Виктория Абзалова - Фантазм
- Мальчик, человек, который умеет только требовать, не оценит твоего подвига и твоей жертвы, даже если ты отдашь за него жизнь!
- Но я не хочу отдавать жизнь! Я хочу жить: с ним, ради него, вместе…
Трубадур смотрел на него уже с жалостью.
- Мальчик, умирать куда проще! Поверь, я пробовал и то и другое в твое время.
- Вас это остановило? - задал Айсен самый верный вопрос.
- Нет, конечно!! - Кантор раскатисто рассмеялся.
- Тогда зачем вы спрашиваете?
- Что ж! - подвел итог трубадур, поднимаясь, - Пока я в городе, жду тебя каждый день. Не с утра!!! Лучше к обеду, рано я вставать не люблю… Я за тебя возьмусь!!!
- Почему… - почти беззвучно окликнул его смущенный и взволнованный донельзя Айсен.
- Не скажу! - фыркнул мужчина, удаляясь.
Не так- то часто встретишь легенду, оборачивающуюся былью! Он, конечно, желал этому невинному мальчику счастья, но… не хотел видеть то, чем мечта оборачивается наяву!
***
Кантор ле Флев словно принял от семейства Керов эстафету, точнее они удачно дополняли друг друга, каждый по-своему оберегая и пестуя те задатки, которые жизнь еще не успела загубить в юноше, и награждая каждый по-своему.
Музыкант с энтузиазмом взялся за свалившийся на него самородок, неожиданно для себя получая безмерное удовольствие от процесса обучения. Не в последний момент от того, что его уроки идут впрок: искренняя увлеченность предметом, бывшим когда-то способом ускользнуть от печальной реальности, свободой души, если не тела, - не могла не придтись по нраву фанатику своего дела. Хоть он и не признавался себе в том, но Айсен прочно обосновался в его сердце. Правда, выражалось это несколько странным способом.
- Ну что за элементарные ошибки?! У тебя пальцы были сломаны или голова! Неужели трудно записать правильно простейший аккорд! Ты же воспроизводишь его идеально, но по этой хрени ничего невозможно понять! - лист с нотами отправлялся в камин.
- Боже! Кто тебя учил до этого?! А… Ну тогда все понятно! Что еще можно ожидать от язычников!
У Айсена только глаза темнели, как штормовое море, и то, что наставник отвергал он представлял ему позже, когда не оставлял никакой лазейки для ошибок. На следующий день мужчина пренебрежительно фыркал и обрушивался на ученика с новой критикой, сопровождая ее ядовитым:
- Привыкай, полезно от излишней гордости!
Кого люблю - того и бью! Не надо думать, будто Кантор шпынял юношу исключительно ради садистского удовольствия. Айсену требовалось препятствие, преодоление - в том числе и себя, требовалось научиться отстаивать не только право на ошейник и не только тогда, когда его совсем припирали к стенке.
Кстати об ошейнике, - трубадур не упускал случая пройтись по этой своеобразной детали облика молодого человека.
- У, опять эту дрянь в мой дом притащил! - подобное гадливое восклицание было еще самым скромным и вполне обычным приветствием, - Убери с глаз моих! У меня желудок слабый, может и стошнить ненароком!
- Ага, слабый, - скорбно соглашался Айсен, измеряя взглядом батарею из бутылок.
- Как тебе известно, водица у нас отнюдь не с Альпийских ледников. Ты же не хочешь, чтобы я отравился и умер во цвете лет, так и не открыв тебе всех секретов нашего искусства, которые еще не успел забыть?
- Что вы наставник! - Айсен смиренно склонял голову, пряча смешинки в глазах, - Я ежедневно молю Пророка, чтобы своим долголетием вы посрамили самого Мафусаила!
- Чертенок! - довольно усмехался мужчина, отвешивая парню несильный подзатыльник, от которого тот без труда уворачивался.
- И почили в бозе в окружении безутешных внуков и правнуков, унаследовавших нежные зеленые очи госпожи Элизы… - мстительно заканчивал Айсен, поминая надоедливую поклонницу.
Менестрель притворно хмурил грозные брови:
- Ты пришел заниматься или языком чесать, как кумушка у колодца?
А наследующий день Кантор опять вспоминал излюбленную тему:
- Слушай, может тебе еще кандалы нацепить для полного комплекта? Правда, греметь цепями будешь как призрак любимого дедушки… Хотя для кого как, тоже своего рода музыка.
- Когда у тебя День рождения? Я у юродивого Базиля по такому случаю его вериги выкуплю, тебе понравится…
- Вряд ли, - скептически пожимал плечами Айсен, - Вашими стараниями я скоро превращусь в полноценную нечисть!
