Кристина Гросс-Ло - Родители без границ. Секреты воспитания со всего мира
Не все родители готовы играть по правилам системы или покорно ждать, когда ситуация изменится к лучшему. Моя двоюродная сестра Тончу оставила Сеул с его бешеным ритмом (где ее знакомые записывали своих двухлеток в английские школы) и перебралась к свекрови в провинцию Кангвон. Теперь они с мужем и шестилетней дочерью Емин живут в спокойном Чхунчхоне, который разительно отличается от Сеула. Образовательное безумие до него еще не добралось. Емин ходит в детский сад, расположенный у подножия горы; воздух там свежий и чистый. Целыми днями она играет с друзьями, ловит жуков и плавает в бассейне. Утром Тончу с мужем уходят на работу; вечером их ждет приготовленный свекровью горячий ужин. Отдав должное ее кулинарным талантам, они идут гулять на детскую площадку. Перед сном Тончу купает Емин и читает ей книжку, а потом они засыпают.
«Порой мне даже неловко за то, что в моей жизни так мало трудностей», – признаётся Тончу. Большинство ее друзей также испытывают чувство вины, а ведь они всего лишь хотят, чтобы у их ребенка было настоящее детство. Оставшиеся в Сеуле родные всерьез переживают за будущее Емин, но сестра с мужем верят, что поступают правильно.
Когда мы возвращались в США, меня одолевали смешанные чувства. С одной стороны, невозможно не восхититься усердием и прилежанием корейцев и тем, что вся семья готова прикладывать максимум усилий ради того, чтобы ребенок получил хорошее образование. В свое время именно поддержка родителей и их настойчивость помогли мне окончить университет и защитить докторскую диссертацию. Я понимаю, что движет теми, кто мечтает о лучшей жизни для своих детей, будь то матери, с которыми я общалась в Сеуле, или семьи иммигрантов, отправившиеся в чужую страну на свой страх и риск. С другой стороны, даже сами корейцы признают, что культ образования превратился в помешательство и стал проблемой государственного масштаба.
Так чему же стоит поучиться у Китая и Южной Кореи? Можно ли принимать активное участие в жизни детей, не подавляя при этом их эмоциональное развитие, не лишая их внутренней мотивации и не разрушая теплых отношений?
Этот вопрос давно интересует Еву Померанц, профессора психологии Иллинойсского университета. Уже семнадцать лет она изучает влияние родителей на мотивацию и достижения детей. Померанц провела ряд исследований и сопоставила поведение американских и китайских родителей в период вступления детей в подростковый возраст, когда интерес к учебе, как правило, снижается. «По сравнению с американцами азиаты проявляют большее желание учиться и результаты тестов у них выше. Мне хотелось разобраться, какую роль в этом играют родители», – сказала Померанц, когда мы с ней говорили по телефону.
В США подростки обычно отдаляются от родителей; чувство ответственности перед семьей у них заметно слабеет. «Дети, которые ходят в среднюю школу, уже не хотят проводить время с мамой и папой; они меньше уважают интересы родных и не считаются с их желаниями», – комментирует Померанц. Родители не слишком переживают по этому поводу, поскольку в американской культуре такое поведение воспринимается как норма.
Но нормальное (или свойственное большинству) не значит предпочтительное или единственно возможное. По мере взросления американские подростки все больше отрываются от семьи, все чаще конфликтуют с родителями – и это сказывается на их оценках. В Китае, где высоко ценится социальная гармония, такого не происходит. Подростки поддерживают связь с семьей и даже укрепляют ее; они не отдаляются от родителей, ведь те помогают им достичь большего. Дети обретают независимость, не отмахиваясь от родных, но выполняя свой долг перед ними – выказывая им благодарность за потраченные на них силы и время. «Поэтому они дольше остаются в лоне семьи», – объясняет исследователь. И школа, таким образом, позволяет подросткам показать, что они стараются оправдать родительские надежды.
Исследования показывают, что ответственность перед родителями облегчает детям преодоление многих трудностей пубертатного периода, не только школьных. Но американцы считают, что требовать подобной ответственности от подростка – значит душить его свободу. Возможно, главное тут – уловить разницу между навязчивым родительским контролем и ожиданиями, которые на самом деле помогают воспитать чувство ответственности. И в Китае, и в США дети нередко считают крайностями такие проявления авторитарного подхода к воспитанию, как показная холодность, внушение чувства вины и стыда и насаждение правил касательно стиля одежды и круга общения. Американские подростки особенно ценят, когда родители учитывают их растущую потребность в независимости и начинают воспринимать их как самостоятельную личность.
