Николай Кузнецов - Мой друг лайка
Николай Кузнецов - Мой друг лайка краткое содержание
Николай Васильевич Кузнецов
Мой друг лайка
Какая собака лучше?
В далекие годы своей юности мне, как и каждому начинающему охотнику, хотелось иметь хорошую охотничью собаку. Мои представления о такой собаке, так же как и требования к охоте, были весьма непостоянны. Они слагались тогда из данных охотничьей литературы, советов более опытных товарищей и своих иногда наивных суждений.
Хорошая собака представлялась мне то нарядным сеттером с темными красивыми глазами, то стройным пойнтером, то огромным гончим выжлецом, музыкальный голос которого заставлял замирать не одно охотничье сердце.
На выставках собак я любовался и другими породами, менее распространенными в нашем крае. Встречались там красивые немецкие легаши и спаниели, черные в подпалинах гордоны, борзые и, наконец, топором вырубленные фигуры жесткошерстных фокстерьеров. Меньше всего в то время было лаек, да и те принадлежали охотникам сельской местности и не всегда попадали на выставки.
Все это разнообразие пород охотничьих собак говорило о том, что способы охот с ними так же не одинаковы, как и сезоны этих охот.
Со своими собаками и собаками товарищей я изведал многие виды ружейной охоты и не мог ни одному из них отдать предпочтение: все они были интересны, все отличались друг от друга типами угодий, объектами охоты и, наконец, работой наших четвероногих друзей — собак.
Не раз с замиранием сердца следил я за челнокообразным поиском подружейной собаки и думал, что найден тот идеал, который ясно представлялся в моем воображении. Действительно, какое великолепное зрелище представляет работа этой собаки на открытом пространстве сырого луга! Послушная воле хозяина, она покорно исполняет любую его команду. Малейшее движение руки охотника — и собака меняет направление своего поиска, темп хода и ловко использует слабое течение воздуха, несущего запах маленького куличка, затаившегося в траве.
Запах этот очаровывает собаку, сковывает ее волю и заставляет замереть перед птицей в красивой позе на стойке. Предмет ее исканий — длинноногий куличок где-то совсем рядом. Собака дрожит от страсти, и, кажется, ничто не может заставить ее сделать еще один шаг. Своих сил у собаки на этот шаг не хватит. Но хозяин ее тихо командует «вперед», и условный рефлекс, выработанный дрессировкой, делает свое дело.
Собака переступает невидимую запретную грань, и птица взлетает.
Здесь все красиво!
Все на глазах охотника, все подчинено его воле, все выполняется по его желанию.
Но есть и другие охоты, не менее интересные, органически связанные с красотою наших русских лесов.
В осенний листопад призывно гудит охотничий рог. Звук этого рога гармоничен краскам осенней природы и заливистому голосу русской гончей. Кто из охотников может равнодушно слушать эту дивную мелодию осенней охоты с гончими? У кого не сожмется сердце при нетерпеливом взлаивании собаки, возбудившей зверя? Эти звуки даже не лай — это песня. Недаром же Н. А. Некрасов, описывая переживания охотника с гончими, так высоко ценил музыку этой охоты! Особенно красивы голоса гончих, подобранные по силе и тембру звучания. Певуче и настойчиво гудят они в поредевшем лесу и будят тишину осеннего утра.
И сами гончие, и охоты с ними — хороши. Уж не им ли отдаст предпочтение начинающий молодой охотник?
Однако не стоит спешить с окончательным выводом. Перед глазами встают иные воспоминания, иные картины.
Вот спаниель, этот миниатюрный, напоминающий крапчатого сеттера пес, выносит из воды убитую крякву. Собака торопится, с трудом преодолевает заросли болотных трав и кладет к ногам хозяина добычу.
Вот глухой подземный лай фокса. Покрытая глинистой пылью собака отважно борется под землей с лисицей. Трудное это дело. Ведь зверь у себя дома, где ему знаком каждый поворот норы и каждый ее уклон. В абсолютной темноте идет борьба собаки со зверем, и темп ее все нарастает. Наконец охотник слышит стук локотков собаки о дно норы, и она, задом вылезая на поверхность, тянет за собой безжизненное тело лисицы.
А как красива охота с борзыми в широких просторах наших степей!
Как хороша охота с легашом в лесу!
Вопрос, что же лучше, несомненно, возникает у молодого охотника, но ответить на него не сможет ни он сам, поддавшийся свежести и силе впечатлений, ни кто-либо другой из опытных, старых охотников. Редко встречаются люди, признающие только какой-нибудь один вид охоты. Чаще всего они — случайные в охоте, мало интересующиеся ею.
