Джон МакКормак - Айболит из Алабамы. Героические будни сельского ветеринара
— Я обнаружил в лесу еще два трупа, — объявил Клод, когода я подкатил к проволочным воротам. — Теперь их шесть, и две из них — ваши телки.
От этого известия я совсем расстроился. Еще бы, ведь это были мои телки!
— Скорей садитесь в машину, посмотрим на тех, что еще живы, — скомандовал я.
Быстрее! Как бы не так! Клод не умел торопиться, он даже вернулся к своей машине и прихватил с приборной панели утреннюю газету. Заметив возле пруда одну из коров, я погнал грузовик к ней прямо через луг. Машину так трясло, что инструменты и лекарства разлетелись по всей кабине, а Клод вцепился в ручку пассажирской дверцы обеими руками.
— Помедленнее! — воскликнул он. — Мы же не на пожар!
Несчастная корова была при последнем издыхании. Она стояла неподвижно, словно статуя, вытянув шею и расставив ноги. Глаза у нее запали, а живот раздулся, как шар. Остановив машину, я выскочил из кабины и бросил аркан. Почувствовав на шее веревку, корова начала биться, а затем вдруг закатила глаза. Веревка затянулась не так сильно, чтобы вызвать удушье, к тому же я ослабил натяжение, как только она упала на землю, задрав вверх негнущиеся, одеревеневшие ноги.
Мои попытки реанимировать корову, прыгая на грудной клетке неподвижно лежащего животного обоими коленями, как и следовало ожидать, ни к чему не привели — вернуть ее к жизни не удалось. Я оглянулся на Клода — он по-прежнему сидел в грузовике, погрузившись в чтение юмористического раздела.
— Не разбейте колени, док, думаю, она уже миновала «жемчужные врата», — беззаботно заметил он и снова занялся комиксами.
Я неохотно отступился и, бросив на корову прощальный взгляд, снова сел за руль.
— Что случилось? — поинтересовался Клод.
— Сердце отказало, — ответил я, направляя автомобиль к следующей корове, стоявшей на соседнем лугу в точно такой же позе.
Я снова выскочил из грузовика, заарканил корову и привязал свободный конец веревки к бамперу машины. Почувствовав аркан, она отреагировала гораздо живее первой — и хоть шаталась как пьяная, но все-таки предприняла отчаянную попытку избавиться от веревки на шее. Мне удалось соорудить из аркана импровизированный недоуздок, чтобы усмирить пациентку и приступить к лечению.
Стараясь сохранять спокойствие, я ввел ей в глотку широкий желудочный зонд. Казалось, все идет отлично, как вдруг корова забилась в судорогах, предвещавших неизбежную потерю сознания и скорую смерть, а еще через несколько секунд закатила глаза и повалилась вверх ногами точно так же, как и ее предшественница.
Это совершенно выбило меня из колеи, я даже не пытался что-то сделать, а просто отошел в сторону и в растерянности смотрел на погибшее животное, чувствуя себя никчемным неумехой, недостойным звания ветеринара. Мне не было легче от того, что корова находилась в тяжелом состоянии до моего вмешательства.
Клод подошел ко мне и встал с противоположной стороны от покойницы, сосредоточенно разглядывая ее голову. Помолчав, он неожиданно отпустил глубокомысленное замечание, поразившее меня донельзя. За все годы, что я проработал коровьим врачом, мне не приходилось слышать подобного.
— Док, мы не добились никакого прогресса! Думаю, мы сэкономим время и деньги, если возьмем мое охотничье ружье и пристрелим остальных.
С этими словами мой приятель вернулся в грузовик и уткнулся в спортивную страничку. Мне показалось, что в его голосе прозвучала нотка сарказма, но, если он и был раздосадован моей неудачей, то ничем этого не выдал.
Он был прав! Я еще не поступил в ветеринарный колледж, когда доктор Бери, ветеринар из моего родного городка, у которого я тогда работал, внушал мне, как важно не усугублять ситуацию во время лечения животного.
— Занимаясь пациентом, не допускай ухудшения его состояния. И если ты ничего не можешь сделать, не вини себя за его гибель, — повторял он снова и снова.
В тот день мы больше не пытались лечить коров. Они справились со своими проблемами без нашей помощи, хотя еще две все же издохли.
После этой истории я понял, что некоторым пациентам не суждено выжить, несмотря на мои героические усилия и самые благочестивые молитвы. Иногда лучшим лечением является невмешательство, особенно в тех случаях, когда лечение требует применения силы, которое может лишь ухудшить состояние больного. Случай с коровами Клода в очередной раз доказал мне справедливость этого нехитрого вывода. В тот день я лишился двух животных из своего стада, но в последующие годы с лихвой восполнил эту утрату. Однако вскоре серьезная засуха вынудила нас распродать всех коров с этой фермы. Грустные и подавленные, мы с Клодом молча стояли возле ворот корраля, глядя, как за холмами исчезает последний трейлер с животными. Через некоторое время не стало и моего друга, а сам я больше никогда не испытывал желания завести собственное стадо.
