Миша Гленни - Теневые владыки. Кто управляет миром
Самый яркий внешний атрибут якудзы, если не считать ее членов с отрезанными мизинцами, – это татуировки. Речь идет не о каких-то дешевках, вроде «Я ♥ Ямагучи-гуми», наколотого вокруг бицепса: якудза украшает себя захватывающими дух изображениями богов, зверей, воинов, мифологических существ или женщин, и все они нередко переплетаются в самых необычных позах; такие рисунки наносятся с помощью миллионов мелких уколов иглой. Татуировки якудзы, помимо ощутимой физической боли, предполагают весомые социальные и психологические последствия. И, конечно, татуировщик должен сделать так, чтобы клиент ушел от него довольным: ибо иметь среди клиентов недовольных мафиози из якудзы – это последнее, что ему нужно. «Кожа состоит из нескольких слоев, но для того, чтобы тело удерживало и воспроизводило картинку, краска должна проникать до третьего-четвертого слоя. Проблема заключается в том, что толщина дермы в разных местах тела разная», – объясняет мастер-татуировщик Хорицуне Второй, который потягивает пиво, излучая тихую сосредоточенность часовщика. Он явно считает свое ремесло не просто профессией, но высоким искусством. «Я не делаю татуировки первому зашедшему человеку, – продолжает он, – нанесение татуировки – дело серьезное, поэтому я трачу немало времени на то, чтобы провести с клиентом консультацию и удостовериться в том, что он готов нанести татуировку».
Покрытие татуировками всего тела занимает от одного до двух лет (а то и нескольких лет, если член якудзы то садится в тюрьму, то освобождается, шутит Хорицуне), а стоить это может больше 10 тыс. долларов. В обществе, где все пронизано ритуалом и иерархией, «семьи» якудзы вкладывают в свои ритуалы больше смысла, чем любые аналогичные организации мира. Верность «семье» является пожизненной (правда, ее член и может попросить о «почетной отставке», хотя, по всей видимости, платит за это своим мизинцем), причем, как и мафии, эта верность ставится выше обязанностей человека по отношению к его кровным родственникам. Измена или грубое неподчинение являются тягчайшими преступлениями. Татуировки же служат зримым напоминанием об этих узах. Кроме того, они являются эффективным предостережением для посторонних или соперников. Разумеется, эта доведенная до крайности преданность может иметь ужасные последствия, если структура «семей» распадается, поскольку ее логика предполагает сражаться до смерти. Война Ямагучи и Ичивы была внутрисемейным делом, поэтому насилие и имело такой накал.
По словам Хорицуне, еще десять-пятнадцать лет назад якудзы составляли 90% его клиентов. «Сегодня это на 50% обычные люди и на 50% – якудзы. И, конечно, большинство обычных людей – это взрослая молодежь, для которой татуировка – веление моды, а не знак верности и преданности». Определенно, резкое выделение молодежной культуры 90-х годов и ее внезапные индивидуалистические эксперименты явились признаками огромных перемен для страны, в которой вплоть до 80-х годов граждане от рождения до смерти ходили в невыразительной униформе – от школьной до рабочей. Однако эта статистика говорит нам кое-что и о самой якудзе, и о том положении, в котором она оказалась. «Боссы всегда платили за татуировки своих бойцов, но, честно говоря, для многих из них эти расходы оказались непомерными – отсюда и уменьшение числа моих клиентов из якудзы», – вздыхает Хорицуне. Сейчас дела у якудзы идут далеко не блестяще. Она остается одним из важнейших элементов японского общества, однако после того, как лопнул «пузырь», по авторитету этой мафии был нанесен ряд беспрецедентных ударов – как врагами якудзы в Японии, так и ее иностранными соперниками, которые принялись сокращать ее экономическую базу. Как и вся остальная Япония, якудза, пытаясь приспособиться к эпохе глобализации, натолкнулась на целый ряд трудностей. Хотя большую часть XX века якудза и не была так популярна, как любят считать ее члены, она пользовалась известным влиянием. То, что она была на положении аутсайдера, всегда было парадоксальным. Хотя «семьи» якудзы возникли в значительной степени из среды люмпенов, она всегда пользовалась вниманием и поддержкой со стороны правых националистических движений, а в период между двумя войнами и правительство, и бизнес эффективно использовали членов якудзы в качестве штрейкбрехеров. Когда в конце Второй мировой войны разоренную Японию оккупировали Соединенные Штаты, именно якудза уже в считаные дни после капитуляции страны взялась за восстановление ее экономики, создав мощный черный рынок. Американцы терпели якудзу и нередко с ней сотрудничали, точно так же, как они принимали помощь сицилийской мафии, наводя порядок на юге Италии после своей высадки в Сицилии в 1943 году. Мафия там установила пронизанные коррупцией отношения с Христианско-демократической партией, которая в годы «холодной войны» была главной политической силой Италии. Аналогичным образом якудза установила тесные контакты с Либерально-демократической партией, которая в тот же период доминировала в Японии, однако в отличие от христианских демократов благополучно пережила падение коммунизма и правит страной в настоящее время, несмотря на несколько перерывов в этом правлении.
