Рената Башарова - Исповедь бандерши. 100 оттенков любви за деньги
— Ты шутишь? — У парня отвисла челюсть.
— Нисколечки, я и правда не знаю куда ехать, — улыбнулась я безмятежно.
— Так, а куда мне тебя девать? — изумился парень. — Мне на работу надо, меня выгонят!
— Вот тут брось! — предложила я. — А вернешься с работы, отвезешь в какое-то кабаре, подальше отсюда, авось где-нибудь и возьмут на работу!
— Фух! — рассмеялся парень. — Может, жениться на тебе!? А что, это вариант для тебя!
— Нет, Кукушка, — серьезно ответила я. — Во-первых, я старше тебя, во-вторых, у меня ребенок, в-третьих…
— Потому что у меня нет денег? — перебил парень.
— Да хватит, Маркус! — отмахнулась я. — Думаю, что слишком ты хороший, чтоб в такую халеру вляпаться, как я!
Парень почесал затылок. Других вариантов он пока не находил никак.
— Слушай, поехали, ты пока поспишь у моей бабушки, — предложил он. — А когда я приду с работы, вместе съездим в одно место, я спрошу насчет работы для тебя. Но ведь тебя теперь ищет импресарио!
— Ничего, — уверила я, — для босса это даже удобней, не нужно платить импресарио… И что ты скажешь бабушке, кто я? Я стесняюсь.
— А скажу — девица из кабаре, а еще скажу, что ты страшно хочешь замуж за меня и из-за этого сбежала от Христакиса!
— С ума сошел! — пихнула я его в бок. — А что мне ей говорить?
— Да успокойся! — веселился парень. — Она не знает английского!
Маркус припарковал машину возле небольшого одноэтажного дома. Ничем особым дом не отличался, обычное средиземноморское жилище. Светлые стены, красная черепица. Это у нас разительно отличаются друг от друга дома зажиточных или не очень, сразу видно. А у них принято строить качественно и в общем-то однотипно, будь то вилла или обыкновенный дом, выглядит одинаково мило и ухоженно. Черепица не является у них дорогим стройматериалом, поэтому местные жители испокон веков перекрывают ею крыши. Да что там дома, даже квартира, выставленная на продажу, никогда не поступит в таком виде, как принято у нас. Обязательно есть встроенная кухня, шкафы, ванная — обложенная кафелем, полы — плитка. Заходи — и живи, только обзаведись меблировкой…
Навстречу нам выбежала маленькая-маленькая старушка, с таким же веселым выражением лица, как у внука. Одета она была в черные одежды, по традициям старушек-вдов на этом острове. Маркус что-то объяснял бабульке на греческом, и она согласно кивала головой.
Когда парень ушел, старушечка жестами пригласила меня за стол. Принесла дымящуюся чашечку кофе, поставила корзиночку с печеньем и с любопытством воззрилась на меня.
Я попыталась завести светскую беседу на английском, но старушка лишь озадаченно трясла головой и что-то отвечала мне на греческом. В ответ я тоже трясла головой и улыбалась как дурочка. Я жестами показала, что очень хочу спать, и старушка понятливо закивав головой, поманила меня рукой, предлагая следовать за собой.
Наконец-то я растянулась на постели, поеживаясь от холода. На Кипре межсезонье — это просто катастрофа для таких мерзляков, как я. На улице тепло, а в домах словно в морозильнике. Тонюсенькие стенки, хлипкие рамы на окнах… А централизованного отопления на острове нет.
Вечером Маркус приехал за мной и сказал, что уже нашел мне место работы. Это в деревне, недалеко. Его знакомому нужна девушка, бармен. И этот мужчина согласен взять меня без документов и выплачивать зарплату наличкой. Единственное, мне нужно будет постараться изменить внешность, так как он боится проблем со стороны моего импресарио.
Я попрощалась с гостеприимной хозяйкой и вышла вслед за другом, на ходу раздумывая, каким образом мне сменить внешность.
— Маркус, можно нарастить волосы, перекраситься, купить цветные линзы, допустим, — рассуждала я. — Но это недешево, а денег у меня нет!
— А сколько ж денег надо?
— Не меньше пяти сотен долларов.
— О… У меня столько нет, я б одолжил, конечно, — задумчиво почесал затылок парень.
— У меня есть золото, можно было б сдать его, — предложила я.
— Русское золото? — поинтересовался он. — Тут не очень-то продашь его…
— Да нет же, итальянское! Я у Греты набрала, в кредит, — захихикала я.
— У Греты? Ты сумасшедшая? — уставился на меня парень. — Ты взяла у нее в кредит, сбежала, оставив ее с носом, и теперь хочешь продать его?! Тут всего лишь пара мест, где можно продать золото, и поверь мне, все они сотрудничают с Гретой! А если Грета найдет тебя, то тебе придется лететь домой! Ты думаешь своей головой, Кукушка?! — изумлялся он все больше.
— Ну да… — разочарованно протянула я.
