Сергей Баймухаметов - Призраки истории
15 марта 1938 года Рыкова, Бухарина и еще 16 человек, проходивших вместе с ними по одному «делу», расстреляли. Жену Рыкова, Нину Семеновну, расстреляли в августе 1938 года.
Наташу Рыкову, тогда ей было 22 года, арестовали за 15 дней до расстрела отца, в Томске. Первые месяцы она провела в тамошней Екатерининской тюрьме, где дважды в царское время отбывал заключение революционер Алексей Рыков.
— Мыла полы в камерах и коридорах, скребла до блеска, добела! — вспоминает Наталья Алексеевна. — Я привыкла все делать как следует… Как-то разнесся слух по тюрьме, что здесь среди жен «врагов народа» — жена Рыкова. Я из окна камеры кричала: «Мама! Мама!» Конечно, все напрасно… Много чего было. Нас пугали: ведут на допрос и проводят мимо носилок с окровавленным человеком — после пыток. В Новосибирске имитировали расстрел. Ночью повезли в машине через весь город в лес, высадили и скомандовали: «Вперед! Бегом!» Я споткнулась, упала, а подо мной шпалы и рельсы. Увидела, что на путях стоит вагонзак, и поняла, что расстреливать не будут… Так меня отправили в Москву. В Москве была внутренняя тюрьма Лубянки, потом Бутырка, знаменитая Пугачевская башня, куда заключенных переводили уже после оглашения приговора. Мне дали 8 лет исправительно-трудовых лагерей. Привезли в Нарьян-Мар, оттуда по Печоре развозили по совхозам, высадили в совхозе «Новый бор». Места такие глухие, что нас никто не охранял, вокруг зоны не было даже колючей проволоки. Косили, сушили сено, собирали в копны. Баржи разгружали, закладывали силос. Деревенские нас ненавидели. Это были спецпереселенцы, раскулаченные, мы для них были большевички, которые их раскулачивали! Зато у меня сложились вполне хорошие отношения с группой мужчин, осужденных за убийства, особенно с Георгием Васильевичем Тихоновым — он случайно убил человека, не рассчитал сил, просто хотел ударить. Потом меня этапировали в Воркутлаг, опять же вместе с убийцами, с Жорой Тихоновым. В трюме мои друзья-уголовники устроили меня на самое лучшее, самое светлое место. Не думайте, что за просто так! Я им пересказывала всего «Монте Кристо», Толстого, Цвейга! Меня обожали слушать уголовницы еще в Томской тюрьме Однажды там была даже драка из-за рассказа Стефана Цвейга про любовь. Одна уголовница заспорила с другой и набросилась на нее с криком: «Что ты понимаешь в любви?!» Я смотрела на них и думала — знал бы Стефан Цвейг!.. Вначале в лагере под Воркутой работала на турнепсе, это кормовая репа для скота, мы ею там объедались… Выковыривала из мерзлой земли, давала норму 180 процентов! К зиме перевели в Воркуту, там меня Иван Тройский пристроил гладильщицей, потом была больничной санитаркой в гнойном отделении. К Тройскому часто приходил Алексей Каплер, он был лагерным фотографом, и мы втроем долго разговаривали, вспоминали прошлую жизнь…
Тут, конечно, надо пояснить нынешним молодым. Это были очень милые посиделки тех времен! В углу лагерного барака вели интеллигентную беседу три зэка — дочь бывшего председателя Совнаркома Наталья Рыкова, бывший главный редактор «Известий» Иван Тройский и автор сценариев фильмов «Ленин в Октябре» и «Ленин в 18 году» Алексей Каплер. Он в 1943 году попал в лагерь из-за того, что в него влюбилась дочь Сталина — Светлана Аллилуева. Впоследствии, в шестидесятые годы, Алексей Каплер написал сценарии знаменитейших советских фильмов «Полосатый рейс» и «Человек-амфибия», а в семидесятые годы был известен на весь Советский Союз как ведущий популярнейшей телевизионной передачи «Кинопанорама». Рассказал бы он тогда в эфире о воркутинских посиделках — было бы то еще «кино» и та еще «панорама».
В 1946 году лагерный срок Натальи Рыковой закончился, ее освободили и… отправили в ссылку на 5 лет. Вначале жила в Казахстане, затем в Красноярском крае. Там приговор пересмотрели и сделали ссылку вечной. Но через три года умер Сталин… Наталью Алексеевну реабилитировали в 1956 году. А Алексея Рыкова и Николая Бухарина — лишь в 1988 году, через 50 лет после расстрела.