Глава 18
— Алло, док, это вы там? — громко, хотя и не вполне отчетливо донеслось из трубки.
Звонила мисс Руби Маккорд, владелица магазина «Бакалея, гастрономия и прочие товары».
— Да, мэм, я вас прекрасно слышу. Говорите, — ответил я.
Мисс Руби всегда кричала по телефону. Жила она километрах в десяти к востоку от города и, как многие мои клиенты, не успевшие еще привыкнуть к телефону, считала его очередным новомодным изобретением. Тем не менее для некоторых небогатых соседей ее телефон оставался единственным средством связи с внешним миром, и мисс Руби частенько звонила по их просьбе. И все же эти люди не питали особого доверия к подобному способу общения, поскольку не видели собеседника, находившегося на другом конце провода.
— Доктор, это Руби Маккорд, — прокричала она в телефонную трубку. — Мне нужно, чтобы вы заехали, когда будете поблизости, и осмотрели одну из моих собак. Она ослабла на корму и с трудом встает.
Мисс Руби любила витиеватые выражения. Не знаю, можно ли считать ее манеру говорить следствием обучения в одной из женских школ в Миссисипи, или же она просто привыкла к старомодному английскому, принятому в южных штатах.
— Да, мэм, я все понял, — прокричал я как можно громче, чтобы она наверняка услышала меня сквозь треск на линии. — Завтра около полудня постараюсь заскочить к вам по дороге от мистера Кента.
Магазин мисс Руби, представлявший собой истинный оазис гастрономических деликатесов, располагался между двумя крошечными городками Лизманом и Кромвелем. Я любил заезжать туда во время обеденного перерыва. У мисс Руби всегда можно было купить свежий пирог, венские сосиски, сардины с опоссумом, нарисованным на крышке банки, крекеры, в холодильнике имелось холодное молоко, а в ящике со льдом — бутылки содовой. Но больше всего мне нравились огромные головки сыра, лежавшие на старом деревянном подносе. Чтобы получить порцию чеддера, требовалось только приподнять большой нож, похожий на мясницкий, и повернуть поднос, дабы отрезать столько, сколько требуется, после этого оставалось лишь надавить на рукоятку — нож сам доделывал остальное. Вплотную к сыру следовало положить листок белой оберточной бумаги, чтобы отрезанная порция шлепнулась прямо на него. Я считался в магазине мисс Руби привилегированным покупателем, мне единственному позволялось прикасаться к сырному ножу.
Помимо отличного выбора товаров у магазина имелись кое-какие дополнительные преимущества: по торговому залу и подсобным помещениям постоянно разгуливали шесть, а то и восемь кошек — количество зависело от урожайности года — и несколько дворняжек. Кошки ловили изредка забегавших в помещение мышей, очевидно, не отличавшихся сообразительностью, а также составляли компанию мисс Руби и развлекали посетителей. Я всегда отрезал чуть больше сыра, чтобы угостить кошек. Со временем это превратилось в настоящий ритуал.
Устроившись на бочонке для гвоздей возле плиты, я принимался бросать кошкам маленькие кусочки сыра; причем, стараясь разжечь в них охотничий азарт и подстегнуть дух конкуренции, намеренно прицеливался так, чтобы лакомство падало между или позади мешков с провизией и брикетов соли, сваленных у прилавка. Вся компания дружно бросалась за добычей. Схватившая добычу кошка, издавая низкое, грозное ворчание, удалялась за кучу лошадиной упряжи, чтобы в уединении насладиться трофеем. Остальные возвращались на исходную позицию и пристально следили за моими руками, то и дело сглатывая слюну, ни на секунду не сводя глаз с сыра. Я бросал следующий кусочек…
Еще одна приятная особенность магазина мисс Руби — завсегдатаи этого заведения. Обычно я заставал там целую компанию, в том числе Карни Сэма Дженкинса, великого философа, пророка, таксидермиста и самодеятельного ветеринара. К числу других постоянных посетителей относились Хузи и Большеголовый Тернеры, Каппи Лу Акинс и Джо Франк Форд, которого по неизвестной мне причине прозвали Королем. Все они проводили в магазине массу времени, единственно из-за своей неудержимой потребности изводить насмешками вновь входящих покупателей из местных — смеялись над их автомобилями, собаками, количеством сорняков на их хлопковых полях. Приезжих не задевали, разве что в ответ на какое-нибудь неуважительное замечание о неважном состоянии дорог или о том, как провинциально выглядят жители этого захолустья. Некоторые пытались ответить той же монетой, но и им приходилось отступать перед коллективным натиском. Они выскакивали за дверь, бросались в машину и уезжали, вот только хохот завсегдатаев магазина еще долго отдавался эхом у них в ушах. Никому не приходило в голову, что компания просто развлекается и будет рада, если объект недавних шуток к ним присоединится. Со временем у меня сложились отличные отношения с шутниками, но если они не встречали меня какой-нибудь насмешкой, мне казалось — это дурной знак.
