Люциан Бэйн - Война Доминантов. Раунд 1 (ЛП)
- Ах да. Ты терпеть не можешь причинять женщинам боль. И это мне нужно задаться вопросом, что произошло с тобой, что настолько яростно настроило тебя против этого.
- Ты думаешь, что отсутствие желания причинять женщинам боль - это что-то из области фантастики?
Наконец, она посмотрела на меня с видом профессионала. Внезапно мной овладело желание разбить эту маску на миллион кусочков, чтобы она больше не могла прятаться от меня.
- Это естественно и нормально. Но, как мне кажется, ты выказываешь невероятное количество душевной боли по поводу этого. Ты не замечал?
Теперь пришла моя очередь отводить взгляд. Да, я знал, я замечал. Если кто-то и замечал кроме меня, они ничего мне не говорили.
- Я думаю, это все из-за того, что меня заставили выпороть мою младшую сестру.
Она не произнесла ни слова, и я сделал глубокий вдох. Если я откроюсь ей, обнажит ли она передо мной свою душу? Это стоило того, чтобы попытаться.
- Мне было двенадцать... моей младшей сестренке было велено не играть около ручья рядом с домом. Мне сказали присматривать за ней. Ей было всего четыре года. Будучи двенадцатилетним подростком, я отвлекся, и Рейчел сделала именно то, что ей сказали не делать, и... - я пожал плечами, сжимая в пальцах выступающий шов на своих штанах. - Отец вернулся домой и обнаружил это, и ее наказали. А меня заставили выпороть ее, - я неспешно царапнул зубами по нижней губе. - Мне никогда не было так чертовски больно. Это была только моя вина. Только я один должен был быть наказан, и я умолял его наказать меня, а не ее, говорил ему, что он может нанести мне столько ударов, сколько ему захочется. Но он ответил мне «нет». Что это лучшее наказание. Благодаря такому наказанию я никогда не забуду об этом. И он был прав. Я так и не забыл, - я не мог смотреть на нее, тяжесть стыда прожигала мое тело насквозь.
- Какие... были ее мысли по этому поводу?
Боль обволокла мою грудь, и я задохнулся от нахлынувших чувств.
- Она плакала и умоляла меня остановиться. Но я слишком боялся моего отца, чтобы прекратить делать это, поэтому я продолжил. Он заставил меня нанести ей десять ударов розгой. Ей было всего четыре года, - я стиснул зубы, слезы обожгли мои глаза. - Она... даже после этого ей захотелось утешить меня, - прошептал я. - Она была такой... милой. Я плакал даже больше чем она, и она хотела помочь мне чувствовать себя лучше, - я покачал головой, обуреваемый безмерным гребаным чувством печали. - И этот долбанный ублюдок не позволил ей.
- Мне так жаль.
Я кивнул.
- Мне тоже. Я никогда никому не говорил об этом. Это слишком постыдно.
- Я понимаю.
Я вытер лицо и посмотрел на нее.
- Ты понимаешь это чувство стыда? То, которое завладевает тобой, хотя ты не сделал ничего, чтобы заслужить его?
Она кивнула.
- Да, я понимаю. Я ощущаю его от того, что произошло со мной, но я ничего не могу с этим поделать.
Тара слегка пожала плечами и улыбнулась.
- Это, - произнес я.
- Что это?
- Притворство, что тебе это не причиняет боли.
- Боли? Не так много. А вот злости, да.
Она пребывала в состоянии отрицания. Пусть так. И пока она не разберется с болью, Тара никогда не сможет ее преодолеть. Так же было и со мной, но у меня никогда не было причины разбираться с ней. А ее боль нуждалась в том, чтобы с ней покончили, потому что она отгораживала ее от жизни. Боль отгораживала ее от способности чувствовать. И она отгораживала Тару от меня.
- Сегодня вечером я Дом.
В одно мгновение ее защитные барьеры взлетели до небес, и боль ударила меня наотмашь. Но было неважно, насколько это ранило. Неважно, что это ощущалось точь-в-точь, как когда моя сестренка была разочарована мной. У меня были обещания, которые я должен сдержать. У меня были оковы, которые я должен был разорвать. И у меня была женщина, которую я должен был освободить.
А удовольствие было моими «ежовыми рукавицами».
- Ты помнишь, милая, что я обещал сделать с тобой?
Она хлопнула руками и прочистила горло.
- Да. Помню, - она потерла свои ногти. - Я помню.
- Произнеси это.
- Лучше не буду.
- Сегодня вечером Дом здесь я, милая. И это означает, что ты сделаешь так, как я говорю. И называй меня Мастер. Если, конечно, ты не готова покинуть шоу.
Она покачала головой, отведя взгляд вправо.
- Нет. Никакого ухода. Просто... скажите мне, что делать. Мастер.
