Виктория Абзалова - Вопросы цены и стоимости
Сам не зная того, Ксавьер щедро сыпал соль на открытые свежие раны. Жена… синеглазый мальчик-певец, личность которого сомнений не вызывала, и которого оказывается любимый мужчина добивался долго и упорно… Видно, Равиль застал только окончание всей этой истории, - так и того хватило!
К тому же, оба они, и Равиль, и сам Ожье, знали, что синеглазый юноша жив и здравствует в доме лекаря Фейрана из Фесса…
Значит, дело даже не в том, что он уже накрутил себе, а просто в том, что он не тот, кто нужен… И намеренно Ксавьер Таш не смог бы вернее ударить!
- Вам-то что за дело… - прошептал Равиль, обессилено привалившись к стене.
- Неужели еще не догадался? - усмехнулся Ксавьер и объявил торжественно. - Ты мне нравишься!
Юноша тут же подобрался, отодвигаясь как можно дальше:
- В каком смысле?
- А то ты не понял… - в следующий момент рот мужчины властно накрыл его.
В первую минуту Равиль растерялся от неожиданности. Да и опьянение не добавляло скорости реакции, чем тут же не преминул воспользоваться Таш, проникая в приоткрывшийся от удивления рот языком. Когда замешательство немного схлынуло, юноша обнаружил, что уже тесно прижат к стене, руки мужчины крепко удерживают его за плечи, а язык вовсю хозяйничает во рту. Равиль дернулся, пытаясь отвернуть голову, чтобы прервать чересчур настойчивый внезапный поцелуй, и вывернуться, а когда ничего не вышло, забился еще сильнее, упираясь локтями и коленями, изо всех сил пытаясь отпихнуть от себя мужчину.
Нет, никогда больше! Он - свободный! Он не обязан теперь уступать каждому встречному, кому приглянулось какое-либо из отверстий в его теле!
И Ксавьер ничего не сможет ему сделать. Возможно, положение у него сейчас не самое выгодное для борьбы, а противопоставить двадцатипятилетнему вполне крепкому физически, полному сил молодому мужчине, юноше особо нечего, но дом полон народа. Если он будет кричать, его наверняка кто-нибудь услышит, ну и на самый худой конец, совсем рядышком оставалась недопитая бутылка - а уж то, что она может при случае послужить удобным оружием, Равиль помнил хорошо. Убить не убьет, но пыл остудит, а Ожье в подобной ситуации за него заступится… От того, что он потом скажет, а еще вернее, что подумает о «лисенке» - противно замутило.
Едва эти мысли успели промелькнуть в стремительно проясняющемся мозгу, мужчина отстранился, хотя совсем выпускать юношу из цепкой хватки не торопился.
- Я закричу! - выпалил Равиль, как только его губы наконец освободились от плена чужих, горячо надеясь, что на скандал претендент на его постель не пойдет.
- Зачем? - казалось, Ксавьер удивился вполне искренне. - Чего ты испугался… Это был просто поцелуй…
Он придвинулся еще ближе, почти полностью загоняя юношу в удобный для его целей уголок.
- Разве тебе не понравилось? - мурлыкнул мужчина в самое ушко, накручивая на палец темный локон.
- Нет! - с вызовом бросил Равиль, сверкнув на него расширенными глазами, и делая очередную тщетную попытку встать.
- Значит, нужно повторить, тогда распробуешь, - уверенно сообщил Таш и снова завладел губами юноши, без труда преодолев его попытки отбиться.
Само собой, он не собирался немедленно опрокидывать парня на обе лопатки и сию же секунду переходить к завершающей стадии охоты! Во-первых, это опять таки смахивало бы на банальное изнасилование, тем более, что мальчишка определенно стал бы сопротивляться. Во-вторых, Ксавьер Таш умел наслаждаться каждым моментом в жизни - торжества от достигнутой цели, борьбы ли за нее, либо ожидания… Как до сих пор, спустя без малого 12 лет под крылом «доброго дядюшки», наслаждался каждым глотком дорогого вина, нежным вкусом блюд, ощущением тонкой ткани на коже, приятной тяжестью собственного кошелька. Он любил себя, любил чувствовать собственное превосходство, смаковать его, и поводов для того - у него было вполне достаточно.
Сейчас, он безудержно наслаждался вкусом губ юноши - нежных, мягких, слегка шероховатых, потому что мальчишка искусал их за последние дни до плачевного состояния, и они обветрились… Сладких самих по себе и с терпким привкусом выдержанного арманьяка, с гвоздичной нотой молодости и здоровья и с легким изысканным послевкусием невинности. Целоваться юный Поль не умел абсолютно.
Ксавьер превзошел сам себя, лаская то одну, изогнутую сарацинским луком, губку, то переходя к более пухлой нижней товарке, нежно покусывая, раз за разом очерчивая языком контур, пощипывая своими губами, посасывая и вновь пробуя продвинуться в неподатливую влажную глубину. И отмечая, что мальчик уже совсем не сопротивляется.
