Сотрудников. Их, собственно говоря, грызла ревность – их–то привилегии были небольшими, недавно обретенными и карьера еще не свершилась. Но Мыслитель, достижения которого были общепризнаны и до теперешней экспедиции, а привилегий девать было некуда, и который уже видел бывшую соблазнительницу своей ученицей и – кто знает, способности–то ее несомненны – может быть, и преемницей, поддерживал ее трудолюбие и разрешил обращаться прямо к нему, благо работой на этом местонахождении он, как и прочие, перегружен не был.
Вот и сейчас, возвращаясь с послеполуденного купания к вечерней работе он, увидев спешащую навстречу Соблазнительницу, проявил благосклонное внимание:
— Ну–с, что там у тебя в этот раз? Огромное, небывалое открытие?
— Ваша шутка как бы правдой не оказалась. Вон тот бугор. Я к нему третий день приглядываюсь. Вроде и нет ничего, но что–то смутно чувствуется… А засну потом – мерещится что–то огромное, непонятное и… величественное – слово это она выжала из себя с трудом, так как обычно изъяснялась по–простецки, а то и площадным жаргоном.
— Ты бы лучше купалась побольше, отдыхала и развлекалась. После тяжелой и плодотворной творческой работы чего только ни привидеться может. И глянь, как здешние речные рачки кожу чистят! Культурные так не могут, даже самые дорогие и изысканные. Уж я–то знаю, поверь. Мне ведь любых доставляют, каких захочу.
— Верю, но… Можно все–таки попросить? А если моя просьба покажется Вам… ну, какой–то не такой… не устроит Вас… то заранее прошу прощения, и забудем, хорошо?
— Любопытно. Так чего же ты хочешь?
— Давайте сейчас, пока все еще в речке мокнут, окинем тот бугор… вместе? Объединимся, и… вместе посмотрим? Никто ведь не узнает…
— Ты… Ну ничего себе… Впрочем, для пользы дела… Предрассудкам я не подвержен; давно убедился, что они только мешают. И ты, если глупостями опять не займешься, в низших кастах долго не задержишься… Хорошо! Но – если результата не будет, ты до конца работ больше не трепыхаешься попусту и отдыхаешь, как все, поняла?
— Поняла. Обещаю.
— Ну, идем.
***Приблизились к месту. На вид – бугор как бугор, довольно плоский, пологих очертаний, десятка два локтей в вышину. Единственное, что отличало его от множества таких же на этой предгорной равнине, это глубокая промоина сбоку, с почти отвесными стенками. Сюда и привела руководителя экспедиции его новая неугомонная помощница.
Перед откосом Мыслитель внезапно остановился, охваченный смущением. Великий Дух, ну что это он себе позволяет? Что он вознамерился вытворить? Объединиться душами с соблазнительницей – вот что! Зачем? Для пользы дела? Жалкая отговорка! Ради извращенного любопытства, и не более. Но… что же тогда происходит с ЕГО душой? Мыслитель не на шутку перепугался.