Теперь вернусь к тому, с чего начал — никто ничего не знает и не хочет знать, никому ничего не интересно… Наверно, я не совсем прав. Ведь тысячи книг издаются. Посмотрите каталоги магазинов — все есть, от Троцкого до Берии. Если издают, значит, покупают. Нынче не советские времена, в убыток печатать не будут. А Яковлев Александр Николаевич сколько издал, будучи председателем комиссии по реабилитации жертв политических репрессий! Больше пятидесяти томов! Он говорил: «Я боюсь реставрации идей. Материалы могут закрыть не сегодня завтра. Надо успеть опубликовать как можно больше».
Это — в больших масштабах. Но ведь такая же неустанная работа памяти ведется и в масштабах меньших. О предстоящем юбилее Натальи Алексеевны я узнал от нашей доброй знакомой Алины Черсановны Ким, старшей сестры Юлия Кима. Ей было три года, а Юлику полтора года, когда арестовали и расстреляли их отца, журналиста Ким Чер Сана, а их маму, школьную учительницу русского языка и литературы Нину Всесвятскую, бросили за колючую проволоку… После выхода на свободу Нина Всесвятская с детьми жила в Малоярославце, где нашли приют многие репрессированные, отсидевшие, кому не разрешалось селиться ближе, чем за 101 километр от Москвы.
Их так и называли — «сто первые». Там жила одно время и Наталья Рыкова, работала телефонисткой на ремонтном заводе. С маленьким городом Малоярославцем так или иначе связаны судьбы многих известных людей — поэтессы Натальи Кугушевой, гражданской жены адмирала Колчака Анны Тимиревой, племянницы Чайковского Анны фон Мекк, потомков знаменитых династий Бруни и Шаховских… Все материалы об этих людях годами собирают создатели городского культурно-просветительского центра Галина Ивановна Гришина и Зоя Николаевна Старыгина. Они же издают ежегодный альманах «Имена и время», выходящий тиражом 500 экземпляров. И посетители там есть всегда. Так что напрасно я считаю, будто никому ничего не интересно. Просто время сейчас такое — смутное, неопределенное, и многим молодым как-то не до своей истории…
Наша современница Наталья Алексеевна Рыкова живет в однокомнатной квартире на Большой Ордынке, получает очень солидную по российским меркам пенсию — 5000 рублей (180 долларов). Это с учетом надбавок за преклонный возраст и за 18 лет, проведенных в тюрьмах, лагерях и ссылках. Ее навещают родственники, друзья, знакомые. Они коротают вечера за чаем, а то и за рюмкой «рыковки» — так называлась водка в те времена, когда отец Натальи Алексеевны был главой правительства СССР, вторым после Ленина…
Смейся, палач
29 октября 2003 года в городе Ишим Тюменской области местные коммунисты открыли памятник Сталину. Как раз в день рождения комсомола. И тут связь самая прямая, кровная. То есть кровавая. Комсомольцы-чоновцы (ЧОН — части особого назначения) буквально залили кровью ишимскую землю при подавлении крестьянского восстания 1920–1921 годов.
В России об этом почти и не знают. Телевизионные новостные каналы промолчали. Толи прозевали, толи им запретили показывать, то ли они и сами не знали, что сказать. Но если б и широко оповестили страну, никто б особо не возмутился и не удивился. Как не удивились и не возмутились тремя годами ранее, когда памятник Сталину восстановили в Кутаиси. Кстати, грузинские коммунисты тогда же потребовали пересмотра решений XX съезда КПСС.
Такого не было ни при Брежневе, ни при Андропове, ни при Черненко. И уж тем более при Горбачеве или при Ельцине. Только при Путине в России стали открывать музеи и памятники Сталину. Десятки(!) городов страны уже отмечены каиновой печатью. Волгоград в каждый юбилей Победы или Сталинградской битвы полнится слухами, что городу вернут имя Сталина. И так далее.
И тут я спрошу: а почему нельзя ставить или восстанавливать памятники Сталину? На каком таком основании?
Ведь памятники Ленину стоят у нас по городам? Стоят. А чем он лучше Сталина? Как раз он-то и начал красный террор. Вспомним ленинское письмо-инструкцию Молотову, как надо уничтожать церковь, забирать церковные ценности и расстреливать священников: «Если необходимо для осуществления известной политической цели, пойти на ряд жестокостей, то надо осуществлять их самым энергичным образом и в самый короткий срок, ибо длительного применения жестокостей народные массы не вынесут… Изъятие ценностей… должно быть проведено с беспощадной решительностью… Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше…»
Причем, наставлял Ленин, к этому не должен быть причастен Троцкий (еврей), эту операцию должен проводить человек с русской фамилией Калинин.
Или же пермский расстрел. Дошло до вождя пролетариата, что Красная армия в Перми разлагается от обилия веселых девиц. Тут же последовал приказ: всех проституток вывезти за город и расстрелять. То же самое проделали по его приказу и в Нижнем Новгороде.
