Кресли Коул - Профессионал
— Мы едем в частный аэропорт. И к тому времени, как мы приземлимся в Москве, новую одежду тебе привезут к самолёту.
Новая одежда? К самолёту? Он серьёзно?
Его взгляд задержался на моих ногах, на полуголых бёдрах. И под этим тёмным взглядом моя кожа вспыхнула. Я никак не могла забыть, как он смотрел на меня в ванной.
Словно голодный хищник на нежную лань.
Словно я была добычей для его удовольствия. Я вздрогнула.
— Ты замёрзла? — спросил он. — Ты выглядишь… озябшей.
Озябшей? О. Потому что мои соски по-прежнему торчали. Да, я замёрзла, но помимо этого моё тело страдало от последствий неудавшейся мастурбации. Я была так близко, практически дошла до конца…
В каком-то роде я именно так себя сейчас и ощущала. Напряжённую, натянутую, мою кожу покалывало всякий раз, когда он на меня смотрел.
Когда я ничего не ответила, Севастьян включил обогрев, и мою грудь с гиперчувствительными сосками начало обдувать потоками тёплого воздуха. Я чуть не вскрикнула, ощутив под задницей подогрев сиденья. В тесноте машины я вновь почувствовала его крышесносящий запах.
Чересчур сильная стимуляция. Ему видно, что я дрожу?
Когда мы выехали на шоссе, ведущее к выезду из города, и машина разогналась до ста двадцати километров в час, он приказал:
— Пристегнись.
Его тон мне совсем не понравился, работая официанткой, я часто слышала что-то подобное.
— А то что? — я прищурилась. — И ты правда назвал меня тогда зверьком?
— Если я говорю тебе что-либо сделать, в твоих интересах подчиниться, зверек. — Без предупреждения он протянул руку и защёлкнул мой ремень, грубо задев мою грудь локтём и наполнив мой нос своим запахом. Я поёжилась на горячем сиденье, чувствуя, что этот самоуверенный мужчина меня ослепил.
Я вспомнила, как однажды меня задержали за пьянство в публичном месте после футбольной игры; мысленно я приказывала себе собраться и прийти в себя, чтобы отговорить полицейского от выписывания мне большого штрафа. Перестань бубнить, Нэт, и отвечай славному офицеру! Не ОЦИФЕРУ, идиотка! Не смей хватать его блестящий значок, не смей… ЧЁРТ, НЭТ!
Именно так я себя сейчас и ощущала: под воздействием.
Воздействие, которое оказывал на меня Севастьян, я стряхнуть не могла. Я испытывала к нему какое-то ошеломляющее притяжение, какую-то необъяснимую связь.
Какой бы дурацкой эта идея не была, я продолжала желать — метафорически — потрогать его значок.
Нет-нет-нет, надо сконцентрироваться на получении информации.
— Ты держишь свои обещания, Севастьян?
— Только тебе и твоему отцу.
— Ты обещал мне ответы.
Его руки сжались вокруг руля, в кожаную оплётку впились эти сексуальные перстни.
— Как только мы сядем в самолёт.
— Почему не сейчас? Я должна узнать про родителей.
Он не удостоил меня ответом, лишь продолжал с прежней настороженностью вглядываться в зеркало заднего вида.
Я вспомнила, как он всматривался в улицу сквозь жалюзи в моей спальне.
— Что за паранойя? Мы в Линкольне, штат Небраска; самое ужасное происшествие здесь — это когда русский засранец похитил ничего не подозревающую студентку — в халате.
Цифры на спидометре продолжали увеличиваться…
— За нами… за нами следят?
Новый взгляд в зеркало.
— Сейчас — нет.
— Отсюда следует, что следили раньше — или будут потом? — Это было слишком ненормально. — Мне грозит какая-то опасность? — Вопросы о родителях и моём прошлом померкли перед перспективой ближайшего будущего.
Он неохотно ответил:
— Всегда есть опасность похищения ради выкупа.
Я прищурилась.
— На это я не куплюсь. То, что ты сейчас назвал — прозвучало как постоянная опасность или теоретическая. Тем не менее, ты вломился в мой дом и потребовал, чтобы мы уехали через пять минут, значит, опасность была реальной. Так что случилось за время времени между нашей встречей в баре и твоим появлением у меня дома?
Косой взглядом.
— Думаю, интеллект ты унаследовала от отца.
— Отвечай. Что произошло?
— Позвонил Ковалёв и приказал посадить тебя на самолёт. Значит, считай, это уже сделано.
Меня поразила внезапная догадка.
— Как долго ты меня охраняешь, Севастьян?
— Недолго, — попытался увильнуть он.
— Как — долго?
Он дёрнул своими широкими плечами.
