Владимир Свинцов - Жизнь собачья и кошачья. Повести и рассказы
— Жучка, гадина, принеси попить, — раздался голос хозяина. Жучка, виляя хвостом, радостно бросилась к нему, приветствуя его пробуждение громким лаем.
— Заткнись! Молчать! Итак голова болит… Фу! — крикнул сердито хозяин и заковыристо выругался.
Жучка послушно умолкла, знала — утром хозяина нужно опасаться.
Бомж Кущ сел на своем ложе и стал, точно так, как недавно собака, яростно чесаться. Потом со стоном выдохнул вонючий воздух, и зло проговорил в пространство подвала:
— Опохмелиться бы?! — пошарил рукой вокруг себя, ничего не нашел и стал трудно подниматься.
Жучка прыгала вокруг него, но не близко.
— Чему радуешься, дура? — спросил хозяин, с трудом выпрямляясь. — Лучше бы опохмелиться нашла.
Бомж Кущ проковылял к трубе, с которой стекала вода, шугнул крыс и, со стоном наклонясь, припал к ямке с водой. Напился. Со стоном же выпрямился, решил пнуть приблизившуюся Жучку, промахнулся и чуть не упал. Заругался опять и поковылял к выходу из подвала. Собака, опережая его, выскочила во двор.
Утро хмурое, неприветливое. Но воздух после подвала свеж и прохладен. Кущ встряхнулся всем телом и зевнул, широко открывая рот. Где бы опохмелиться? Боль в голове становилась невыносимой. Поворачиваясь вокруг оси, он прихватил взглядом подозрительное движение у второго от него мусорного бака, выдвинутого к дороге. Пригляделся — бомжиха Паша обогащалась пустыми бутылками на его территории. Ах, ты, подлая!
Скорым шагом, на сколько позволяли затекшие за ночь мышцы, Кущ попытался достать наглую. Куда там, больно шустра!
— Ты почему… — задохнулся он от негодования. — Почему на моем участке?! Убью!
— Если догонишь… — кокетливо повела головой со старым позеленевшим фингалом под левым глазом бомжиха Паша.
Кущ прикинул расстояние между ними и понял — не догнать.
— Дай опохмелиться, — снизошел он до мирных переговоров.
— А ты мне за это что?
Наглость бомжихи, промышляющей на чужой территории, была беспредельна и требовала ответных действий.
— Жучка! — обратился бомж Кущ к своей собаке. — Фас ее! — и указал рукой на нарушительницу.
Жучка подбежала к бомжихе и завиляла хвостом. Знакомая…
— Правильно, моя хорошая… — пропела Паша и наклонилась, чтобы погладить собаку, но и, наклоняясь, не теряла из вида Куща.
Жучка охотно подставила под руку свою спину, не часто перепадает ей ласка.
— Куси ее, Жучка! — закричал хозяин и неуклюжим прыжком подвинулся к бомжихе.
Паша отскочила на безопасное расстояние и вдруг сказала:
— Отдай мне собаку. Опохмелю.
Кущ облизнулся от предчувствия выпивки.
— Это… нельзя.
— Почему? Посмотри, какая она неухоженная, не вычесанная, в хвосте колючки, грязная…
— Собака она и есть собака, — философски заметил Кущ и сделал попытку незаметно приблизиться, но бомжиха на такое же расстояние отодвинулась.
— Отдай собаку. Опохмелю, — повторила.
— Нельзя отдавать… — упорствовал Кущ, пытаясь поймать какую-то мысль. — О! — вспомнил он. — Жену, ружье… Погоди! Во! Ружье, коня и жену — нельзя отдать никому… и еще… это… собаку тоже отдавать нельзя. Ни дарить, ни отдавать, — облегченно выдохнул. Вспомнил же!
— А продать?
— Продать можно.
— Продай за стакан водки, — соблазняла бомжиха.
— Ты что, такая собака… всего за стакан? — стал торговаться Кущ, хотя все тело его дрожало от похмельного напряжения. — Замечательная собака…
— Как хочешь, — внезапно отступила бомжиха и повернулась, собираясь уходить.
— Стой! — приказал ей Кущ. — Давай сейчас стакан. И еще стакан будешь должна.
— Ладно, — согласилась Паша, достала из пакета початую бутылку, глянула в нее на свет, определяя количество, отхлебнула лишнее прямо из горлышка, поставила бутылку на асфальт, подхватила под живот Жучку и скоренько скрылась за углом.
2
Бомжиха Паша несла Жучку долго. Собаке было неудобно и больно, и она начала скулить.
— Замолчи! — прикрикнула на нее новая хозяйка.
Наконец, спустились в подвал многоэтажного дома. Паша прошла в дальний угол, где у нее был отгорожен пустыми ящиками закуток. Зашла в закуток, задвинула за собой ящик, служащий дверью, и только после этого отпустила собаку.
Жучка встряхнулась и кинулась к выходу, но ящик наглухо закрывал вход, да и новая хозяйка больно схватила за шиворот.
— Куда?! Я тебя купила, ты теперь моя и будешь жить здесь!
