Аманда Рипли - Лучшие в мире ученики, или Как научить детей учиться
Чтобы рассмотреть выводы этих информантов в контексте, я опросила сотни других школьников по обмену об их опыте пребывания в США и за границей. В отличие от большинства рассуждающих об образовании в других странах, эти ребята имеют непосредственный опыт. Я спрашивала их о родителях, школах и жизни там и на родине. Их ответы изменили мое мнение о наших проблемах и сильных сторонах.
Вернувшись наконец в США, я была настроена более, а не менее оптимистично. Стало очевидно, что мы потратили массу времени и денег впустую, а наши школы и семьи более всего озадачивало отсутствие ясности цели, которая была в Финляндии, Корее и Польше. Кроме того, я нигде не видела ничего такого, чего бы наши родители, дети и учителя не могли бы однажды сделать так же хорошо или лучше.
Что я видела, так это целые поколения детей, получающих такое образование, какого заслуживают все дети. Они его получают, несмотря на политику, бюрократию, устаревшие коллективные договоры и непонимание родителей – универсальные болезни всех систем образования. Главное, это осуществимо. И другие страны покажут нам дорогу.
Чаcть I
Осень
Глава 1
Карта сокровищ
Андреас Шляйхер тихо сел в конце аудитории, стараясь не привлекать внимания. Он иногда так делал; забредая в аудитории, он не имел намерения вникать в суть предмета. Была середина 1980-х, официально он изучал физику в Гамбургском университете, одном из самых элитарных университетов Германии. Однако в свободное время он приходил на лекции и наблюдал – так, как другие смотрят телевизор.
В этой аудитории преподавал Томас Невилл Постлетуэйт, сам себя называвший «исследователем образования». Шляйхер счел этот титул любопытным. Его отец преподавал педагогику в университете и всегда говорил о педагогике как своего рода загадочном искусстве, наподобие йоги. «Нельзя измерить то, что важно в педагогике, – человеческие качества», – любил говорить его отец. Из чего Шляйхер сделал вывод, что в образовании нет ничего научного, и потому предпочел физику.
Но этот британец, чью фамилию Шляйхер не мог произнести, кажется, считал иначе. Постлетуэйт был членом новой загадочной группы исследователей, пытавшихся анализировать неточный предмет точными методами – как физик изучал бы педагогику, если б мог.
Шляйхер сосредоточенно слушал дискуссию о статистике и выборочном методе, его светло-голубые глаза были внимательны и серьезны. Он знал, что отец этого не одобрит, но попытался представить, что бы было, если б действительно можно было сравнить знания детей разных стран, одновременно учитывая влияние таких факторов, как национальность или бедность. И обнаружил, что тянет руку и присоединяется к дискуссии…
По его опыту, немецкие школы не были исключением, как бы ни считали немецкие педагоги. В школе он большую часть времени скучал и получал средние отметки. Но когда он был подростком, несколько учителей поощряло его тягу к науке и цифрам, и его оценки улучшились. В средней школе он завоевал государственную награду за естественные науки, а это означало, что после колледжа ему была гарантирована более-менее высоко-оплачиваемая работа в частном бизнесе. И до того, как вмешаться в лекцию Постлетуэйта, именно это он и собирался делать.
В конце занятий профессор попросил Шляйхера остаться. Он заметил что-то необычное в худом, как жердь, молодом человеке, говорившем едва слышным голосом.
– Не хотите помочь мне в этом исследовании?
Пораженный Шляйхер посмотрел на него.
– Я ничего не знаю о педагогике.
– Это не важно, – улыбаясь, сказал Постлетуэйт.
После этого они стали работать вместе и в итоге создали первый международный тест по чтению. Это был примитивный тест, почти не замеченный работниками образования, включая отца Шляйхера. Но молодой физик верил фактам и последовал бы за ними куда угодно.
География умников
Весной 2000 г. треть миллиона подростков в 43 странах села на два часа за тест, не похожий на все, что они когда-либо видели. Этот странный тест назывался PISA (Program for International Student Assessment) и представлял «Международную программу по оценке образовательных достижений учащихся». Вместо типичного вопроса из тестов, например о том, какая комбинация монет вам нужна, чтобы что-то купить, тест PISA просил вас создать собственные монеты прямо в тестовом буклете.
