Рената Башарова - Исповедь бандерши. 100 оттенков любви за деньги
Сейчас, вздохнув свободней, я поняла, что я люблю свою дочь! Живя с мужем, я выслушивала его неизменные попреки на тему: «Юлька — плохая мать! Генетика сказывается». И в свете этого я раздражалась, нервничала, если ребенок меня не слушался. Мне хотелось во что бы то ни стало доказать Роме, что я хорошая мать. А, согласитесь, — это же невыносимо…
Зато теперь, выходя с ней на улицу, я гордилась. Она такая живая, такая разумная, так хорошо говорит. И очень симпатичная. Да, с характером, но разве это минус? Отнюдь. Так что с генетикой все в порядке, я думаю.
В Египте. Пьем за любовьЛайнер приземлился на далеком Африканском материке.
Мы с Иришей, войдя в зал аэропорта, чуть не оглохли. Толчея, как на восточном базаре. Шум, гам, ругань. Итальяшки, словно огромные попугаи, пытались перекричать друг друга, темпераментно жестикулируя, норовя побыстрей протиснуться к паспортному контролю. Ох и нация — психи, ей-богу. Ай-ай-ай, а еще синьорами называются. Толпа просто озверела! И чего спешить? В такой давке можно и копыта отбросить. Я такой дикости еще не видела. Да, представить жутко, что ж там за «пять звезд»… Ну прошли.
Комфортабельный автобус на бешеной скорости несся вперед, мча нас в дивный город Шарм-эль-Шейх. Мы испуганно вжались в сиденья. Вот так марафон! Водитель пьяный, что ли? То он нагло катился по встречной полосе, то резко тормозил, истошно сигналя, то вдруг развивал немыслимую скорость. Мамочки! Не дай нам бог загинуть в песках.
Но, подъехав к отелю, мы радостно переглянулись. Он был просто потрясающим. Пройдя песочного цвета арку, пестревшую арабским орнаментом, мы вошли во внутренний дворик отеля. Три каменных верблюда в окружении высоченных пальм встретили нас. Миленько, как будто попали в сказку, во дворец к иранскому шейху.
Маленький, шустрый служащий отеля, любезно улыбаясь, выхватил у нас чемоданы и быстро покатил. Мы с Иришей важно вошли внутрь райской обители. Ну ах! Взгляду предстал огромнейший круглый холл, залитый солнечным светом, пробивающимся из-под стеклянного купола, отбрасывая цветные блики от замысловатого витража. Мраморный пол, старинная резная мебель, лепка и роспись на стенах… Вот это пять звезд! Я б даже в шесть оценила. Непонятно одно, почему билет, включающий питание, выпивку, перелет, — стоит совсем недорого. В чем подвох?
Разложив вещи в уютном двухместном номере, мы пошли обследовать территорию. Здания терракотового цвета, выполненные в классическом арабском стиле, располагались полукругом. А внутри этого полукруга — красота неземная. Бирюзовые бассейны, полосатые шезлонги, ярчайшие ухоженные газоны, утопающие в цветах дорожки. Просто невероятно чистенькие дорожки. С мылом, что ль, моют? Цветущие кустарники гибискуса не только красного, но и желтого цвета. И главное, пальмы, совершенно не высохшие от палящего солнца. Учитывая, что воды пресной у них почти нет, то в какую же сумму влетает такой уход? Дивно.
— Класс, Юлька! — восторгалась Ирка, озираясь по сторонам.
— Да, я не ожидала такой красоты… — счастливо вздохнула я, глянув на часы. — А нам уже обедать пора, пошли!
Зайдя в ресторан, мы начали метаться вокруг круглой стойки, заставленной всевозможной снедью. И то хочется, и это. В глазах рябит от разнообразия. Сдуру мы нагрузили два полных подноса, которые еле доперли до столика. Глядь вокруг, а люди понемножку берут.
— Ой, Ирка, мне кажется, на нас все смотрят, смеются, — прошептала я подруге, заливаясь краской.
— Да, как с голодного края! Давай в следующий раз понемножку брать. Съедим одно — пойдем за другим, да? — краем глаза наблюдая за англичанами, чинно обедающими за соседним столиком, согласилась подруга.
Насытившись, мы довольно уставились друг на дружку.
— Так, чего-то не хватает! — хихикнула Ирка. — Хочется праздника.
— Сейчас достану праздник, — хихикнула я в ответ, доставая из сумки бутылку водки, запасливо припрятанную еще дома.
— Вот, а то хороший обед, но на сухую переварить трудно, — веселилась она.
— Совершенно верно! Опять же — для дезинфекции. Кто знает, какие бактерии в их египетской стряпне? — поддержала я.
Раз хряпнули, второй. Хорошо сидим! Тут из недр моей сумки затренькал мобильный. Рома. Брать или нет? Очень уж подмывало похвастаться.
— Ромашка? Бери скорей! — запрыгала на стуле подружка, предвкушая скандальчик, хоть и телефонный.