Жучка определяла смысл человеческих слов по интонации. Сейчас интонация была грозной, хозяина рядом не было, запрятаться не за кого и она присела у входа.
— Молодец! — похвалила ее новая хозяйка. — Вдвоем мы с тобой славно заживем, — она сунулась куда-то за ящики и вытащила кусок колбасы, вытерла с нее рукавом плесень и подала собаке.
Жучка от угощения не отказалась и даже очень быстро с ним справилась.
Бомжиха Паша зажгла огарок свечи, села на ящики, накрытые тряпьем, и взяла Жучку на колени. Стала поглаживать ее и приговаривать ласково:
— Хорошая! Хорошая! Я буду звать тебя Белочкой. Погоди, Белочка, сейчас я тебя расчешу.
Паша достала откуда-то ножницы и расческу и целый час трудилась над шерстью собаки, пока не привела ее в божеский вид. Жучка терпеливо все сносила. Довольная своей работой, Паша отпустила собаку, сбросила на пол очески собачьей шерсти, достала из пакета бутылку, отпила из горлышка, выдохнула сильно, прилегла, вытянулась и вздохнула с облегчением.
— Иди ко мне! — приказала собаке.
Та не послушалась, искала выход. Во-первых, она хотела вернуться к своему хозяину, во-вторых, и это было сейчас главным, ей нужно было справить естественные надобности.
— Ко мне! — крикнула бомжиха с угрозой. Жучка заскулила, завиляла хвостом.
— Я сказала: ко мне! — заорала новая хозяйка и, вскочив, пнула собаку изо всей силы.
Жучке было больно и страшно: хозяина нет, а тут еще эта женщина, что так быстро меняет милость на гнев, и ее большая тень, в слабом свете свечи мечущаяся по ограниченному пространству закутка… Жучка прижалась к земле и попыталась подползти под ящик, закрывающий вход.
— Куда?! Ко мне! — заорала опять бомжиха.
Жучка сунула голову в дыру и постепенно втягивала туда тело, скребя задними лапами по полу.
Бомжиха Паша, рассвирепев, выхватила откуда-то палку и ударила собаку.
— Ко мне! Ко мне! — орала она.
Жучка была в отчаянном положении, она не могла выполнить команду, подойти к женщине, потому как у нее была палка, которая больно била. Убежать же от этой боли было некуда, и тогда она встопорщила шерсть на загривке и жалобно зарычала, скорее даже заскулила.
— Ах, ты! — истерично вскрикнула бомжиха Паша. — Я тебя накормила, подстригла, а ты теперь на меня рычать?! Ну, гадина, я тебя сейчас… Я тебя проучу!
Она замахнулась палкой, но Жучка увернулась, а бомжиха, промахнувшись, рухнула всем телом на хрупкую стену из пустых ящиков. Стена развалилась, Жучка выскочила из закутка и помчалась к светлому пятну лаза, во двор, сопровождаемая яростной руганью и угрозами.
3
Хозяина Жучка нашла в очереди таких же бомжей около ларька, где принимали пустые бутылки. Он был уже пьян.
— О! — удивился он. — Жучка?! Нет, не Жучка! Или… Ты это? Жучка ластилась к нему, прыгала, виляла хвостом.
Наконец хозяин узнал свою, теперь подстриженную и расчесанную собаку.
— Ты как это? Убежала, что ли? Я тебя этой… Пашке продал. Пошла вон! — и больно пнул.
Бомжи, стоящие в очереди, с ленивым интересом прислушивались.
— Ты теперь не моя, — подытожил Кущ.
Жучке в голосе хозяина послышалось сожаление, и она, считая, что это относится к ней, поднялась на задние лапы, передние поставила на грязную штанину Куща и заглянула снизу в его глаза.
Кущ вздохнул и пробормотал, будто оправдываясь:
— Хотя она, эта Пашка — сука, стакан еще мне должна. Не заплатила за собаку полностью. Правду я говорю! — он искал поддержку у стоящих в очереди бомжей, но те прятали шеи в воротники одежек и никак не реагировали. — Правду я говорю! — утвердился Кущ в своем мнении и хрипло засмеялся. — Как это… Постой! Как же… Если товар… Если товар не оплачен полностью, он принадлежит покупателю только на ту часть, что оплачена… Ха-ха! — хрипло засмеялся он, довольный, что вспомнил что-то из институтских учебников. — Слыхала, Жучка, наполовину ты моя!
Хорошее настроение еще держалось, и Кущ, вытащив из пакета куриную ножку, бросил собаке:
— Грызи, моя половина!
Жучка поспешила воспользоваться разрешением. Она хорошо знала людей и прочувствовала на своей шкуре, как быстро доброту свою они меняют на злобу и ярость. Не успела она проглотить подарок хозяина, как в очереди бомжей послышался шум, потом вскрик — кто-то кого-то ударил. Началась потасовка. Мгновенно очередь разбилась на два лагеря. Загремели бутылки, загомонили хриплые голоса… Жучка бегала вокруг дерущихся, громко лаяла, кусала кого-то за ноги, пытаясь прорваться к хозяину.
