Сборник - День Гагарина
Первый космический полет человека был сравнительно непродолжителен. Он длился всего 108 минут. Но именно эти минуты вошли в историю человечества как начало новой эры — эры проникновения человека в космос.
1977
И. Г. Борисенко,
спортивный комиссар
СВЕРШЕНИЕ ВЕКА
Это было в начале февраля 1961 года. В федерацию авиационного спорта, где я работал, позвонил помощник Сергея Павловича Королева и сказал, что Главный конструктор хотел бы встретиться со спортивным комиссаром. Я ответил: готов прибыть в любое время. Признаюсь: имя Королева я слышал и раньше, знал, что он руководил Московским ГИРДом, конструировал ракеты, связан с авиацией, планеры его конструкции показывали высокие результаты. Сам Сергей Павлович имеет свидетельство пилота… Но на какой предмет он хочет встретиться со мной? Авиационный рекорд задумал поставить?
Помощник С. П. Королева, который разговаривал со мной по телефону, о причинах встречи ничего не сказал. Я лишних вопросов не задавал: надо, — значит, надо, не станет Главный конструктор тратить свое время на пустые беседы.
Утром следующего дня я был в приемной у Королева. Меня пригласили в зал заседаний. Здесь за длинным столом сидело человек пятнадцать — двадцать. Сергей Павлович встал, поздоровался и представил меня собравшимся.
— Иван Григорьевич, — начал он, улыбаясь, — вот уже около двух часов я объясняю товарищам, что каждый летающий аппарат имеет свою высоту, скорость и дальность полета. Но эти показатели могут быть и больше и меньше. Так?
Я кивнул головой.
— Ну вот, первый вопрос решили. Теперь второй. Существует кодекс авиационных рекордов, достижений. Так, Иван Григорьевич? — Королев снова посмотрел в мою сторону.
— Так точно, — ответил ему по-военному.
— А вот теперь скажите нам, Иван Григорьевич, имеются ли официальные правила или положения спортивного кодекса о регистрации космических рекордов?
Я ответил, что 53-я Генеральная конференция ФАИ[4], заседания которой проходили в октябре 1960 года в Барселоне, где присутствовали представители 22 стран, в том числе СССР, США, Франции и других, утвердила правила регистрации космических достижений.
На этой конференции было решено в качестве абсолютных мировых рекордов полета человека в космос признавать и регистрировать следующие рекорды:
— продолжительность полета;
— высоты в неорбитальном (баллистическом) полете;
— высоты в орбитальном полете (полет вокруг Земли);
— наибольшей массы (веса) космического корабля, поднятого на высоту 100 и более километров от Земли.
Затем достал положение и стал зачитывать: «Рекордным признается такой полет, при котором экипаж космического корабля, достигнув максимального результата, возвратится благополучно на Землю. Для официального признания необходимо после полета представить на утверждение ФАИ дело о рекордном полете…»
В нем должны быть данные о корабле и ракете-носителе, о старте, полете и приземлении, а также общие сведения о летчике-космонавте, типе, марке и мощности ракеты-носителя, результаты обработки всех данных координационно-вычислительного центра, отчет об устройстве космического корабля-спутника, телеметрическая информация, краткое описание измерительной аппаратуры, программа полета, личный доклад летчика-космонавта и много других материалов со схемами, расчетами, таблицами, графиками, отображающими все параметры и данные космического полета.
Кроме того, требовалось указать государственную принадлежность членов экипажа, номер и дату спортивного свидетельства командира корабля, а также опознавательные знаки этого корабля.
Сергей Павлович слушал очень внимательно, делал какие-то пометки. Когда я закончил, он подвел итог:
— Условия непростые. Чтобы правильно и точно (он сделал ударение на слове «точно») зарегистрировать новые мировые достижения, нужно хорошо знать все положения и правила спортивного кодекса ФАИ. Будем изучать…
После совещания Королев пригласил своего помощника и меня в кабинет, который соединялся с залом заседаний.
— Продолжим нашу беседу, — сказал он и предложил нам сесть. — Значит, полет человека в космос по новым вашим законам должен регистрироваться? Это очень справедливо. Надеюсь; вы теперь уяснили цель нашей встречи?
Я ответил:
— Вроде бы уяснил. Хотя…
— Никаких «хотя», — прервал Сергей Павлович. — Давайте уточнять все прямо сейчас. Полагаю, что другого времени у нас не будет.
