Виктория Абзалова - Фантазм
…Да, мадам Мадлена была очень и очень ревнива! Хотя и обходилась без скандалов и ругани, считая это несолидным.
- Айсен? - она окинула растерянного юношу придирчивым взглядом, в первую очередь, пытаясь оценить сходство, полное отсутствие которого настроило ее на практически благодушный лад.
Внезапно, цепкий женский глаз вычленил небольшую, но очень значительную деталь в облике паренька, в корне менявшую ситуацию - недвусмысленно видневшийся в вороте край ошейника… Мадлена величаво выпрямилась.
Сомнительно, что юноша носит его ради удовольствия!
На что направлено внимание хозяйки, Айсен понял мгновенно и сжался от неосознанного страха, прокатившегося вдоль неоднократно поротой спины липким холодком. Ладошка метнулась верх: толи прикрыть, толи уцепиться, как за единственный пока незыблемый ориентир, - узкую полоску металла, непроницаемым барьером отгораживающую его от мира обычных людей… Свободных!
И замерла на полпути…
Оказывается, в тесном мирке корабельной команды, под ненавязчивой, но от этого не менее крепкой опекой всеобщего приятеля Луи, он на самом деле расслабился, умудрился забыть о своем положении вещи… Что ж, к хорошему привыкаешь быстро!
И возвращение к реальности было далеко не самым приятным чувством!
Господин это одно, госпожа - совсем другое! Как солнцу и луне - свое время, так и каждому из них - так же свое место, и нельзя сказать, что кто-то важнее! Господин - правит миром, госпожа - правит домом господина…
И для таких, как он, - лучше не попадаться лишний раз на глаза!
Речь даже не о каких-то издевках, - хотя и такое бывало, уж если хозяин заиграется наложниками и выкажет пренебрежение… Просто: госпожа иногда говорит с рабами - озвучивая свою волю либо расположение. Иногда из няньки делая наперсницу и поверенную, а из любимой служанки, зачесывавшую волосы как нравится, кладезь сердечных тайн и салфетку для слез… Но ему-то расположения госпожи ждать не от чего!
И каким бы добрым не был хозяин, - на его госпожу, в случае чего, не жалуются!!
Губы беззвучно дрогнули в приветствии, но вовремя прозвучала подсказка:
- Мадам.
- Мадам… - покорно пролепетал Айсен.
Очевидная растерянность и страх в синих глазах юноши неприятно царапнули женщину по сердцу и заставили ее нахмуриться.
Растерянность немедленно переросла в панику. Парнишку разве что не затрясло: у него на лице было выражение кролика, которого уже начал заглатывать и переваривать удав!
Извечная женская жалостливость, многократно усиленная мощным материнским инстинктом, моментально взяла верх над всеми иными соображениями, да и муж представил юного раба совсем не как домашнюю утварь.
- Айсен, да? - она подошла ближе, доброжелательно улыбаясь и отложив разъяснение обстоятельств до более удобного случая: не грудью же вставать, прямо на пороге требуя объяснений что да как и почему, выясняя отношения на глазах прислуги и детей!
- Ты знаешь наш язык? Это хорошо, тогда тебе будет совсем нетрудно… Меня можешь звать мадам Мадлена, ну а с Фей и Аланом вы уж сами как-нибудь разберетесь.
Мадлена не удержалась и все-таки обняла оцепеневшего паренька, не отводившего от нее завороженного жалкого взгляда, сразу же ощутив, насколько он напряжен: плечи под ее ладонями слегка подрагивали, как перетянутая струна, которая готова вот-вот лопнуть.
- Ты наверняка устал с дороги и проголодался, - мягкие теплые руки успокаивающе поглаживали, в то время как юношу уже уверенно увлекали в сторону кухни, не обращая внимания на робкий лепет, что язык он знает немножко еще, ничуть не устал и совсем-совсем не голоден.
- Идем, Берта найдет тебе что-нибудь вкусненькое, а то ведь ужин еще нескоро! Потом я покажу тебе, где ты будешь жить, - устроишься как тебе нравится…
Прежде чем выйти, Мадлена обернулась на мужа, сумев коротким взглядом выразить множество возникших у нее вопросов, требующих подробных ответов, и получив в ответ столь же краткий кивок, одновременно выражающий согласие вместе с одобрением ее действий в отношении Айсена.