PISA был разработан своего рода мозговым центром для развитых стран под названием «Организация экономического сотрудничества и развития», и ученый Андреас Шляйхер находился в центре проведения эксперимента. Это было более 10 лет спустя после того, как Шляйхер забрел в аудиторию Постлетуэйта. Все эти годы он работал над тестами, обычно оставаясь безымянным. На своем опыте он убедился, что мир нуждается в хитроумном тесте, способном оценивать особенности современного мышления и коммуникативные навыки, нужные людям для того, чтобы преуспевать в современном мире.
До теста PISA проводились другие международные тесты, названные незапоминающимися аббревиатурами, но они обычно оценивали, что запомнили дети или что учителя вбили им в головы на уроках. Эти тесты, как правило, определяли готовность учащихся к дальнейшему обучению, но не их подготовленность к жизни. Ни один из них не исследовал способность подростков критически мыслить и решать новые задачи по математике, чтению и естественным наукам. А PISA должен был определить, в каких странах детей учат самостоятельно мыслить.
К 4 декабря 2001 года были готовы результаты. ОЭСР[6] созвала пресс-конференцию в Шато де ла Мюетт, величественном особняке Ротшильда, – ее штаб-квартире в Париже. Шляйхер со своей командой, представ перед небольшой группой репортеров, пытался объяснить нюансы PISA.
– Нам не нужны были решения уравнений или ответы на многовариантные вопросы, – сказал он. – Нам нужна была способность к творческому мышлению.
Репортеры заволновались, нетерпеливо ожидая рейтинга, и получили то, чего хотели. Первой страной в мире стала… Финляндия. Последовала пауза. Шляйхер сам был немного озадачен таким результатом, но не показал этого.
– В Финляндии все хорошо, – сказал он, – и социальное происхождение не оказывает большого влияния на успеваемость.
Финляндия? Вероятно, тут какая-то ошибка, шептали специалисты в сфере образования, включая тех, кто жил в Финляндии.
Страны-участники провели собственные пресс-конференции, чтобы обсудить результаты. Их публично объявили в столице Финляндии Хельсинки, в 1500 милях отсюда. Министр образования вошла в зал, собираясь представить обобщенное заключение той же группе финских журналистов, с которой всегда встречалась, и была поражена, обнаружив, что там полно фотографов и репортеров со всего мира. Она, запинаясь, прочла официальный отчет и удалилась.
Мир нуждается в хитроумном тесте, способном оценивать особенности современного мышления и коммуникативные навыки, нужные людям для того, чтобы преуспевать в современном мире.
Позже иностранные съемочные группы брали интервью около здания министерства образования у его смущенных сотрудников – в декабре при температуре ниже нуля, – и пиджаки их развевались на морском ветру Финского залива. Они всю свою жизнь работали, ориентируясь на других – американцев, немцев – и их мнения относительно образования. Но никто никогда не оглядывался на них.
Немцы же были шокированы. Председатель комиссии по образованию в бундестаге назвал эти результаты «трагедией для немецкого образования». Немцы считали, что их система одна из лучших в мире, но их дети успевали ниже среднего в развитом мире по чтению, математике и естественным наукам – даже хуже, чем американцы (американцы!).
«Неужели немецкие школьники глупые?» – вопрошал «Шпигель» с обложки.
«Dummkopf[7], – заявил «Экономист».
Работники сферы образования всех стран, включая Германию, помогали Шляйхеру и его коллегам писать вопросы для тестов, поэтому не могли отвергать результаты. Вместо этого одни комментаторы винили учителей, а другие – видеоигры. Слово «PISA» вошло в разговорный немецкий, даже вдохновив режиссеров на создание телевикторины в лучшее эфирное время – «Шоу PISA». Специалисты по образованию стали совершать регулярные паломничества в Финляндию в поисках спасения. Даже отец Шляйхера изменил свое мнение, прочтя результаты и обсудив их с сыном.
А США оказались где-то выше Греции и ниже Канады – это средняя успеваемость, которая будет повторяться в каждом последующем цикле тестирования. Американские подростки лучше успевают в чтении, но это мало утешает, поскольку знания по математике обычно лучше прогнозируют будущую зарплату.
Даже в чтении пропасть более чем в 90 баллов отделяла лучше успевающих американских детей от их хуже успевающих ровесников. В то время как всего 33 очка разделяли наиболее и наименее продвинутых корейских учащихся, и почти все они успевали лучше американских сверстников.
