Рената Башарова - Исповедь бандерши. 100 оттенков любви за деньги
— А кто это? — полюбопытствовала я.
— А, это Ритка, маникюрша. Я ее теперь каждую неделю вызываю. Берет недорого, а делает очень качественно, — выпуская сизую струйку дыма, поведала соседка.
Тут у меня в голове щелкнул выключатель. У меня частенько так бывает. Щелк — и появилась в голове идея! И я моментально приступаю к исполнению, ибо по натуре слишком нетерпелива, натуральный холерик.
— Ты, как она придет в следующий раз, позови меня. Я хочу спросить, не захочет ли она меня выучить на дому?
Так, неожиданно для всех и самой себя я стала учиться. И почувствовала себя гораздо спокойней. Хрен с ней, с неудачной личной жизнью, уйду рано или поздно. Но у меня уже будет профессия!
Я тоже иду на «мероприятие»Рано, в восемь месяцев, Ариночка пошла. Смешно расставив маленькие ручки, удивленно вытаращив веселые глазенки, она шагнула раз, два и шлепнулась на попку, расхохоталась! Благо на попке памперс, приземляться не больно. А сейчас ей почти годик — бегает вовсю!
Я, выучившись делать маникюр, уже понемножку начала этим зарабатывать. С энтузиазмом я ходила по улице с коляской, знакомилась с женщинами и приглашала их к себе домой. Сначала, когда, сидя ночами, я рисовала на искусственных ногтях орнамент, училась, Рома, как всегда, подвергал меня остракизму. Опять, мол, херней занялась!
А вот когда привела первую клиентку на маникюр с рисунком, и из комнаты послышался писк проснувшейся дочурки… Он первый раз в жизни поменял памперс! И невозмутимо, как будто каждый день это практикует, вынес его в мусор. Я от удивления чуть со стула не упала, а клиентка моментально отреагировала, вздохнув:
— Ой, какой муж у вас золотой…
— Да, — отвечаю, — повезло мне с ним…
И так как у меня уже было немного своих свободных денег, я могла чаще приезжать к маме с бабушкой на такси. Зайдя, стоя на пороге, я услышала громкий бабушкин крик, доносившейся с балкона:
— У-у, етит твою мать! А ну марш отсюда, ненаедные!
А, ясно. Бдит свой палисадничек с вишнями от соседских мальчишек. Летом бабка всегда на посту. Старушка, выполнив миссию, еле волоча больные ноги, вернулась в комнату. Аришка, тут же узрев жертву, кинулась наперерез. Бабулька испуганно замерла, крепко ухватившись за дверной косяк.
— Дуся, Дуся, привет, — радостно визжало дитя, кружа вокруг нее, тем самым не давая пройти.
— Уйди с дороги, гадость, — с улыбкой проворчала бабушка.
Я подхватила чертенка на руки, и бабушка дошла наконец до дивана. Уселась, а я тем временем вышла на кухню водички попить.
— У-у, пусти, пусти, кому говорю! Пусти, зараза! — хныкала бабуля, отбиваясь.
Аришка, прыгая по дивану, маленькой ручонкой вцепилась в гребенку на бабушкиной голове и усердно пыталась оторвать. Бабка не уступает, отпихивает девчонку. Но какой там! Той еще веселей! Я схватила ее в охапку, тем самым уберегая бабушку от снятия скальпа.
— Это не дите, а я не знаю что. Бешеной п…ды клок! — пожаловалась бедняжка.
Баба Дуся нападениям подвергалась регулярно. Не было Аринки, зато был кот Пусик. Заклятый ее враг. Стоило бедной бабуле ночью собраться в туалет, кот тут как тут, как будто и не спал вовсе. Затаившись возле двери, он начинал яростную атаку на ее многострадальные ноги.
Бабка жаловалась:
— У меня два врага, — говорит, — кот и наш президент!
Ромка сегодня, как обычно, пошел на «мероприятие». Значит, как всегда, вернется под утро. Я уже к его наглым гульбищам привыкла, и даже находила в этом свои плюсы.
Поэтому сегодня я решила остаться у матери и тоже сходить на «мероприятие», а Роман, если что, заедет за мной.
Вечером, выйдя во двор, вдыхая душистый сентябрьский воздух, я огляделась по сторонам. Куда ж податься? Погода шепчет: «Налей и выпей».
О! На ловца и зверь бежит!
Полина, соседка, под ручку с младшим братом, по кличке Обалденный, не спеша прогуливались по двору. Скучающими взглядами обводя пейзаж, в надежде найти компанию.
А компания — вот она! Тоже скучает.
— Привет, Полинка! Привет, Обалденный!
— Привет, Юлька! — обрадовалась Полина. — А ты чего это в наши пенаты пожаловала?
