Михаил Дубовсков - «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!» Комментарии к книге Пушкина «Тайные записки»
Обратите внимание: вначале эти слова были запрещены к употреблению как «срамные» слова, поскольку обозначали «срамные» органы и действия, но не потому, что они были ругательные. Ругательными они стали позже, когда церковная пропаганда добилась того, что в народе и половые органы и соответствующие действия стали восприниматься, как нечто грязное и греховное. И только тогда стало возможным наполнить данные термины ругательным содержанием.
Вполне понятная логика: поскольку нет ничего хуже половых органов, то среди все слов русского языка самые гадкие слова — обозначающие эти органы и действия. Хотя со временем эта взаимосвязь вроде бы утратила свою видимость, и эти слова стали просто матерными словами, и нашим сознанием эта связь уже не улавливается, т.е. когда мы слышим матерную речь, мы не представляем в голове то реальное содержание, которое скрывается за этими терминами, точно так же как говорящий, вовсе не думает о половых органах.
Матерящийся человек или употребляет их для связки слов или просто хочет оскорбить этими словами своего недруга, просто интуитивно зная, что нет ничего грязнее и обиднее этих слов. А с чем это связано, сейчас уже никого не волнует.
Этот лексикон давно живет своей жизнью. Но то содержание, а именно связь с половыми органами, закладывает в наше подсознание такие оковы, что и речи не может быть о возможности создания сексуальной гармонии.
Это наше сознание не задумывается о взаимосвязи матерных слов и половых органов. И если я задам вам сейчас такой вопрос: назовите самые гадкие органы человеческого тела, вы, конечно, ответите: нет у человека гадких органов. Но ответит ваше сознание, а вот подсознанию матерные слова внушили совсем другое отношение.
Подсознание не оперирует словами, в нем заложены только эмоции, чувства, ощущения. И вот одним из таких ощущений является чувство стыда, связанное с половыми органами. Стыд — это чувство, которое возникает у человека при столкновении с чем-то нехорошим, когда он знает или чувствует, что так поступать нельзя. И вот это чувство в отношении половых органов внушено в значительной степени именно ненормативной лексикой. Ведь никто и нигде официально даже не говорит, что половые органы — это постыдные органы. Но достаточно того, что нам внушают с детства, что есть очень плохие слова, которые хорошие люди не говорят. И каждый ребенок знает, что конкретно обозначают данные слова, и его подсознание делает вывод на уровне ощущений: слова дурные, потому, что обозначают нехорошие, постыдные органы и действия, поэтому и нужно стыдиться и половых органов и всего, что с ними связано.
Комментируя данное произведение — «Тайные записки» — мне придется приводить выдержки из этого произведения, а поскольку у многих людей выработано устойчивое «табу» на применение этих слов в литературе, то это «табу» и срабатывает, как только человек встречает применение данных слов, и в голове возникает какое-то отрицательное магнитное поле, которое блокирует всякую способность к размышлениям. И это не мои умозаключения, а реальность жизни. И в этом вы легко можете убедиться, если почитаете дискуссии по поводу этой книги.
Поэтому, если вы будете знать о том, как зародилась ненормативная лексика и какое влияние она оказывает на наше сознание и подсознание, тогда, возможно, вы сможете контролировать свои эмоции при столкновении с такой лексикой, и сможете уже размышлять и делать какие-то выводы. А эти выводы стоят того, чтобы ознакомиться с этой книгой.
Если Вам мои размышления о ненормативном лексиконе показались не лишенными логики, я буду рад за Вас. Но это будет восприятие информации на уровне сознания, а воспринимать ненормативную лексику кроме Вашего сознания будет еще и подсознание.
Наше подсознание не воспринимает почти никакой информации в печатном виде. Определить, как реагирует подсознание на информацию, которую Вы черпаете из книг, можно по тем эмоциям, которые возникают у Вас при чтении данного материала.
Обычно человек или понимает, изложенную информацию или не понимает, а эмоции возникают очень редко. И вот эти эмоции и являются оценкой нашим подсознанием конкретной информации. И в большинстве случаев это относится к тому, что касается области сексуальных отношений. Например, порнография или возбуждает или противна, то же самое касается эротической литературы. То же самое верно и в отношении восприятия ненормативной лексики в печатной литературе.
У большинства людей эта лексика вызывает негативные эмоции. Такое отношение заложено в нашем подсознании. То, что я сейчас пишу, Ваше подсознание не воспринимает. Вы сейчас не испытываете никаких эмоций, и данная информация не меняет отношения Вашего подсознания к нецензурному лексикону.