Для настоящего охотника, преданного этой страсти, все охоты хороши и все в той или иной степени интересны.
Увлеченный различными видами охот, молодой охотник должен подумать о выборе собаки. Прежде чем остановиться на какой-то породе, ему следует учесть и свои возможности в самой охоте, и характер охотничьих угодий, в которых он бывает. Легче решается вопрос в тех случаях, когда охота ограничивается каким-либо одним ее видом. Тут, как говорится, и спорить нечего. Но если есть возможность много и разнообразно охотиться, то о выборе собаки надо серьезно поразмыслить.
Конечно, можно иметь не одну, а несколько собак разных пород, и в разные сезоны по очереди их использовать. Но это, во-первых, дорого, во-вторых, часто отсутствуют условия для содержания нескольких собак, а в-третьих, натаска их требует очень много времени.
Что же делать? Остановиться на каком-то одном способе охоты или найти такую собаку, которая может работать в любой обстановке, в любом сезоне и почти по всем видам нашей охотничьей фауны. Невольно возникает вопрос: неужели есть такие собаки? Возможно ли это вообще?
Да. Это вполне возможно, и собаки такие есть.
Не ищите их среди мудрых иностранных пород. Это не фоксы, не эрдельтерьеры, не курцхаары, не спаниели, не лавераки и ирландцы и не пойнтеры. Это чисто русские охотничьи собаки — лайки, или, как их зовут в народе, остроушки.
Эта порода, обладающая ценнейшими универсальными качествами, заслужила симпатию многих охотников-спортсменов.
Сейчас отпала необходимость ввозить лаек с далекого севера и северо-востока. В нашем крае много хороших лаек, дипломированных и на выставках, и на полевых испытаниях.
Какое удивительное «открытие» сделал я, начав охотиться с хорошей лайкой, давшей мне возможность увидеть воплощенную мечту своей юности! Эта собака, сочетавшая огромное мастерство в работе с выносливостью, имела буквально сказочные чутье и слух, ум и мягкий характер, податливость к дрессировке и страсть к разным видам охоты.
Рыжик
Рыженький ладный песик со строго поставленным острым ухом относился к типу карело-зырянских лаек. Это был очень выразительный представитель зверовой лайки, крупный и сильный.
Я купил Рыжика на берегу Чун-озера в Мурманской области, соблазнившись его красивой внешностью, купил, несмотря на буквально звериную дикость собаки. Щенок визжал, как волчонок, и, катаясь по земле, грыз цепь, когда я пытался вести его. Действуя то силой, то лаской, я все же довел его до станции, и поезд навсегда увез Рыжика из Заполярья.
Мои спутники смеялись над будущим «медвежатником», передразнивая все его страхи перед неведомыми вещами. Сперва Рыжика напугал паровоз, затем лошадь, и, наконец, собака пришла в крайний ужас при виде неожиданно запевшего петуха. Горластая птица так испугала щенка, что он сунулся мне в колени, как бы ища у меня защиты.
Прогнав петуха, я погладил Рыжика, и это был первый шаг нашего сближения.
На одном из островов Кандалакшской губы, где мы собирали зоологический материал, я впервые спустил Рыжика с цепи. Пес радостно лаял, носился вокруг меня и не пытался убежать.
На острове мы стреляли уток, крохалей, лутков и чаек. Стреляли много, но выстрелы не пугали щенка, а, наоборот, вызывали в нем живейший интерес. Рыжик сразу понял значение ружья и внимательно следил за наводкой стволов по летящей птице.
Пес не боялся воды и вместе со мной старательно ловил подранков уток. Один из них, упавший в небольшое озеро, хлопал по воде крыльями, стараясь спрятаться в водной растительности. Обессилев, утка вплотную подпустила к себе собаку и вдруг нырнула. Рыжик поплавал на месте погружения утки и решил «заглянуть» под воду. Он опустил голову и, захлебнувшись, отчаянно заторопился к берегу.
Бегая около водоема, он лаял на воду как на нечто живое, непонятное и страшное. Впоследствии ему не раз случалось доставать утку или норку, убитую на воде и утонувшую. На глубине 60–70 сантиметров Рыжик делал это легко, погружаясь в воду с головой.
В день охоты на острове Рыжик нашел горностая, спрятавшегося в корнях поваленной сосны. Мы оба с ним проворонили добычу, и маленький хищник, как молния, мелькнул перед носом собаки, скрывшись в расщелине скалы.