— Чуть дольше месяца.
А я ни о чём не подозревала.
— Ты следил за мной? Следил за мной всё это время?
На его челюсти дёрнулся мускул.
— Я присматривал за тобой.
Значит, он изучил меня лучше, чем я думала. Что мог подумать обо мне такой мужчина?
Когда с шоссе он свернул на слабо освещённую дорогу, я воскликнула:
— Стой! Куда мы едем! Там нет аэропортов! Даже запасных.
— Мне пришлось назначить альтернативное место взлёта.
Альтернативное? Себе я пообещала, что если ответы мне не понравятся, то я сбегу прямо в руки службы безопасности. Ответов я почти не получила, и насчёт побега к сотрудникам безопасности тоже были серьёзные сомнения.
Через несколько километров он свернул на грязную просёлочную дорогу, которая пролегала сквозь кукурузное поле. Мы ехали и ехали, пока впереди не показалось нечто, похожее на взлётно-посадочную полосу для сельскохозяйственных самолётов. На одном конце полосы ждал самолёт, мигая огнями и выпуская в ночное небо жар работающих двигателей.
Чтобы отвезти меня в Россию. Это всё… по-настоящему.
Севастьян припарковался рядом с самолётом, но свою дверь не открыл.
— Я понимаю, что у тебя есть вопросы, — мягко произнёс он. — Как только мы взлетим, я отвечу на все. Но поверь, Натали, ты не пожалеешь об этом шаге. Тебе очень понравится новая жизнь.
— Новая жизнь? — фыркнула я. — О чём ты говоришь? Так уж случилось, что мне нравится моя прежняя жизнь.
— Правда, зверек? Ты искала его, — сказал Севастьян. — Неотступно. Что-то тобой руководило. — Я отвела взгляд, не в силах с этим спорить. — А теперь тебе больше никогда не придётся работать, ты сможешь купить всё, что пожелаешь. Сможешь путешествовать по миру, увидеть все места с этих открыток на холодильнике.
Моя мечта.
— Это всё нужно хорошенько обдумать, а я не люблю принимать решения под давлением.
— Ты удовлетворишься, если я скажу, что Ковалёв — хороший человек, который хочет наверстать все те годы, которые вы провели в разлуке?
— Если бы мы поменялись ролями, ты бы сделал этот шаг?
Он с лёгкостью кивнул.
— Когда я только начал работать на организацию Ковалёва, я верил, что моя жизнь с его помощью улучшится. И ни разу не пожалел о своём решении. — Должно быть, он видел, что всё ещё не убедил меня. — Просто побудь здесь.
Он вышел из машины и широкими шагами направился к самолёту. Пилот — высокий мускулистый блондин в форме — встретил его на нижней ступеньке и принялся что-то быстро говорить, яростно жестикулируя.
Я услышала голос русского, но сквозь шум двигателей слов разобрать не могла.
Чисто по привычке я рассматривала мужчину, отмечая, что его поношенный ремень затянут туже обычного. А туфли — тщательно отполированы. Последствия недавней болезни? Длительное бездействие? Потом я увидела его руки и такие же татуировки, которые покрывали пальцы Севастьяна.
Я больше не могла отметать свои подозрения. Я очень долго изучала свою родину, чтобы достаточно узнать о Русской Мафии — и их пристрастию к таким татуировкам.
В самом деле, какова вероятность того, что русский миллиардер не будет хоть как-то связан с организованной преступностью? Уже не говоря о том, что Севастьян меня похитил, чтобы тайно вывезти — без паспорта — из страны?
Значит, я экономила, вкалывала и искала только ради того, чтобы оказаться связанной с бандитами?
Пилот по-прежнему говорил и жестикулировал. Мои мысли по-прежнему неслись галопом.
Потом Севастьян молча сделал один угрожающий шаг вперёд и пилот отступил, подняв руки.
Единственный шаг внушил страх этому большому пилоту. Может, Севастьян бы справился и с теми тремя футболистами. Потому что был опасен.
И хотел затянуть меня в свой мир.
Следуй логической цепочке, Нэт. Если Ковалёв входит в мафию, значит, из этого ночного путешествия на родину ничего хорошего не выйдет.
Думала ли я, что нахожусь в опасности? Может быть. Могла ли доверить Севастьяну свою защиту? Не более чем могла доверить её себе.
В этот момент я решила отклонить эту «новую жизнь», которую мне предлагал какой-то незнакомец на другой стороне земного шара. Если Ковалёв хотел со мной поговорить, то мог бы снять трубку!
А Севастьян? Я по-прежнему чувствовала к нему ошеломляющую тягу и какую-то странную связь. Но заставила себя не обращать на это внимания.