Ваше сознание может согласиться со всеми моими доводами, но когда Вы будете читать конкретный текст с данной лексикой, у Вас возникнут негативные эмоции, которые Вы не сможете преодолеть с помощью своего сознания. И всё это я пишу не столько для того, чтобы попытаться изменить Ваше отношение, вернее отношение Вашего подсознания к ненормативной лексике (для этого потребуется в первую очередь Ваша осознанная работа, если это Вам надо), а чтобы Ваше сознание могло оценить происходящие в Вашем подсознании процессы, когда Вы сталкиваетесь с данной лексикой. И чтобы Вы винили не автора данных записок, не издателя или еще кого бы то ни было, а могли бы объективно воспринять информацию, поставив под контроль свои эмоции. А это чертовски трудно, и об этом наглядно свидетельствует все баталии относительно этого произведения.
А теперь я хочу предложить вашему вниманию вступительную статью к этому произведению Ольги Воздвиженской.
ЧЕЙ ПУШКИН?Подобно всякому великому явлению жизни, Александр Сергеевич Пушкин за двести лет существования в культуре стал не только предметом многочисленных исследований, научных открытий, гипотез и догадок. Вокруг личности поэта, как и вокруг других героев отдаленной или недавней русской истории — от Александра Невского до Бориса Ельцина, — естественным образом сложилась некая мифология. Притом и официальные биографические «жития», и сплетни кухонного типа, как правило, равно далеки от истины, которая на поверку оказывается чем-то более сложным и противоречивым, чем линейный ход жизни и деятельности героя того или иного российского мифа. Оно и понятно — любой такой герой в основе своей живой человек, а жизнь отнюдь не просто черно-белое явление.
Вот и Пушкин по-разному виделся своим современникам и потомкам. На это влияли и время и место — например, в феврале 1937 года в докладе Н. Тихонова в Колонном зале Дома Союзов на праздновании 100-летия со дня смерти Пушкина было сказано, что любовь к Пушкину, как и любовь к наркому Ежову, является формой любви к товарищу Сталину. Но в те же времена родился анекдот о двух «ворошиловских стрелках», искренне не понимавших, почему в центре Москвы стоит памятник Пушкину, хотя Дантес стрелял метче. Кроме реального Александра Сергеевича, в сознании читателя сосуществуют советизированный Пушкин Тынянова и легкомысленно-светский Пушкин «в жизни»
«ее Пушкиным» почти одновременно возникли Пушкин парадоксальных хармсовских анекдотов и Пушкин набоковских комментариев к «Онегину». Две московских средних школы носят имя Пушкина, но одна (расположенная на месте дома, где родился Александр Сергеевич) получила его в 1937 году к 100-летию со дня смерти поэта, другая (современная школа-лицей с усиленной гуманитарной программой) — в 1999-м к 200-летию со дня его рождения; в обеих, естественно, ученики уделяют особое внимание жизни и творчеству поэта, но как же не похож канонизированный в период «культа личности» Пушкин 37-го года на «солнце русской поэзии», особым блеском воссиявшее над свободной Россией в 99-м. Наконец, время от времени обнаруживаются ранее неизвестные документы и материалы, проливающие новый свет на жизнь и окружение Пушкина, и каждое следующее поколение по-своему перетолковывает пушкинский миф. Ибо в том и величие Пушкина, что он остается для нас современником и его творчество актуально для России во все времена. Так чей же Пушкин наиболее «правильный»? И вообще — чей он, Пушкин? Общий. Так и должно быть, Пушкин — «наше все», и весь — наш, Пушкин общий и у каждого свой, каждый имеет право воспринимать великого поэта с той стороны, с какой он воспринимающему ближе. И вот перед нами еще одна пушкинская ипостась.
В 1986 году в США под именем Пушкина вышла книга, породившая волну откликов, не умолкающих по сию пору. В «Необходимом предисловии» ее публикатор — поэт и прозаик Михаил Армалинский — рассказывает об истории обретения им рукописи «Тайных записок», и нет нужды эту историю повторять. Советская (и не только советская) печать сразу же обрушилась на издателя с бранью разной степени злобности — от брезгливого поджимания губ до требований чуть ли не физической расправы с публикатором. Книгу, естественно, объявили фальшивкой, хотя, надо сказать, Михаил Армалинский нигде и никогда не настаивал, что это подлинный ПУШКИНСКИЙ текст. Самого Армалинского обзывали эротоманом, извращенцем, распространителем порнографии и еще по-всякому. Но самое большое возмущение вызвал сам факт того, что кто-то посмел посягнуть на «национальную святыню», которая многими понималась как национальный идол, сияющий в своей непорочной чистоте (у королев, как известно, не бывает ног, а великий поэт, видимо, не может быть наделен кое-чем другим; и на Солнце бывают пятна, но на «солнце русской поэзии» — ни-ни; и вообще, Пушкин испытывал лишь «души прекрасные порывы», души, а не плоти). Издатели не оставались в долгу и отругивались как умели, одновременно подзуживая обвинителей издать «Записки» на родине поэта и предоставить читателю самому судить, что к чему.