- Мальчик, любовь, даже самая великая, вовсе не означает, что все свое время ты обязан обливать слезами драгоценный образ! Тем более что уныние есть смертный грех…
Характер у знаменитости действительно был несносный, прямо скажем кошмарный. Непонятно было, когда он говорит серьезно, а когда шутит в своей своеобразной манере, но по отношению к Айсену в его подколках и придирках не было ничего злого, и молодой человек даже начал находить удовольствие в их пикировках. Он точно знал, что этот человек никогда не унизит его и никогда не ударит словом по-настоящему больно, а то, что слова либо их отсутствие бьет куда больнее, чем кулак и плеть, он выучил крепко.
Айсен возвращался от него если не счастливым, то во всяком случае радостным и, как ни странно, умиротворенным. Возможно, что боль его никуда не делась, лишь отступив вглубь, но улыбка стала появляться на лице куда чаще!
Как раз к осени Кантор начал брать его с собой, когда решил, что юноша сможет перенести такое испытание для психики, как высший свет и знать без последствий.
В первый раз Айсен волновался настолько, пытаясь удержать в памяти хоть что-то из обширного свода правил западного этикета, в котором его наставник неожиданно тоже оказался знатоком, что едва не свалился в обморок, с трудом вспоминая, что людям полагается еще дышать. Однако в целом вечер у недавно овдовевшей баронессочки прошел тихо и мирно, хозяйка дома была полностью поглощена своим старым добрым другом, а немногочисленные гости - перемыванием им костей. От Айсена не требовалось почти ничего, и ему даже досталось небрежное замечание: «Какой миленький мальчик!».
И на том спасибо: Айсен испытал лишь облегчение, что не ударил в грязь лицом и справился. Никакого триумфа он не ощутил, только громадную усталость, как только отпустило напряжение.
Естественно, что дело не ограничилось единственной успешной вылазкой, и она повлекла за собой другие. Постепенно Айсен привык, наблюдая из тени громкого имени своего наставника за этой странной, непохожей ни на что жизнью, в которой романтические фантазии, набившие оскомину еще стараниями Фей, превосходно сочетались с изощренной ядовитой циничностью, дополняя друг друга. Интриги и первая дуэль на его глазах в сиянии шелка, и невинный флирт и почти ничем не прикрытые измены… Есть ли во всем этом что-то настоящее?
- Есть, мальчик, - заметил Кантор, глядя, как герой нынешнего турнира недовольно стряхивает с клинка густые тягучие темные капли. - Смерть - она всегда настоящая… Но вопрос ты задал хороший!
Он непривычно тепло улыбнулся ученику. Главным оружием трубадура против тех, кто превосходил его в родовитости, но не в уме, оставались дерзость и насмешки. Оружием, с которым не сравниться иной шпаге, хотя и клинок не выглядел в его руках неуместным. Кантор даже попробовал добиться чего-нибудь от Айсена и на этом поприще, но тут уже потерпел полное фиаско.
- Господи, да что ж ты ее боишься! Она не кусается! Во всяком случае, с той стороны… Обязательно запомни, что ты сейчас сделал! Может быть, тебе повезет, и твой противник умрет от смеха. Как ты собрался мчаться куда-то на край света, если и кухонный ножик в руках едва удерживаешь?!
- Я не собираюсь ни с кем драться! - протестовал молодой человек.
Кантор был не совсем прав. Гибкое, развитое давнишними занятиями танцем тело легко вспомнило ловкость, забытую из-за всех болезней и лавиной следовавших в его жизни перемен, из-за которых тренировки были заброшены. Так что проблема заключалась несколько в другом.
- Да? А грабителю на дороге ты тоже песенку споешь? - ехидно интересовался мужчина, - Слово, знаешь ли, иногда нуждается в подкреплении более весомыми аргументами. Точно блаженный!
Однако неизбежное все-таки случилось, причем как всегда в максимально неудачный момент. Обычно чертов ошейник оставался тщательно скрытым одеждой, но день был душным и очень жарким, и Айсен немного ослабил ворот, чтобы освежиться, будучи уверенным, что его никто не видит.
Волнение не помешало ему отыграть так, что Ее Светлость, на приглашение которой Кантор рискнул притащить своего ученика, осталась довольна и улыбалась юноше в высшей степени доброжелательно.
- Что ж, вижу, слухи нас не обманули, и ученик достоин учителя! Однако что с вами, мой друг? - все еще придерживая подле себя Айсена, обратилась Элеонора к трубадуру, едва успевшему в тайне вздохнуть с облегчением. - Вы не заболели, что решили вдруг стать рабовладельцем?