…Это потом Равиль будет горько упрекать себя за все сразу - за непредсказуемую реакцию тела и еще более непредсказуемую реакцию разума. За эту первую, непростительную минуту замешательства и растерянности, за которую так дорого заплатил в последствии… За то, что рыжий маленький лисенок не кусался и не брыкался, чувствуя как ладонь, сжимающая его колено, ползет все выше и забирается под одежду. За то, что не смог не то, что дотянуться до бутылки и огреть, а даже крикнуть… За все то, что оказалось самой тяжкой его виной!
Он просто оцепенел, не в силах шелохнуться, когда проворные пальцы быстро добрались до паха и принялись умело жать на нужные точки. Застыл, беспомощно и беззвучно всхлипнув от довольного густого мурлыканья, щекочущего ухо:
- Просто поцелуй, малыш… Ничего больше, не бойся! А тебе ведь нравится, золотко мое… Вот так нравится…
Легонько ловкие пальцы пощипывали и поглаживали предательски напрягшийся член, и юноше было уже все равно, что происходит с его ртом. Худшей катастрофы с ним случиться не могло!
Господи, кто бы ты не был, за что, за какие грехи в прошлых жизнях, Ты наградил его ТАКИМ телом?!
Горячий… Комплементы Ожье теперь казались издевательством!
И куда вдруг девалась вся его воспетая и взлелеянная любовь, что у него сейчас яйца сводит от прикосновений первого же мужика, который вот-вот трахнет его… Трахнет нежно…
Из- под плотно зажмуренных век потекли слезы.
- Я не хочу… - наперекор себе всхлипнул Равиль, отворачиваясь от своего персонального палача.
И, кажется, судьба вдруг решила стать милосердной!
- Не плачь, золотце! - все еще шепот, но мужчина немного отстранился и убрал шаловливые руки от паха. - Что в том дурного? Я тебя… таких как ты я еще не видел! Таких красивых. Ни к чему принуждать тебя я не могу, сам понимаешь! Что плохого в том, если нам обоим хочется большего?…
Равиль сидел в уголке, застыв ледяной статуей, и лишь тенью сознания отмечал, что рядом еще кто-то есть, и этот кто-то сейчас целует его ладони и… беспомощно откинутую шею.
Нет… хватит… Не надо!
- Я не хочу!!! - юноша взметнулся, выгибаясь дугой.
Чтобы тут же оказаться в тех же уверенных объятьях:
- Шшшш… Золотко, ты что? - ворковал мужчина, прижимая его к себе, но уже не так плотно. - Успокойся! Не хочешь - не надо… Никто с тобой насильно ничего делать не собирается…
Вопреки всем обещаниям, Ксавьер снова начал рьяно целовать обмякшего в его руках мальчика, чувствуя, как тот все больше сдается под натиском, а потом отстранился, внутренне негодуя на неуступчивость паршивца. Проще весь британский остров завоевать, чем одного мальчишку!
Ксавьер медленно и аккуратно свел поцелуй с объятиями на нет и поднялся.
- Ты такой сладкий, - честно признал он. - Не переживай, рыженький! Всякое между людьми случается… А грехи отмолить можно.
Равиль глянул на него потемневшими, как небо перед грозой, глазами и отвернулся: дрянь… До чего же он оказывается грязная тварь, дрянь подзаборная! И портовый бордель - это не жестокое стечение обстоятельств, и школа хозяина Сайдаха не случайность, - да на него наверное одного внимательного взгляда хватает, чтобы понять кто таков и с чем едят!
Не всегда ведь плохо было - кончал? Кончал, бывало…
И если даже сейчас… Как бы ни старался… И ведь правда ничего такого не делал!! Никого не завлекал, не играл даже… За что?
А то не ясно! Блядь, она в любом королевстве блядь, а он еще о любви размечтался!…
***
Ксавьер в задумчивости потирал подушечки пальцев, воскрешая в памяти и смакуя ощущения, когда он гладил шелковистую кожу горячих бедер и члена юноши, щекоча мягкие волоски и пощипывая поджавшиеся яички. Забавно, сколько можно узнать о человеке благодаря короткому прикосновению! То, что мальчик носит крестик умно, но даже маленький кусочек плоти обратно не пришьешь, и эта информация может при случае пригодиться. Если парнишка вздумает взбрыкнуть или Грие попробует перебить игру.
Малыш Поль оказался обрезанным. На араба он не похож никаким местом, так что простор для полета фантазии значительно сужался. Маленький еврейчик. Интересно все же, как он попал к Грие и как его зовут на самом деле… Вырос юноша на Востоке, судя по его знанию арабского, и вполне возможно, что под крылом торговца он спасался от погрома, устроенного каким-нибудь князьком, вообразившим себя новым мечом Пророка. Не суть важно…