— Я думаю, что босс одолжит тебе денег, — предположил он. — Сумасшедшая! Теперь тебя будет искать импресарио, Кириякос, еще и Грета!
Босс одолжил мне, как и предполагал Маркос, даже самолично отвез меня в парикмахерскую и оптику. И сейчас я красовалась перед Кукушкой, наслаждаясь произведенным эффектом.
— Маркус, но ты ж понимаешь, что в любой момент меня все равно могут узнать и отправить домой, — начала я.
— Или в тюрьму, если Грета напишет заявление, — подтвердил парень.
— Вот-вот, и я о том же! — подняла я вверх указательный палец. — А если золото будет на виду, это уже вещественное доказательство. А нет «тела» — нет дела, понимаешь?
— Не очень, — улыбнулся он. — Куда ты его денешь? Продать не выйдет, остров маленький. Хочешь мне подарить?
— Вот еще! — рассмеялась я. — Я хочу его спрятать! Причем спрятать так, чтоб в любой момент оно было со мной, на тот случай, если меня экстренно эвакуируют!
— Так если с тобой, то его найдут и заберут! Отошли домой его! — воскликнул парень. — А… неа, тебя ж ищет импресарио, и в полиции есть твои данные. Даже если я от своего имени отправлю, то твой домашний адрес «засветится» мигом, и начнут меня ловить!
— Да нет же, Маркус! — перебила я его рассуждения. — Все намного проще! Одолжи мне хотя бы шестьдесят — семьдесят долларов и отвези в обувной магазин. Я все придумала!
— Зачем? — с любопытством воскликнул он.
— Я засуну золото в каблуки! — ликовала я. — И буду ходить в этой обуви! Мне еще понадобится фотобумага, гвозди и молоток.
— А бумага зачем? — недоумевал Маркус.
— А чтоб на паспортном контроле не просветили меня! А гвозди, чтоб мы снова смогли прибить снятые набойки! — торжественно уставилась я на него.
— А, вот Кукушка, — веселился он. — Ты прям гений! Но тогда нам и дрель понадобится.
— Зачем? — теперь я изумилась.
— А затем, что каблуки не полые, а с перегородками, придется их рассверлить, — объяснил он.
— Ой, Кукушка! Спасибо! Ты тоже гений и настоящий друг! — пританцовывала я на месте от восторга.
— Зря ты замуж не захотела за меня, — подмигнул он. — С тобой весело! И деньги у меня будут скоро, когда двадцать пять исполнится. Нам государство сейчас возвращает деньги за недвижимость, которую захватили турки! Вот! А у нас забрали дом в Фамагусте, и сад с мандаринами, лимонами. Пять гектаров сада — это большие деньги, Кукушка!
Парень имел в виду турецкое вторжение на Кипр в 1974 году. Начиная с 1964 года уже наблюдались вспышки межэтнической розни между турками и греками, и обстановка на острове постепенно накалялась, а в 1974 году произошел кровавый захват территории. Греков, населявших северную часть Кипра, выгнали в «чем мать родила» на юг острова. Остров Кипр в результате оказался разделенным на север, контролируемый турками-киприотами (а в действительности — Турцией), и юг, контролируемый греками-киприотами. Высадка и этническая чистка, произведенная турецкими войсками, привели к разделу острова де-факто на две части, населенные турками и греками соответственно. Европейский суд по правам человека признал Турцию ответственной за нарушение прав греков-киприотов, вынужденных покинуть свои дома и земли на севере Кипра.
— Кукушка, — фыркнула я. — Давай иди за инструментами! Мне в девять вечера нужно быть на рабочем месте! И, с моим «везением», я не удивлюсь, если в первый рабочий день нос к носу столкнусь с импресарио прям там!
Вот это справедливость!Как ни странно, мне везло. Так и не столкнулась я ни с одним знакомым, вернее, знакомые лица приходили, но меня не узнавали.
Мирно работала в пабе, теперь барменом. Работа была не пыльная, если б не график. Босс, окрыленный тем фактом, что я на нелегальном положении, решил извлечь из этого максимальную выгоду. Уволил уборщицу и посудомойку. Вставать мне приходилось в десять утра, чтоб открыть паб и произвести обмен пустой тары из-под пива на полные бутылки. Потом нужно было убрать помещение и перемыть гору посуды. А в час дня уже торчать за барной стойкой, и так до двух ночи. Особых навыков для этой работы иметь не нужно было, посетители пили пиво, кипрскую водку «зивания», пахнущую лекарствами, и заказывали напитки для девочек. Я также имела право зарабатывать на напитках, если клиент хотел поболтать со мной. Так как оказывать интим-услуги барменшам было запрещено, доходы у меня получались весьма скромными. И мне ничего не оставалось, как стать виртуозом консумаций, чтоб хоть что-нибудь скопить. Потому что зарплаты было всего ничего, семьсот долларов в месяц. А один стакан — это лишний доллар.