— Привет, отлично дела. Как где? В Египте, а тебе что, тещенька любимая не доложила? Ой, хорош уже, не играй в хорошего папу… Что? — сделала я круглые глаза.
— Что говорит? — Ирка, бедная, аж на стол залезла от любопытства.
— Говорит, что дитя бросила и булки грею на его деньги, — зашептала я, прикрывая рукой трубку.
Ирка, выхватив аппаратик, любезно прощебетала:
— Привет, Ромашка! Да ты не расстраивайся, мы вовсе не на твои денежки гуляем! Как на чьи? У тебя зарплата какая? Вот то-то и оно, Ромашка. А остальные деньги — это не твои! Как чьи? Да это же гуманитарная помощь, посланная твоей жене от водителей города! Ха-ха! — заливалась Иришка ехидным смехом. — Да, пока-пока, дорогой!
— Пацана сейчас кондрашка хватит, — держась за живот, хохотала я.
— Блин, ну все-таки мне не верится, что вы расстанетесь. Такая любовь была, — мечтательно протянула девушка.
— Какая, Ирка? — махнула я рукой, и глаза невольно налились слезами.
— Неземна-а-я, — вздохнула она и налила по третьей. — Ну, за любовь!
* * *Иришка, обмотавшись цветным парео, стояла на пирсе, ведущем далеко в море. Позирует! Вот уж любитель фотосессий.
Но и то сказать — высокая, ладная блондинка. Красивые сильные ноги, аккуратная попка, тонюсенькая талия, царская осанка и такие наивные, веселые зеленые глаза. Красотка, но без надменности, обычно приписываемой высоким блондинкам.
Я же фотографироваться ненавижу. Смотрю на себя в зеркало — кажусь себе просто красоткой. А гляну на фотографию — хочется скорей порвать ее, чтоб никто не видел! А когда окружающие начинают убеждать меня, что я хорошо вышла, я и вовсе расстраиваюсь. Ну что, нельзя сказать, что в жизни я совсем другая?
Да, ребята… Красное море — это нечто особенное. Большего удовольствия я от купания никогда не испытывала. Нырнешь в маске, а вокруг тебя плавают, не обращая на тебя малейшего внимания, разнокалиберные обитатели морских глубин. Кажется, протянешь руку и схватишь рыбку, но она оказывается не так уж близко. Все дело в маске увеличительной. Но качества она отменного, никакого искажения вида. Рыбы же здесь — просто невероятные. Пестрят всеми цветами радуги, и не только. Всеми полутонами тоже, пожалуй.
Ирка поначалу боялась нырять, отлеживалась возле бассейна. Где-то услышала, что в море есть мурены, и уперлась, ничем в море не заманишь. На все мои убеждения, что мурены водятся только на большой глубине, она не реагировала. Познать всю красоту природы ей помогли опять-таки пресловутые сто граммов.
Вкусив обильный завтрак, мы то и дело подзывали официанта с просьбой поднести еще водочки. Халява — дело такое, меры она не знает. Зря, что ль, деньги отвалили за «все включено»? Не зря, надо их объесть и обпить по полной, пусть лучше пузо лопнет!
И вот, накушавшись, Ирка смело понеслась в море. Один раз нырнув, а потом с восхищенной физией вынырнув, и все — в бассейне она уже не плескалась!
Мы лениво растянулись на шезлонге. Тут зазвонил Иркин телефон.
— О, Баклан звонит! — подскочила она.
Нет, она не обругала звонившего, она просто назвала его по фамилии. Ее муж Валерчик был Баклан. И что самое прискорбное для женушки, и ее он заставил взять эту ужасную фамилию. Иначе, поставил он ей условие, не женюсь! Пришлось покориться. И никакие доводы, что есть такая птица, гордая и огромная, Иринку не утешали. Придя в какую-то организацию, где нужно было представиться по фамилии перед аудиторией, Ирка, краснея, говорила:
— Вандышева, ой, нет, Баклан, я замуж вышла…
Люди начинали сдавленно хихикать… Мило почирикав с любимым мужем, она вернулась к принятию солнечных ванн. Тут моя мобилка ожила. Любопытная Ирка тут же встрепенулась, приняла вертикальное положение и навострила уши.
— Привет, Ром. Хорошо, отдыхаю, — вздохнула я, услышав родной голос, — а ты как? Через пять дней приеду. А зачем, Ромка? Все равно уже ничего хорошего не выйдет… Еще ребенка? — хмыкнула я. — Ты и с одной возиться не хотел… Изменился? Люди в таком возрасте уже не меняются. Да и вообще, разбитый кувшин не склеишь! Все, не хочу слушать, не сойдешь с ума, переживешь. Все, давай!
— Юлька, он что, ребенка еще хочет? — вытаращила глаза Ириша.
— Представляешь? Вообще крыша поехала, я с одной намучилась, что до сих пор вспомню — вздрогну. Цирк! — засмеялась я.
Но на душе было тепло. Неужели он и вправду меня любит, хочет жить со мной? Наверное, этот случай его встряхнул.
