Макс Зингер - 112 дней на собаках и оленях
Как велик наш Советский Союз! Сейчас повсюду на советской земле готовятся к 15-й Октябрьской годовщине. В городах и селах улицы украшаются флагами, лозунгами, портретами товарища Сталина и его ближайших соратников. Над Москвой, наверное, тренируются летчики — участники авиационного праздника Седьмого ноября.
Большой праздник впервые будет и в Чаунской губе. Оленине чукчи едут сейчас к месту зимовки пароходов. Там будет неслыханное торжество. Моряки готовят доклады, большое шествие со знаменами и фейерверк…
Хорошо было бы и нам скорее добраться до устья реки Чаун, где стоит одинокая фактория! Там мы могли бы обогреться, отдохнуть и провести великий праздник в доме, не под открытым небом.
Незаметными точками кажутся наши нарты, движущиеся по безлюдной чаунской тундре. Мы затерялись в ее просторах. Каюры часто останавливаются и перекликаются. Они выверяют направление. Самый надежный совет дает всегда Атык. Его внимательно слушают. Он махнет рукой — и, как по компасу, вновь идут вперед нарты — корабли тундры.
За нашей нартой едет Рольтынват. С тех пор как он узнал, что я собираюсь писать книгу, дружба наша возросла. На первой же дневке он подошел ко мне и сказал:
— Пиши! Мы учим в Певеке большую книгу о Ленине. Учитель учит нас. Чукчи знают — Ленин был сильный богатырь. Враги стреляли в него, а он стоял, как скала, вынимал пули и бросал их на землю…
Так, по-своему, понимал юный комсомолец Рольтынват, сын чукотского народа, богатырское дело Ленина. Он ждал от меня подтверждения этой легенды, рожденной на советской Чукотке. И я подтвердил ее.
Мы дневали у костра, разожженного из деревянного ящика, прихваченного заботливым Атыком. Горячий чай, пахнущий дымом, обжигал язык. Глотали кусочки мороженого и твердого, как лед, масла.
Атык торопил каюров.
— Тагам! Тагам! Акальпе!
— Поехали! Поехали! Скорее!
Он любил движение.
Это ему по душе.
Рольтынват, для которого слово Атыка — закон, первым стал расталкивать своих собак. Те лениво вставали, отряхивались, потягивались, выставляя далеко передние лапы.
Не спешил только один Коравья. Он все сидел у костра. У него волчий аппетит и неслыханная жажда.
Придвинув босые ноги к самому костру, Коравья не спеша сушил свои чижи и плекеты. Он будто и не слышал призывов Атыка. В руках Коравьи я вижу эмалированную кружку. Пока чайник не будет пуст, Коравью не отогнать от костра.
И Атык не спорит, он знает, что спор бесполезен. Вывернув свой малахай и рукавицы, Атык тоже просушивает их у огня. Вслед за каюрами я повторяю все их движения. Как приятно потом надеть теплые рукавицы, теплый малахай.
Ящик быстро прогорел. Пеплом покрылись угольки. Заторопился и Коравья.
Теперь все каюры готовы в путь. Нарты выстроились в колонну. С передней Атык кричит на весь караван:
— Тагам!
Поехали!
Слышится скрип полозьев. Дорога тверда. Атык доволен и что-то мурлычет себе под нос.
Он ласково окликает своих собак, подбадривает их. Впереди еще долгий, долгий путь.
Настоящие люди
Мы движемся вдоль морского берега. Каюры петляют по тундре, как песцы в поисках пищи. Иногда выезжаем на морской лед.
Вдали, на горизонте, дымит пурга. Кажется, будто к нам приближается огромное стадо оленей. Атык оборачивается ко мне, показывает на эту мутную дымку своим алым остолом.
— Надо чай работать! Чай-пауркен! Хорошо! Кит-кит камит во хорошо! Русский яранг — хорошо!
Атык советует остановиться, поставить палатку (русскую ярангу), сварить чаю и «кит-кит» (немного) покушать.
Останавливаемся. Морской горизонт весь в изломах льдов. Последних нарт, немного отставших от каравана, не видно. Но ветер доносит звон бубенцов, посвисты, крики и чукотский разговор. Наконец, подъехали и собрались все нарты. Начинается «чай-работа».
Ничто, пожалуй, так не согревает в тундре, как горячий чай. Этот напиток давно стал в тундре предметом первой необходимости, вошел в быт чукчей.
За чаепитием завязывается оживленный разговор. Мои спутники рассказывают о проделках шаманов и американских контрабандистов. И те, и другие, видимо, не мало насолили чукчам. Ненякай, каюр головной нарты, говорящий по-русски, показал свой винчестер. Он с земли Индлюнга (Америки). Их раньше привозили американцы — много-много. Патронов давали мало-мало. На следующий год привозили другие патроны и другие ружья. Каждый год мы покупали новые ружья, а старые вешали на стенку.