Я не знал, что больше изнывало от боли. Мое сердце или член.
- Я хочу, чтобы ты это сказала. Скажи мне, что я собираюсь сделать с тобой.
- Заставить кончить, - выплюнула она.
- Именно. Испытать принудительный оргазм. Я также собираюсь связать тебя. И я собираюсь ласкать каждый миллиметр твоего восхитительного тела. Губами. Языком. Пальцами. И членом. А теперь поднимайся. И разденься для меня. Медленно.
Мое детальное описание шокировало ее. Но не так, как захватило меня. Произнеся эти слова вслух, я тут же стал невыносимо твердым.
- Прямо сейчас?
- Прямо сейчас.
Она на краткий момент замялась.
- Могу я доплатить тебе, чтобы я могла отвязаться от этого?
- Ты забыла, что я был готов доплатить тебе, чтобы сделать это.
И это было все еще правдой.
- Отлично.
В ее голосе была злость, под которую она замаскировала боль. Именно ту, которую мне необходимо сокрушить. Тара встала и начала раздеваться.
- Медленнее.
Она раздраженно выдохнула и стала раздеваться медленнее, вид ее задницы, исполосованной красными отметинами, заставил меня лишь сильнее зажмурить глаза. «Черт».
- Повернись ко мне.
Я выждал пару секунд и открыл глаза. Она стояла совершенно обнаженная, прикрывая руками тело.
Я посмотрел на нее.
- Интересно, догадаешься ли ты, что я попрошу тебя сделать дальше?
Сделав глубокий вдох, она посмотрела вверх и… убрала руки.
- Очень хорошо. Просто замечательно. Теперь подойди сюда, - я стоял и ждал, когда она повинуется, мой взгляд остановился на ее груди. Потребность приласкать ее забрала всю силу из моих ног. Она остановилась передо мной, ее взгляд был сосредоточен на моем торсе. - Раздень меня.
Тара не спеша закатила глаза, и взглянула на меня своим истинным взглядом. Она покачала головой и начала поднимать мою футболку вверх по кубикам пресса. Я немного наклонился, чтобы она могла стянуть ее через мою голову.
- Опустись на колени. И спусти мои штаны.
Она опустилась на колени и сделала так, как я сказал, ее движения все еще были отрывистыми и злыми. Но это было нормально. Пока нормально.
Когда моя одежда была снята, я прошептал:
- Прикоснись ко мне.
- Где?
- Везде.
- Начиная откуда?
- С моих ног. Прикасайся губами.
Она фыркнула и пробормотала что-то невнятное, когда опустилась на пол и начала целовать мои ноги, издавая громкие чмокающие звуки, поднимаясь вверх. Было сложно не рассмеяться, но я на самом деле нуждался в том, чтобы сделать все хорошо.
- Ты пропустила место для поцелуя, - я толкнул ее обратно на колени, удерживая руки на ее голове. - Я надеюсь, ты осознаешь, что сейчас я веду себя, как очень добрый Мастер. И, возможно, пока твоя попка саднит от порки, киска уж точно в порядке.
Взяв в руку член, я направил его к ней.
- Вот, милая.
- Я прекрасно знаю, где он находится. Господи, уж его-то я не могла пропустить.
- Я тоже так подумал. Однако ты пропустила эту часть моего тела.
- Я не пропускала его.
- Так ты не подчиняешься?
- Думаю, можно это и так назвать.
- Теперь мне придется наказать тебя.
- Больше, чем ты уже это сделал?
Блять. Как печально, что я не мазохист, потому что ее слова и отстраненный голос гарантировали бы мне долбанный сногсшибательный оргазм. Я сильнее проявил свою доминантность.
- Ложись на диван, Тара. На спину.
Словно двухлетняя малышка, она поднялась на ноги и потопала к дивану, где улеглась так, словно очутилась в гробу.
Я подошел и встал рядом.
- Посмотри на меня.
Она посмотрела на меня.
- Раздвинь широко ноги.
Она прикрыла глаза и раздвинула ножки примерно на половину от требуемого мной.
- Шире, милая. И посмотри на меня.
Она раздвинула их чуть шире, и я понял, что мне придется сказать ей приблизительно еще раз десять, прежде чем она раздвинет их так широко, как того хочу я. Я взял ее правую ногу и положил на спинку дивана. Затем я взял в руку ее левую ногу и опустил, после чего подтянул ее колено к плечу.
- Я хочу, чтобы ты была открытой. Очень открытой. А теперь убери руки за голову. Как будто они связаны. Если ты не сможешь этого сделать, как требуется, я свяжу тебя по-настоящему.
Она прикрыла глаза и сделала так, как я просил.
- Посмотри на меня.
В конце концов, она все-таки открыла глаза, в чьих глубинах таились боль и гнев, говоря тем самым, что нам предстоит пройти еще длинный путь.