Молчаливый диалог родителей не прошел мимо Алана, очень его обрадовав: ошейник он не заметил, а новый знакомый ему понравился сам по себе, будучи к тому же иноземцем, а значит, давая возможность повыспрашивать о заморских диковинах в свое удовольствие. Мать же могла стать серьезным препятствием для всего этого. Алан не помнил, чтобы она открыто и яростно шла против воли отца, но Мадлена Кер, несмотря на внешнюю мягкость, на самом деле обладала характером железным, и игнорировать ее мнение не рисковал никто, в том числе и супруг. Она была из тех людей, которые обладают способностью единственным словом ли взглядом расставить все по надлежащим местам, определяя, что «годится», а что «не годится». К последнему могло быть отнесено что угодно: от недостаточно свежей выпечки и чересчур костлявой рыбы на обед, выреза платья и необоснованно переплаченного за него портному денье, до недобросовестности кого-либо из мужниных приказчиков и жирной рожи отца Конана, вместо службы шарившего поблескивающими глазками по всему, что двигалось и носило юбку. Имевший несчастье утратить ее расположение очень скоро начинал об этом жалеть, ибо вернуть ее доверие было потруднее, чем попасть на прием к Папе Римскому, а поставить на место Мадлена тоже могла не утруждая себя. Айсен само собой подобных подробностей не знал, но неожиданная доброжелательность хозяйки ошеломила его и без того.
Еще одним человеком, кто взирал на происходящее с глубочайшим недоумением, оставалась Фей - с братом-то все ясно, но с чего бы такое внимание старших к непонятному приблуде?! Ясно, что первое ее мнение о «госте» оказалось отнюдь невысоким, если не сказать пренебрежительным: моль в обмороке… хотя смазлив, конечно, не отнимешь!
В шестнадцать лет (почти семнадцать!) - простительно путать характер с апломбом и напускной самоуверенностью.
***
Айсен проснулся резко и сразу, как от удара, вскинувшись на постели, хотя прикосновение ко лбу было очень легким, почти невесомым.
- Тише-тише! Не пугайся… - Мадлена придержала его, присаживаясь рядом на краешек высокой узкой постели так близко, что юноша невольно едва не шарахнулся в сторону. - Ты так долго и крепко спал, что я подумала: не заболел ли…
Страшно смутившись от искреннего участия в тоне, Айсен бросил быстрый взгляд в сторону окна: ставни были распахнуты и становилось ясно, что сейчас никак не меньше полудня, а то и далеко за!
- Ох!! - глядя на госпожу несчастными глазами, юноша неловко промямлил, - Простите…
С чего это вдруг он так разоспался?!
Что сама госпожа пришла его будить!! Стыдно-то как! Не успел порог переступить, а уже нахальничает!
Но женщина только благодушно рассмеялась и опять, как бесчисленное число раз вчера, - погладила по плечу, механически расправила воротничок ночной сорочки Алана, пожертвованной ему давеча вечером, убрала со лба встрепанные волосы…
- Что ты! Что такого? Значит, тебе и нужно было отдохнуть хорошенько! Выспался? - Мадлена была даже довольна: видимо, мальчик действительно наконец расслабился совсем и почувствовал себя в безопасности!
После откровенного разговора с мужем, который без утайки поведал все известные ему обстоятельства из жизни юного раба, - суровая госпожа проплакала полночи, одновременно негодуя на Бога за крайнюю несправедливость и благодаря Его, что ее дети растут в достатке и довольстве. Уснуть она все равно бы не смогла при всем желании и оставшиеся пол ночи, приводя себя в порядок, чтобы на утро можно было без опаски показываться людям, - в нарушении Евангельской заповеди она поклялась себе, твердо определив, что сделает для этого загубленного ребенка все, что в ее силах.
И даже больше! По здравому рассуждению, Айсен не может отвечать за буквально вбитые в него пристрастия и склонности. И уж всяко лучше любовь, пусть даже к мужчине (вон, трубадуры нынче - о чем только не поют!!), чем тот блуд, который осознанно творят святые отцы прямо в церквах!
Мадлена знала о чем говорила ибо однажды стала невольным свидетелем греха, свершаемого прямиком за кафедрой - без малейшего стыда либо опасения!
К тому же, она рассудила, что по всему - мальчик просто потянулся к кому-то, кто отнесся к нему не как собака к куску сырого мяса! И понадеялась, что тот сможет перерасти свою привязанность, в которой обостренная чувствительность первой влюбленности усугублялась впечатлениями от пережитого…
В этом споре - Мадлена Кер была отнюдь не на стороне деверя!
Хотя когда-то сама упрекала мужа в небрежении чаяниями родного брата, сейчас она была далека от оправданий, и счастье, что Тристан не перевиделся с ней немедленно! Единственное, о чем жалела сейчас Мадлена, - это то, что Филиппу не удалось выкупить мальчика сразу же, а то и все девять лет назад, пока юноша еще не попал в «школу».