Главный был в хорошем настроении, шутил, задавал много вопросов. Прощаясь, он сказал:
— Спасибо за разъяснения, Иван Григорьевич. До встречи на космодроме. А если у вас есть какие-либо вопросы, мой помощник ответит на них. С ним и поддерживайте контакт.
От Главного конструктора я уходил с каким-то двояким чувством: вроде бы все ясно, но неужели это время уже пришло? Вот так сразу?
Помощник Королева понял мои сомнения и успокоил:
— Да, полетит человек. Полетит на космическом корабле, вокруг земного шара, на большой высоте, с огромной скоростью, доставит корабль в космос ракета… Готовят этот полет многие коллективы: инженеры, конструкторы, ученые, врачи. Готовятся и сами космонавты…
— А кто полетит? — не удержался я от вопроса.
— Вот этого сказать не могу. Отобрана группа летчиков. Персональное решение примет Государственная комиссия. На Байконуре все узнаете, а пока готовьтесь…
По дороге домой я размышлял о встрече. Само понятие «космический рекорд» представлялось чем-то фантастическим. На ракете вокруг Земли! Да, спутники уже летали. И собачки тоже. Но ведь это совсем иной полет. Раньше мы фиксировали достижения только на планерах и самолетах.
«Раз все уже готовятся, — подумал, — значит, пора и нам, спортивным комиссарам, браться за дело. Надо тщательно изучить все документы ФАИ».
И еще одно чувство не покидало меня. Чувство гордости за нашу страну. Именно советским спортивным комиссарам предстоит дать исторические сведения о первом космическом полете.
Кто же будет первым человеком в космосе? Каков он? Откуда родом? Чем проявил себя? Чем заслужил такую честь?
Эти вопросы я задавал себе. Сам же пытался на них ответить. Первый космонавт рисовался мне высоким, крепким, атлетически сложенным, симпатичным… По профессии — летчик, вроде Чкалова. Родом?.. Быть может, из наших мест?.. Нет, с Урала или Сибири! Там много богатырей. А может, москвич? Или ленинградец?
С теми, кто составил первый космический отряд, я познакомился в том же феврале у генерала Николая Петровича Каманина. Он тоже интересовался положениями Международного кодекса по регистрации мировых рекордных достижений в космосе. В разгар беседы в кабинет вошла группа офицеров-летчиков. Четко доложили о прибытии. Представились. Ребята молодые, старшие лейтенанты, капитаны. Подтянутые, форма сидит ладно. Это были Ю. А. Гагарин, Г. С. Титов, А. Г. Николаев, П. Р. Попович и другие. Всех я сразу не запомнил. Каманин пояснил:
— Это летчики, которые проходят подготовку к полету.
Я внимательно присматривался к ним и, наверное, не мог скрыть удивления. Вот они, наши первые! Все симпатичны, все стройны, веселые, держатся скромно, застенчиво. Светлые и темноволосые, есть помоложе, есть чуть постарше. Все крепыши, все летчики. Кто же из них полетит первым?
Волнение охватило меня. Ведь каждая такая встреча приближала то великое событие, к которому мы шли. Шли долгие годы. Циолковский, Цандер мечтали о межпланетных полетах. Жюль Берн писал увлекательные фантастические романы. А передо мной была сама реальность, не придуманные личности, а живые люди. Это им мчаться со скоростью двадцать восемь тысяч километров в час, лететь среди звезд, далеко за облаками. Авиация достигла многого. Но рекордная высота самолета не превышала тогда 25 километров, а скорость — 1500 километров в час.
Каманин расспрашивал прибывших о ходе подготовки, интересовался занятиями на тренажерах, самочувствием, настроением. Ребята отвечали бодро. Чувствовалось, что они увлечены новой работой, горят нетерпением, но и понимают всю сложность предстоящего.
Мне понравилось открытое лицо Гагарина, его улыбка, спокойный голос, манера держаться. Титов остроумно шутил, умел вставить нужное словечко, о технике судил с глубоким пониманием. Николаев сидел молча, на вопросы генерала отвечал обстоятельно, неторопливо. Каждая его мысль звучала твердо, сомнений он не допускал. Моложе других казался Быковский, подвижный, непоседливый… Беляев и Комаров были постарше. И тот и другой пришли в отряд после учебы в академии.
Спроси меня тогда: «Выбери первого космонавта. Назови, кому лететь», — я бы не смог ответить. А мысль эта была. И тогда, в кабинете Каманина, и потом, до того, как Государственная комиссия приняла окончательное решение.