«Пузырь», который один обозреватель назвал «великим перемещением богатств», оказался не оптическим обманом, что осознали дзайбацу, Либерально-демократическая партия и якудза, когда совместными усилиями в этом разобрались. Это было не что иное, как «капитализм дружков», который достиг своего пика, раздуваясь на протяжении последних пяти лет. Отсюда напрашивается вопрос: как якудза вообще сумела подняться до столь высокого положения в японском обществе? В противовес общепринятым воззрениям, эта мафия прокладывала себе путь наверх не перестрелками, не вымогательствами и не взятками: как ни странно, якудза – порождение японской юридической системы.
«Само собой, якудза занималась по традиции проституцией и рэкетом. С таким положением дел все более или менее примирились, и именно от этих занятий якудза и получала основную часть своих доходов, – говорит Юкио Яманучи. – Однако в 60-е годы якудза включилась в дела общественной жизни, которые вскоре стали для нее одним из важнейших источников дохода». Жизнерадостный господин Яманучи пребывает в отличном настроении. Несколько лет он провел в захолустье, но теперь, когда его друг Шинобу Цукаса был избран оябуном шестого поколения крупнейшего мафиозного синдиката страны, его рады видеть на должности главного адвоката Ямагучи-гуми. Представьте себе, что ваш адвокат в США, ничтоже сумняшеся, именует себя «адвокатом дона Антонио Сопрано» или «поверенным корпорации нью-джерсийской мафии». «Это вторжение в общественную жизнь началось со сбора неуплаченных долгов: все дело в том, что, если человек идет за этим в суд, взыскание задолженности будет длиться до скончания веков, так что даже если суд выносит соответствующее постановление, это ничего не дает. А якудза решает такие проблемы гораздо быстрее».
Это «включение в общественные отношения» (то есть разрешение споров) стало возможным в 60-х годах благодаря одному закону, принятому в 1949 году. Чтобы ограничить масштабы судебных тяжб, которые японцы воспринимали как источник раздоров и нарушение духа ва (гармонии), который является основой японского общества, послевоенное правительство страны постановило, что ежегодно токийский Институт правовых исследований и юридического образования может выпускать только 500 юристов. Подавляющее их большинство регистрировалось в Токио и Осаке, стремясь заполучить непыльную и выгодную работу в одной из дзайбацу. Представление интересов общества мало кого интересовало, так что вскоре вся правовая система страны оказалась затоплена гражданскими исками, по сравнению с которыми судебные решения из диккенсовского «Холодного дома» покажутся верхом здравого смысла и оперативности.
«Понадобилось очень мало времени, чтобы люди поняли: для решения целого ряда вопросов они могут обращаться к якудзе – с тех пор, само собой, эта мафия стала самым тесным образом участвовать во всевозможных сделках с недвижимостью. Кроме того, она действовала в качестве оценщика по делам о банкротстве и вообще занималась всем, чем обычно занимаются суды, например, делами о страховых возмещениях после автомобильных аварий», – замечает Яманучи. К концу 90-х годов эта японская политика подготовки юристов привела к обескураживающим последствиям: в Германии один адвокат приходился на каждые 724 гражданина страны, в Великобритании – на каждые 656, в США – на каждые 285, тогда как в Японии – на каждые 5995 граждан. По сути дела, мафия оккупировала огромную область деятельности, став де факто юридической системой Японии – в США, по понятным причинам, той же функцией наделены адвокаты.
Главное занятие якудзы – это не просто функции частной полицейской силы: она является также самодостаточной правовой системой, и преступные синдикаты играют роль полицейских, адвокатов, присяжных и судей.