Тем не менее чувство ответственности перед семьей и близость с родителями идут на пользу детям во всех странах. Да, в Америке считается, что в определенный момент мы должны отпустить ребенка, позволить ему стать самостоятельным и обрести внутреннюю мотивацию. Но, уверяет Померанц, «наше исследование показало, что дети, которым знакомо чувство ответственности перед семьей, более мотивированы и заинтересованы в учебе независимо от того, в Китае они живут или в США», – заверила меня Померанц. Они хотят порадовать родителей, поскольку знают, что те искренне переживают за их школьные успехи. Со временем подросток начинает воспринимать ожидания родителей как свои собственные; он с головой уходит в работу, развивает необходимые навыки и в итоге добивается больших успехов. Таким образом, внешняя мотивация превращается во внутреннюю, и ребенок начинает получать удовольствие от процесса.
Пусть нам трудно в это поверить, но наши дети хотят, чтобы мы ими гордились. Представление о том, что подростки бунтуют против завышенных родительских ожиданий, не находит реального подтверждения. Напротив, исследования свидетельствуют: хорошие отношения с родителями для многих школьников становятся веской причиной отказаться от употребления алкоголя и наркотиков. Именно высокие ожидания, а не вседозволенность или тотальный контроль побуждают детей двигаться в правильном направлении. То же самое и с учебой: прививая подросткам чувство ответственности перед родными, мы тем самым помогаем им добиться большего.
Вероятно, оптимальным стал бы синтез восточной и западной систем. «Думаю, нам стоит перенять кое-какие методы у китайцев, а им – кое-что у нас», – со смехом подытоживает Померанц.
Солнечным осенним утром вскоре после возвращения из Азии я встретилась с Шарлоттой, студенткой из Шанхая, которая оканчивает второй курс Гарварда. По словам Шарлотты, она не ожидала, что ее примут в этот университет. Но когда она рассказала о том, как прилежно занималась с ранних лет – и как родители все время были рядом, при этом не ограничивая ее личную свободу, я подумала, что удивляться нечему. Выпускная церемония в Гарварде станет закономерным итогом пути, на который Шарлотта ступила еще маленькой девочкой.
Хотя с самого детства у нее было очень напряженное расписание, родители Шарлотты были во многом не похожи на других. «Они проявляли гибкость, что несвойственно большинству китайцев, – вспоминает девушка, когда мы сидим в кафе на Гарвард-сквер. – Ведь многие думают, если позволять детям делать все, что хочется, они ничего не добьются». Даже в раннем возрасте родители Шарлотты разрешали ей отказываться от неинтересных занятий (например, игре на скрипке девочка училась всего месяц, а потом бросила), хотя и постоянно предлагали дочери что-нибудь новое. В пять лет она выбрала китайский народный танец и сосредоточилась на нем.
Шарлотта была дисциплинированным и трудолюбивым ребенком; занятия танцами в буквальном смысле открыли перед ней целый мир – вместе с труппой она ездила на гастроли в Австралию, Сингапур, Францию и Южную Корею. Проведя немало времени за границей, Шарлотта заинтересовалась другими странами и в конце концов убедила родителей отпустить ее учиться в США. Первый год старшей школы она провела в Америке, хотя учителя на родине ее отговаривали: фактически Шарлотта ставила под угрозу свое поступление в элитный китайский университет. Да и родители поначалу тоже были не в восторге. Лучшие ученики выпускных классов, к числу которых Шарлотта, несомненно, принадлежала, крайне редко ездили по обмену за границу, но девушка была настроена решительно. Риск оправдал себя: она полюбила Америку и значительно улучшила свой английский, что, возможно, стало определяющим фактором при приеме ее в один из самых престижных университетов США.
Когда все узнали, что Шарлотта поступила в Гарвард, ее отец стал любимцем китайских СМИ. Люди хотели узнать, как ему удалось вырастить такого способного ребенка. В противовес матери-тигрице его окрестили «папой-котиком»; для китайцев он стал воплощением американского подхода к воспитанию. Его гармоничная родительская философия удивительным образом совпала с переменами в настроении образованных жителей городского Китая.