— А ты все хорошеешь! — быстро добавил Обалденный. Потешный пацан, сколько я его знаю, а знаю, слава богу, лет десять, приветствует меня этой фразой.
— А пошли-ка в кафе! — с ходу предлагаю им.
— Да не знаем, денег-то у нас немного, — засомневалась парочка.
На что я, пребывая в чудесном расположении духа, продекламировала им в ответ:
Живи, безумец! Трать, пока богат.
Ведь ты же сам — не драгоценный клад.
И не мечтай! Не сговорятся воры
Тебя из гроба вытащить назад!
Да, Омара Хайама оспорить трудно. И мы поспешили пропивать «богатство» в ближайшую кафешку.
Люди добрые! Как же я там «накушалась»!
Поначалу я возомнила себя гадалкой. Брала в руку ладошки Полины и Обалденного, проникновенно вещала, задумчиво качала головой, на ходу выдумывала невероятные события, обещала им несметное богатство…
Потом — интеллигенткой (начала замысловато выражаться, оттопыривать мизинчик).
Потом, увидев никелированную трубу, не знаю, для чего предназначенную, я, лихо опрокинув еще рюмашку водки, понеслась к ней. Решила тряхнуть стариной и показать миру на что способна! Теперь я возомнила себя профессиональной стриптизершей.
Ну все было хорошо! Я порхала как бабочка, Обалденный кружил вокруг, Полина хлопала в ладоши… Но подошла официантка и обломала нас, сказав, что кафе закрывается.
Ничего, мы продолжили на улице. Горланили песни пьяными голосами, прихлебывая винишко. Уселись на деревянной лавочке, тут вино и кончилось.
Полинка подхватилась и понеслась добывать спиртное.
А мы с Обалденным кричали ей вслед:
— Мы требуем продолжения банкета!
Потом мы с Обалденным, обнявшись, затянули грустную песню:
Ой, у вишневому саду, де соловейко щебетав,
До дому я просилася, просилася,
А вин мене все не пускав…
И… О ужас! Я увидела быстро приближающегося к нам Рому…
— Ну все, Обалденный, смерть наша идет!
Мент — гаишнику не кентНе буду утомлять вас жалобным рассказом о том, что он мне сказал и сделал. Все и так догадываются.
Скажу одно — по результатам судмедэкспертизы, на теле и лице у меня было зафиксировано двадцать шесть гематом, проще говоря — синяков.
После его «воспитательной кампании» я вызвала такси и уехала за город, к крестной, которая с весны до поздней осени жила на даче.
Все, это уже был конец. Скандалы — это как пунктирная линия: сначала между точками большое расстояние, потом меньше, меньше. И наконец это сливается в одну сплошную черту. Которая перечеркивает все, что было раньше. И тогда понимаешь, что терпеть уже нет сил и желания…
Когда человека загоняют в угол, не оставляя ему выбора, он рано или поздно начинает защищаться.
На следующее утро, составив в голове зловещий план, я тщательно оделась и отправилась на работу к мужу.
Вошла в здание, где располагалось их управление, спросила командира роты.
Тук-тук…
— Здравствуйте! — говорю.
— Что вы хотели, девушка? — лениво спросил командир. Молодой, крупный мужчина с неприятными «рыбьими глазами».
Я сняла темные очки. У мужика глаза на лоб полезли.
— Я, — говорю, — жена вашего подчиненного, Лаврушко. Это он меня избил и делает это регулярно.
— А что вы от меня хотите? — нагло ответил он, усмехаясь.
— Я хочу, чтоб вы поговорили с ним. Вы ж командир роты, вы должны и воспитательной работой заниматься вроде…
— Девушка — это ваши семейные дела, меня это не касается! — с раздражением ответил он. — И вообще, чего вы жалуетесь?! Насколько я знаю — у вас маленький ребенок. Ну и кому ты с ребенком будешь нужна?
— Как кому? Один женился, и другой женится… Значит, вы помочь отказываетесь… — констатировала я факт.
— Я просто ничего не могу сделать! — спешно выпроводил он меня. — Разбирайтесь сами.
Ну сами так сами! Значит, придется применить шоковую терапию. Я взяла такси и поехала в больницу — снимать побои.
С полученной справкой я направилась в наше районное отделение милиции.
Все мы знаем, что мент гаишнику не кент, поэтому опера с превеликим удовольствием приняли у меня заявление!
Оттуда я вернулась домой, к матери. И не успела я переодеться — звонок в дверь.
На пороге бледный как мел Роман, рядом его командир с вытаращенными «рыбьими глазами».
— Девушка, зачем вы это сделали? — начал возмущаться командир. — Вы что, не понимаете, что вы создали большую проблему своему мужу и вообще всей нашей роте?!
— Конечно, понимаю. Я для этого и написала заявление, чтоб сделать вам проблему! — довольно хмыкнула я в ответ.