Подтверждая рассказ Ненякая, Мальков говорит, что точно так же американцы «торговали» и керосиновыми лампами. Каждый год они привозили на Колыму стекла и фитили новых размеров…
Мне вспомнилось, что наглость англо-саксов, пробиравшихся на наш северо-восток, имеет свою весьма длительную историю. Об одном из иноземных проходимцев писал еще в своей книге флота капитан Сарычев. Эта книга была со мной в походе.
«В сие время, — прочел я в ней, — находился в Якутске чрезвычайный по своему предприятию путешественник, Англичанин Ледеард, знакомой г. Биллингсу потому, что с ним вместе был в последнем путешествии Капитана Кука, в звании Капрала; но после, как сказывают, служил Полковником в армии соединенных Американских областей. Намерение его было обойти пешком вокруг света, почему и приехал в Петербург, чтобы в России начать свое странствование и дошедши до Восточных границ Азии, сыскать случай на каком-нибудь судне переправиться к Английским селениям. Сколь безрассудно было его предприятие, доказывается первое тем, что без доверенностей и без денег пустился он путешествовать через просвещенное Государство, и хотя в холодном платье проходить пешком такия страны, где мы с нуждою проезжаем на лошадях, будучи тепло одеты. Второе: где-б сыскал он такое судно, которое бы доставило его по желанию в то место, куда ему надобно? Третие: положим, что Ледеард мог бы найти благосклонность у диких американцев; но известно, что жители в тех местах находятся только близ моря: как же стал бы он путешествовать через горы и необитаемые места? Доброхотство Россиян избавило его труда итти через Россию пешком: попутчики без всякой платы довезли до Якутска; и здесь обласкан был он всеми. Комендант пригласил его к себе в дом, где имел готовый стол, и как уже наступила стужа, то велел ему сшить теплое платье. Из сего видеть можно, сколько Ледеард был одолжен Россиянами, и мог ли надеяться подобного гостеприимства в другом каком Государстве? Что ж? За все то отплатил он неблагодарностию; стал говорить обо всех худо и обходиться дерзко; наконец, за напоминание ему о благопристойности, осмелился вызывать Коменданта на поединок. Г. Биллингс, отправлявшийся тогда в Иркутск, предупреждая дальнейшие могущие произойти из того следствия, взял его с собой; между тем Комендант писал к Генерал-Губернатору и жаловался на сего дерзкого Англичанина; в следствие чего, по прибытии в Иркутск, отправлен он в Петербург, как беспокойный человек».
Это было в 1787 году. Но полтора века мало изменили характер англо-американских путешественников. Вернувшись восвояси после поездок по нашей стране, они нередко клевещут на нее и ныне…
Были и совсем откровенные по своим целям «путешествия» американцев к нашим северо-восточным землям. Хорошо известна история шхуны «Карлук» под командой капитана Бартлета. Она была унесена льдами на север и раздавлена близ острова Геральда, Часть экипажа нашла спасение на острове Врангеля. Затем Бартлет с эскимосом Катактовиком ушли по льду на Чукотку. На острове остались американцы во главе со старшим механиком Мёнро. Оставшихся в живых незадачливых путешественников спасла промысловая шхуна «Кинг и Уиндж» из Сиатля. Казалось бы, англо-саксы могли удовлетвориться тем, что часть их людей осталась живыми, поблагодарить землю, их приютившую, и убираться вон. Но не тут-то было. Небезызвестный Вильялмур Стефанссон решил незаконно обосноваться на русском острове. 15 сентября 1921 года на острове Врангеля была высажена новая партия колонистов во главе с Алланом Крауфордом. Перед тем охотники до чужого добра объявили, что остров Врангеля является… «полным владением короля Георга» и присоединяется к Канаде.
Рассчитывая на «гостеприимство» Арктики, Стефанссон предполагал, что американцы просуществуют на острове за счет местных ресурсов, охотой на морского зверя. Колонисты были снабжены продовольствием всего на полгода. Конечно, Стефанссон жестоко ошибся в своем расчете. Оставшиеся на острове американцы не сумели себя прокормить до прихода судна. Крауфорд и часть американцев покинули остров и погибли, пытаясь добраться по льдам до материка. Когда в 1923 году Стефанссон вновь подошел к острову, он застал в живых одну лишь эскимоску — стряпуху отряда.
Медведь из-за торосов нападает на нерп, резвящихся в полынье (По рисунку уэленского костереза)Однако столь печальные последствия этой авантюры не остановили американцев от повторных беззаконных попыток захвата острова. В том же 1923 году на острове Врангеля была высажена новая партия интервентов под начальством Уэльса.
